Я опять уселся за руль, и мы рванули назад, на север. Ехали не спеша, болтали. Оставалось проехать где-то километров десять, смотрю на Янека, а он никакой и не отвечает на мои вопросы. Уплывает от меня в даль дальнюю. «Э-э-э, нет, – думаю. – Ты от меня, симулянт, не уйдешь…» Останавливаюсь и начинаю приводить болезного в чувство. С помощью воды и какой-то матери мне это удается. «Andrzej, coś mi do dupy», – бормочет Янек. «Вижу, что хреново тебе, – отвечаю. – Разворачиваюсь я. Летим назад в госпиталь. Держись, брат». Доехали довольно быстро. Всё это время я тормошил Янека, не давая ему заснуть и заставляя отвечать на мои вопросы. Подъехали к приемному отделению, вытащил я товарища своего и прямиком туда.
Взяли у него кровь на анализ. Через положенное время выходит к нам мой знакомый иорданец, «мудрый Хаким»*, или как я его ещё называл – «доктор в квадрате» – и объявляет Янеку диагноз: малярия и брюшной тиф в одном (янековом) флаконе. Вот те раз! Час назад делали экспресс-тест, и он ничего (!) не показал. Как такое возможно? Оказывается, такое возможно и такое бывает… И доктор Хаким это подтвердил. Янек, между тем успокоился и был немедленно переправлен в палату интенсивной терапии, куда я затем отправил и его вещи, перенесенные мной из машины. Я пожелал ему скорейшего выздоровления, чем он не преминул воспользоваться, появившись в тим-сайте спустя две недели.
*ሐኪም حكيم - игра слов (на смеси амхарского и арабского будет читаться: «хаким Хаким»). Отсюда – «доктор в квадрате», «мудрый Хаким» («доктор» по-амхарски звучит «хаким», имя «Хаким» на арабском означает «мудрый»). А иорданский доктор Хаким к тому же ещё прекрасно говорил по-русски, поскольку учился в одном из наших мединститутов во времена Советского Союза.
Между тем передо мной встала дилемма: ехать назад в сектор или оставаться в столице. Мои часы показывали 23.30. Дело в том, что в стране после 23.00 уже началось введенное миссией ООН действие комендантского часа, запрещающее перемещение автотранспорта без спецразрешения. Позвонил по мобильному тим-лидеру, объяснил ситуацию с Янеком и сообщил, что назад я в тот же день не вернусь, поскольку попросту не доеду.
Бандиты-то меня не достанут, а вот свои с какого-нибудь блокпоста, пожалуй, точно расстреляют, причём издалека ещё. Я останусь в Монровии и переночую в Русском доме – неофициальной штаб-квартире российских военных наблюдателей в Либерии, а утром сяду в машину и приеду в тим-сайт. Тим-лидер согласился, что принятое решение является единственно верным. Так закончился наш с Янеком ночной патруль.
Наступило время моего отъезда из тим-сайта – сначала в небольшой отпуск, а после него к новому месту службы в новом секторе миссии. Прощался с Тубманбургом не только я, но и еще несколько офицеров, чей срок службы здесь также подошел к концу. Как водится, была организована barbeque party с прохладительными и горячительными напитками (тут уж кому что больше нравится). За столом я оказался рядом с Янеком, который, вспоминая наш июньский совместный патруль и последовавшую за ним поездку в иорданский госпиталь в Монровии, ещё раз поблагодарил меня за оказанную ему тогда помощь. И вот такой диалог на польском у нас с ним состоялся:
- Wiesz, Andrei, kiedyś myślałem, że wszyscy Rosjanie to zarazy i dranie.
- Ты знаешь, Андрей, я раньше думал, что все русские - заразы и сволочи.
- Cóż, przyjacielu, wiesz, że przynajmniej dwóch Rosjan nie jest.
- Ну теперь, друг, ты знаешь, что, по крайней мере, двое русских таковыми не являются.
- Kto to jest?
- Кто же это?
- Bo nie wiesz, Janek!
- А то ты не знаешь, Янек!
- Nie wiem. A kto? Władimir Władimirowicz i Ty?
- Не знаю. А кто же? Владимир Владимирович и ты?
- No to! Mówił, że nie wiesz. Przy okazji zauważ, Janek, z nas dwojga to nie ja to powiedziałem.
- Ну вот! А говорил, что не знаешь. Кстати, заметь, Янек, из нас двоих не я это сказал.
- … Dobra wódka, kurwa!
- … Хорошая водка, чёрт побери!
Янек, заметь ещё вот что. Я почему-то никогда плохо о поляках, как о народе и не думал. Нас, видимо, воспитывали по-другому в те уже почти далекие «тоталитарные» времена нашей молодости… Для нас все народы, проживавшие в других социалистических странах, были братскими. Вы же – те, кто там жил – с натяжкой допускали наличие этой братскости, сопротивлялись ей и одновременно с этим сами становились в позу младших братьев, огульно обвиняя старшего брата в том, что он вечно вас притесняет, что он злой и несправедливый.
Я тебе больше скажу, Янек. Мы также ровно и без предубеждений относились и к народам, населявшим капиталистические страны, считая упырями лишь тех, кто находился там у власти, будь то латентные нацисты в странах Запада или израильские сионисты. Кстати, сейчас мало, что изменилось. Ну если только латентные стали явными, чем они очень гордятся. Ну а население западных стран… Оно всё больше напоминает аквариумных рыбок гуппи своей короткой памятью и способностью, а главное, готовностью проглотить любую пропагандистскую туфту, которую подбрасывают англосаксы.
А вот мы всё же изменились. Нас стало меньше, что естественно. Всё же сколько времени прошло, да и страна, и её границы изменились! Хочется верить, что мы научились относиться к народам стран Запада в целом и Восточной Европы в частности, по-другому, более объективно что ли, сняв с глаз розовые очки и идущие с ними в комплекте ненужные идеологические шоры…
Наверное, что-то подобное я сказал бы моему доброму польскому товарищу и брату по оружию, если бы этот разговор состоялся в наши дни. Тогда же я сказал Янеку то, что сказал…
ПОСТСКРИПТУМ
Кстати, мне та ночная поездка чуть не вышла боком. Через несколько месяцев после нашего с Янеком ночного патруля, когда я уже проходил службу в совершенно другом тим-сайте, меня чуть было не лишили ооновских водительских прав за превышение скорости. Я долго не мог понять, за что. Наша внутренняя ооновская компьютерная сеть зафиксировала, что такого-то числа такого-то месяца во столько-то военный наблюдатель такой-то перемещался на автомобиле «Ниссан-Патрол», номер такой-то по дороге Тубманбург – Монровия со скоростью 180 километров в час! Помню, над этим сообщением ржала вся миссия. Дело в том, что все автомобили миссии были оснащены системой CarLog, позволявшей определить не только, кто и когда сидел за рулем конкретной машины, но и основные параметры эксплуатации транспортного средства за всё время поездки. Автомобиль просто невозможно завести, не пропустив пластиковые права через валидатор системы CarLog.
Так вот, повторю, я долго не мог понять, откуда взялось это нарушение, и всячески от него открещивался. Ну не может тяжелый «ниссан» развить такую космическую скорость по разбитым либерийским дорогам, если только водитель не самоубийца. В конце концов все со мной согласились, нарушение признали системным глюком, а дело списали в архив. И лишь через какое-то время после всей этой шумихи я вспомнил про тот наш с Янеком ночной патруль…🤪