Мама надела пальто, завязала шарф и повернулась к дочери.
— Катя, я в магазин. Смотри за супом, чтобы не выкипел. И включи папе телевизор, он просил.
— Хорошо, мам.
Дверь щелкнула. Катя вытерла руки о полотенце и вернулась к раковине, где в миске замачивались тарелки после обеда. За окном начинало темнеть, хотя было всего четыре часа. Ноябрь. Самое тоскливое время года, когда день короткий, а вечер длинный и пустой.
Из комнаты донёсся голос отца:
— Кать, а где мама? Телевизор не включается!
— В магазин пошла! Сейчас приду!
Катя домыла последнюю тарелку, вытерла руки и пошла к отцу. Тот сидел в кресле с пультом в руках и раздражённо тыкал кнопками.
— Не работает эта штука. Батарейки, наверное, сели.
— Давай я посмотрю.
Катя взяла пульт, открыла крышку. Батарейки были на месте, но одна покрылась белым налётом. Она вынула обе, протерла контакты и вставила обратно. Телевизор послушно включился. На экране показывали новости.
— Вот и ладно, — довольно сказал отец. — А мама скоро вернётся?
— Да она же только что ушла.
— А, точно.
Катя вернулась на кухню, проверила суп. Он тихо булькал под крышкой, распространяя запах укропа и лаврового листа. Она убавила огонь и села за стол с телефоном. Пролистала новости, написала подруге пару сообщений. Время тянулось медленно. В шесть она снова взглянула на часы. Мама ушла два часа назад.
— Странно, — пробормотала она и набрала номер матери.
Гудки. Длинные, монотонные. Никто не брал трубку.
Катя нахмурилась. Обычно мама всегда отвечала. Она позвонила ещё раз. Снова гудки. Телефон не был выключен, просто никто не брал трубку.
— Может, в очереди стоит, — успокоила себя Катя. — Или в сумке не слышит.
Она вернулась к супу, выключила плиту, накрыла кастрюлю полотенцем. Потом нарезала хлеб, достала из холодильника колбасу, сыр. Отец ужинал рано, в полседьмого. Мама обычно кормила его первым, а сами они с Катей ели позже.
В половине седьмого Катя позвала отца к столу. Тот пришёл, сел, взял ложку.
— А мама где?
— Пока не вернулась.
— Как это не вернулась? Она же в магазин пошла.
— Я знаю, пап. Наверное, задержалась.
— Странно это. Она никогда так долго не ходит.
Катя промолчала. Ей самой было тревожно. Она снова набрала номер матери. Гудки. Молчание.
После ужина отец вернулся к телевизору, а Катя принялась мыть посуду. Руки двигались автоматически, но мысли были заняты одним. Где мама? Почему не отвечает? Что могло случиться?
В восемь вечера она не выдержала и надела куртку.
— Пап, я выйду. Мама что-то долго не идёт, схожу, посмотрю.
— Иди, иди. Я тут посижу.
На улице было холодно и темно. Катя прошла знакомым маршрутом до ближайшего магазина. Он находился в пяти минутах ходьбы от дома. Внутри было светло и тепло. Несколько покупателей бродили между полками. Катя обошла все ряды, заглянула в каждый отдел. Мамы нигде не было. Она подошла к кассе, где сидела женщина с усталым лицом.
— Извините, вы случайно не видели женщину, лет шестидесяти, в сером пальто и синем шарфе?
Кассирша пожала плечами.
— Здесь столько народу за день проходит. Не помню.
Катя вышла из магазина и пошла дальше, к другому, что находился через дорогу. Потом к третьему. Нигде ни следа. Она вернулась домой уже в девять, замёрзшая и испуганная.
— Ну что, нашла? — спросил отец, не отрываясь от экрана.
— Нет.
— Может, к соседке зашла? К Вере Петровне?
— Ночью? Да ещё не предупредив?
— А что тогда? Куда она могла деться?
Катя не знала, что ответить. Она снова набрала номер матери. Опять гудки. Её сердце колотилось всё быстрее.
— Пап, может, в полицию позвонить?
— В полицию? — отец наконец оторвался от телевизора и посмотрел на дочь. — Ты что, с ума сошла? Она взрослый человек. Может, правда к подруге зашла. Или ещё куда.
— Но она бы позвонила! Она всегда звонит, если задерживается!
— Ну подожди до утра. Утром увидим. Может, телефон разрядился.
Катя легла спать поздно, но долго не могла уснуть. Она вслушивалась в каждый звук, надеясь услышать поворот ключа в замке. Но дверь молчала.
Утром мама не вернулась. Катя проснулась в семь, первым делом заглянула в родительскую спальню. Отец спал один. Постель рядом с ним была аккуратно заправлена.
Она оделась и снова вышла на улицу. Обошла все ближайшие магазины, аптеки, остановки. Спрашивала прохожих, показывала фотографию матери на телефоне. Никто ничего не видел. В полдень она всё-таки позвонила в полицию.
Дежурный выслушал её спокойно и равнодушно.
— Понятно. Пропала мать. Сколько лет?
— Шестьдесят два.
— Хронические заболевания есть?
— Давление иногда скачет. Но она принимает таблетки.
— Так. Приметы?
Катя описала мать. Рост, вес, цвет волос, одежда. Голос дежурного оставался монотонным.
— Хорошо. Приезжайте, напишете заявление. Но имейте в виду, взрослого человека начинают искать только через трое суток. Может, у неё свои дела. Родственники, подруги.
— Я всем звонила! Никто её не видел!
— Ну приезжайте, поговорим.
Катя поехала в отделение. Там она написала заявление, снова всё рассказала. Ей пообещали начать розыск, но без особого энтузиазма. Взрослые люди иногда уходят сами, объяснил ей молодой сержант. Ссоры, стрессы, личные причины. Обычно возвращаются через несколько дней.
— Но моя мама не такая! Она бы не ушла просто так!
— Все так говорят, — устало ответил сержант. — Подождите. Если через три дня не объявится, будем действовать активнее.
Три дня. Катя вернулась домой опустошённая. Отец встретил её вопросом:
— Ну что, что сказали?
— Ждать три дня.
— Вот видишь. И я говорю, подожди. Она объявится.
Но его голос звучал неуверенно.
Второй день прошёл в звонках. Катя обзвонила всех родственников, знакомых, соседей. Никто ничего не знал. Все удивлялись, сочувствовали, обещали сообщить, если что-то услышат. Она разместила пост в соцсетях с фотографией матери. Несколько человек репостнули, но толку не было.
Вечером пришла соседка, Вера Петровна. Полная женщина с добрыми глазами и вечным платком на голове.
— Катенька, я слышала про твою маму. Господи, что же это такое! Может, ей плохо стало на улице, в больницу увезли?
— Я звонила во все больницы района! Нигде её нет!
— А морги?
Катя похолодела.
— Я... я не звонила.
— Ну ты позвони, дочка. Мало ли что. Лучше проверить.
Катя позвонила. Сначала в один морг, потом в другой. Нигде не было женщины, подходящей под описание матери. Она не знала, радоваться этому или пугаться ещё больше.
На третий день утром позвонили из полиции.
— Здравствуйте. Это дочь Смирновой Ольги Николаевны?
— Да, это я!
— Ваша мать нашлась. Приезжайте, заберёте.
Катя чуть не уронила телефон.
— Где она?! С ней всё в порядке?!
— Приезжайте, всё расскажем.
Катя схватила куртку и выбежала из дома. Добралась до отделения за пятнадцать минут, хотя обычно ехала полчаса. В коридоре она увидела мать. Та сидела на скамейке, бледная, в том же сером пальто. Шарфа на ней не было. Волосы растрепались.
— Мама!
Катя бросилась к ней. Обняла, прижала к себе. Мать не ответила на объятие. Она сидела неподвижно, глядя в одну точку.
— Мам, что случилось? Где ты была?
Мать молчала. Катя подняла глаза на сержанта, который стоял рядом.
— Что с ней?
— Нашли её сегодня утром на автовокзале. Сидела на лавочке. Документов при себе не было, говорить отказывалась. Один из наших узнал её по ориентировке. Врача вызывали, осмотрел. Физически всё в порядке, но она в каком-то ступоре. Может, стресс, может, что-то другое. Вам лучше к психологу обратиться. Или к психиатру.
— Но где она была эти три дня?!
Сержант пожал плечами.
— Не знаем. Она не говорит. Может, потом расскажет, когда отойдёт.
Катя забрала мать домой. Та шла покорно, но молча. Дома отец вскочил с кресла.
— Оля! Где ты была?! Что случилось?!
Мать посмотрела на него пустыми глазами и прошла в спальню. Легла на кровать, отвернулась к стене.
— Мам, ну скажи хоть что-нибудь!
Молчание.
Катя вызвала врача. Приехала молодая женщина с усталым лицом. Осмотрела мать, измерила давление, послушала сердце.
— Физически она здорова. Это похоже на психогенную реакцию. Сильный стресс, возможно, что-то увидела или пережила. Таких случаев много. Нужно дать ей время, покой. Если через неделю не начнёт говорить, везите к психиатру.
Она оставила успокоительное и ушла.
Три дня мать молчала. Ела мало, только когда Катя приносила еду и уговаривала. Вставала только в туалет. Остальное время лежала, глядя в стену. Катя сидела рядом, держала её за руку, говорила с ней. Рассказывала про погоду, про соседей, про что угодно. Мать не отвечала.
А потом, на четвёртый день, она заговорила. Катя сидела рядом с чаем, когда мать вдруг села и посмотрела на неё ясными глазами.
— Катя.
— Мам! — Катя чуть не расплакалась. — Ты говоришь!
— Я видела его.
— Кого?
— Твоего брата.
Катя замерла. У неё никогда не было брата. Мать родила только её.
— Мам, о чём ты?
— Я шла в магазин. И вдруг увидела мальчика. Он стоял у дороги и смотрел на меня. Такой маленький. Ему было бы сейчас тридцать пять. Но он был маленький, как тогда.
— Мам, какой мальчик?
Мать закрыла лицо руками.
— Я никогда тебе не рассказывала. До тебя у меня был сын. Мише было три года. Он умер. Менингит. Я не уследила. Он жаловался на головную боль, а я думала, просто простыл. А когда поняла, было уже поздно. Его не спасли.
Катя сидела, не в силах вымолвить ни слова.
— После его смерти я долго не могла прийти в себя. Отец боялся, что сойду с ума. Мы переехали в другой город. Начали заново. Потом родилась ты. И я старалась забыть. Но я не забыла. Никогда.
— И ты увидела его?
— Да. Он стоял у дороги. Смотрел на меня и улыбался. Я подошла. Хотела обнять. И он взял меня за руку. Мы пошли. Я не помню, куда. Я просто шла за ним. Мне было так хорошо. Так спокойно. Будто все эти годы не прошли. Будто он снова со мной.
Слезы текли по её лицу.
— А потом я очнулась на вокзале. Одна. Его не было. И я поняла, что это был не он. Не мог быть. Но я так хотела, чтобы это был он.
Катя обняла мать. Та плакала, уткнувшись ей в плечо. Долго, горько, как будто выплакивала всё, что копилось тридцать с лишним лет.
Потом, когда слёзы кончились, мать подняла голову.
— Прости меня, Катенька. Я не хотела вас пугать. Я просто... потерялась. В себе. В прошлом.
— Всё хорошо, мам. Главное, что ты дома.
Мать кивнула. Она выглядела измученной, но глаза её снова были живыми.
Вечером за ужином отец спросил:
— Ну что, Оль, больше не будешь пропадать?
Мать слабо улыбнулась.
— Не буду.
— И слава богу.
Он вернулся к своему супу. Катя посмотрела на мать. Та сидела тихо, медленно размешивая ложкой чай. На её лице была печаль, но и какое-то облегчение. Будто груз, который она несла столько лет, стал хоть немного легче.
Катя взяла её за руку и крепко сжала. Мать сжала в ответ.
Они больше не говорили о тех трёх днях. Жизнь вернулась в привычное русло. Но иногда, когда Катя заставала мать у окна, смотрящей вдаль, она понимала, что та думает о маленьком мальчике, который когда-то был, а потом исчез. И который однажды, на короткое время, вернулся, чтобы увести её за собой.
А как бы вы отреагировали, если бы ваш близкий человек пропал на три дня? Поделитесь своим мнением в комментариях! Ставьте лайк, если рассказ затронул вас, и подписывайтесь, чтобы читать больше реальных историй.