Марина стояла у окна, наблюдая, как дворник Петрович неторопливо сгребает листья в кучи. Она автоматически помешивала чай, уже давно остывший, но мысли ее были далеко. На кухне было тихо, только старые ходики размеренно отсчитывали время – тик-так, тик-так. Этот звук всегда успокаивал Марину, создавая иллюзию, что все в порядке. Но все было совсем не в порядке.
Телефонный разговор с золовкой не выходил из головы. Ирина, сестра ее покойного мужа, позвонила накануне с очередной порцией претензий.
— Я не понимаю, почему ты до сих пор живешь в этой квартире одна, — начала она без предисловий. — Это несправедливо.
Марина тогда глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Эти разговоры повторялись с завидной регулярностью последние полгода, с тех пор как не стало Сергея. Инфаркт забрал его внезапно – ему было всего сорок пять, и никаких предпосылок к сердечным проблемам раньше не было.
— Ира, мы уже обсуждали это, — ответила она тогда. — Это наша с Сергеем квартира. Мы вместе ее покупали, вместе выплачивали ипотеку...
— Моего брата больше нет, — перебила Ирина. — А у меня, между прочим, двое детей. И мы с мужем до сих пор снимаем жилье. А ты сидишь в трешке одна! Это нечестно!
Марина снова вздохнула, возвращаясь в настоящее. Ходики на кухне пробили одиннадцать. Нужно было собираться – сегодня она договорилась встретиться с Николаем Федоровичем, нотариусом. Дело в том, что у нее появились сомнения насчет квартиры. Формально, да, они покупали ее вместе с мужем. Но деньги на первоначальный взнос дала бабушка Сергея, Антонина Петровна. И Марине нужно было выяснить, имеет ли это какие-то юридические последствия.
Накинув легкую куртку – октябрь в этом году выдался на удивление теплым – она вышла из дома. У подъезда столкнулась с соседкой, Валентиной Степановной.
— Мариночка, как ты, девонька? — участливо спросила пожилая женщина. — Все одна да одна. Может, зайдешь вечером на чай? У меня пирог с яблоками.
— Спасибо, Валентина Степановна, — улыбнулась Марина. — Может быть, и зайду. Только не знаю, когда освобожусь.
— Да хоть в десять вечера, — махнула рукой соседка. — Я же на пенсии, никуда не спешу.
Марина кивнула и пошла к остановке. Автобус пришел быстро, и вскоре она уже входила в здание нотариальной конторы.
Николай Федорович встретил ее с улыбкой. Он знал Марину еще со времен оформления их с Сергеем ипотеки – это он консультировал их по всем юридическим вопросам.
— Присаживайтесь, Марина Александровна, — сказал он, указывая на кресло. — Рассказывайте, что у вас случилось.
Марина устроилась в кресле и начала объяснять ситуацию:
— Понимаете, после смерти мужа его сестра вдруг решила, что имеет право на нашу квартиру. Вернее, на половину квартиры. Говорит, что это их семейное имущество, что деньги на первоначальный взнос дала бабушка Сергея, а значит, у нее тоже есть права...
— А документы на квартиру на кого оформлены? — перебил ее нотариус.
— На нас обоих, на меня и Сергея. Мы в равных долях владели.
— А завещание муж оставил?
— Нет, — покачала головой Марина. — Кто же думал о завещании в сорок пять лет? Мы и говорить об этом никогда не говорили...
— Ну, в таком случае по закону его доля должна распределяться между наследниками первой очереди, — пояснил Николай Федорович. — То есть между вами, как супругой, его родителями, если они живы, и детьми, если они у вас есть.
— Родители Сергея давно умерли, — вздохнула Марина. — А детей у нас, к сожалению, нет. Не получилось...
— Тогда наследником второй очереди является его сестра, — кивнул нотариус. — И она действительно имеет право претендовать на его долю. То есть на половину от его половины квартиры. Получается, на четверть всей квартиры.
— Но это несправедливо! — вырвалось у Марины. — Мы с Сергеем пятнадцать лет выплачивали ипотеку, а его сестра появилась только сейчас, когда его не стало!
— Закон есть закон, — развел руками Николай Федорович. — Если вы не вступили в наследство в положенный срок, сестра вашего мужа имеет полное право требовать свою долю.
Марина почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она не плакала с похорон Сергея – как-то держалась, старалась быть сильной. Но сейчас, услышав, что ей придется отдать часть их общего дома, их убежища, она не выдержала.
— Вы не поймите меня неправильно, — мягко сказал нотариус, заметив ее состояние. — Я не говорю, что все так печально. Давайте посмотрим документы на квартиру. Вы ведь не просто так пришли ко мне? Что-то вас беспокоит?
Марина достала из сумки папку с бумагами и протянула ее Николаю Федоровичу.
— Тут все, что у меня есть. Договор купли-продажи, свидетельство о собственности, выписки из банка по ипотеке...
Нотариус углубился в изучение документов, а Марина смотрела в окно на проезжающие машины и думала о том, как все изменилось за последние полгода. Ей до сих пор не верилось, что Сергея нет. Каждый вечер, возвращаясь с работы, она ловила себя на мысли, что сейчас откроет дверь – а он дома, варит свой фирменный борщ и улыбается ей...
— Так-так-так, — голос нотариуса вывел ее из задумчивости. — А это что за документ?
Он держал в руках желтоватый лист бумаги, который Марина раньше не видела.
— Не знаю, — честно ответила она. — Откуда он?
— Он был вложен в договор купли-продажи, — пояснил Николай Федорович. — Это... хм, очень интересно. Это дарственная от Антонины Петровны Кравцовой. Она передает в дар своему внуку Сергею Кравцову и его жене Марине Кравцовой денежную сумму в размере... довольно приличную сумму, надо сказать. С условием, что эти деньги будут использованы исключительно для покупки жилья, и что данная квартира будет принадлежать исключительно им и их потомкам.
Марина удивленно посмотрела на нотариуса:
— Я не знала об этом документе. Сергей мне не говорил...
— А вот это уже совсем интересно, — Николай Федорович достал из папки еще один листок. — Это, похоже, завещание Антонины Петровны. И согласно ему, все ее имущество, включая вышеупомянутую денежную сумму, переданную вам с мужем, а также дом в деревне Осташково, она завещает... сейчас, сейчас... "своему внуку Сергею Кравцову и его супруге Марине Кравцовой в равных долях. В случае смерти одного из них все имущество переходит к оставшемуся в живых. Дочь моя, Елена Кравцова, и внучка Ирина Соколова (урожденная Кравцова) намеренно лишаются наследства по причине многолетнего отсутствия заботы и внимания с их стороны".
Марина не могла поверить своим ушам:
— Это... это точно?
— Абсолютно, — кивнул нотариус. — Более того, здесь есть приписка: "Данное завещание составлено мной в здравом уме и твердой памяти. Я полностью осознаю, что лишаю наследства свою дочь и внучку, но считаю это справедливым. Последние десять лет моей жизни только Сергей и Марина навещали меня, заботились обо мне, помогали по хозяйству. Елена же и Ирина вспоминали обо мне только когда им нужны были деньги". Завещание заверено нотариально, все по закону.
Марина сидела ошеломленная. Она вспомнила, как они с Сергеем действительно часто ездили к его бабушке в деревню. Помогали с огородом, чинили забор, меняли прохудившуюся крышу. Антонина Петровна была чудесной старушкой – мудрой, с отличным чувством юмора. Она часто говорила, что Марина ей как родная внучка. Но о завещании речи никогда не шло.
— И что это значит? — наконец спросила Марина.
— Это значит, что согласно завещанию, доля квартиры, купленной на деньги Антонины Петровны, полностью переходит к вам, — пояснил Николай Федорович. — И никакая Ирина не имеет на нее прав. Более того, тут есть еще один интересный момент – дом в деревне Осташково. Вы знали о его существовании?
— Конечно, — кивнула Марина. — Мы часто ездили туда. Но я думала, что после смерти бабушки он как-то сам собой перешел к другим родственникам. Мы с Сергеем туда не ездили последние годы...
— Формально этот дом тоже ваш, — сказал нотариус. — Нужно будет оформить наследство. Шесть месяцев еще не прошло?
— Нет, Антонина Петровна умерла три года назад, — покачала головой Марина.
— Хм, тогда ситуация сложнее. Но при наличии уважительной причины срок можно восстановить. Например, если вы не знали о существовании завещания...
— Я действительно не знала, — честно сказала Марина. — Сергей мне ничего не говорил.
— Тогда нам нужно будет подать заявление в суд о восстановлении срока принятия наследства, — кивнул Николай Федорович. — Но с этими документами у вас очень хорошие шансы. И что касается претензий сестры вашего мужа – вы можете быть спокойны. Юридически она не имеет права на вашу квартиру.
Марина вышла из нотариальной конторы с чувством облегчения и одновременно с тяжестью на сердце. Ей было и радостно, что квартира останется ее, и грустно от мысли, что Сергей почему-то не рассказал ей о завещании бабушки. Почему он скрыл это? Может, просто забыл? Или не придал значения?
Она решила зайти в парк, посидеть на скамейке, подумать. День был теплый, солнечный. Желтые листья медленно кружились в воздухе, опускаясь на дорожки парка. Марина нашла свободную скамейку и присела, глядя на играющих неподалеку детей.
Телефон в сумке зазвонил. Марина вздрогнула – она уже знала, кто это. И действительно, на экране высветилось имя Ирины.
— Да, слушаю, — сказала она, нажав кнопку приема вызова.
— Ты была у нотариуса? — без предисловий спросила Ирина. — Мне звонил Николай Федорович, сказал, что у него для меня новости.
Марина удивилась – она не ожидала, что нотариус будет связываться с Ириной. Но, видимо, та уже успела навести справки.
— Да, была, — ответила она. — И действительно, есть новости.
— Ну? — нетерпеливо произнесла Ирина. — Я так понимаю, ты нашла способ оставить квартиру себе?
— Я ничего не искала, Ира, — устало сказала Марина. — Просто консультировалась с нотариусом по поводу твоих претензий. И выяснилось, что квартира была куплена на деньги твоей бабушки. И она оставила завещание, согласно которому...
— Какое еще завещание? — перебила ее Ирина. — Бабка ничего не оставляла! Она вообще выжила из ума к концу жизни!
— Не говори так, — одернула ее Марина. — Антонина Петровна была в здравом уме до самого конца. И она составила завещание, по которому все ее имущество, включая деньги на нашу квартиру, а также дом в деревне, переходят мне и Сергею. А в случае смерти одного из нас – второму.
В трубке повисла тишина. Затем Ирина взорвалась:
— Это неправда! Ты все подстроила! Подделала завещание! Я буду судиться!
— Ира, документ составлен и заверен нотариально еще десять лет назад, — спокойно ответила Марина. — Там есть и объяснение, почему твоя бабушка приняла такое решение. Она пишет, что ты и твоя мама вспоминали о ней только когда вам нужны были деньги. А мы с Сергеем регулярно навещали ее, помогали...
— Ну конечно! — язвительно воскликнула Ирина. — Вы специально втирались к ней в доверие, чтобы отхватить ее наследство!
— Прекрати, — голос Марины стал жестче. — Мы ездили к Антонине Петровне потому что любили ее. И ей было одиноко. А ты... Когда ты в последний раз навещала бабушку при ее жизни? Пять лет назад? Десять?
Ирина снова замолчала. Когда она заговорила, ее голос звучал уже не так уверенно:
— Ты не понимаешь... У меня дети, работа, не до поездок в глушь было...
— А у нас с Сергеем, значит, не было забот? — усмехнулась Марина. — Но мы находили время. Потому что семья – это не только брать, но и давать.
— И что теперь? — почти шепотом спросила Ирина. — Ты просто оставишь квартиру себе?
— Да, — твердо ответила Марина. — Это моя квартира. Наша с Сергеем. Мы выплачивали ипотеку пятнадцать лет. И твоя бабушка хотела, чтобы эта квартира осталась мне.
— А как же я? — голос Ирины задрожал. — У меня двое детей, мы снимаем жилье...
Марина вздохнула. Несмотря на все претензии и обвинения, ей было жаль Ирину. В конце концов, та потеряла брата. И у нее действительно непростая ситуация с жильем.
— Послушай, — сказала она, смягчившись, — я не собираюсь оставлять тебя без поддержки. В конце концов, ты сестра Сергея, и он бы хотел, чтобы я помогла тебе. Но не так, не отдавая часть нашей квартиры. У нас есть дом в Осташково. Он тоже по завещанию переходит мне. Но я могла бы... я могла бы подарить его тебе.
— Дом в деревне? — недоверчиво переспросила Ирина. — Эту развалюху? Да кому она нужна!
— Во-первых, это не развалюха, — возразила Марина. — Дом крепкий, Сергей сам крышу перекрывал, печь перекладывал. Там хороший участок, рядом река, лес. А во-вторых... ты можешь его продать, если не хочешь там жить. И использовать деньги как первоначальный взнос по ипотеке.
В трубке снова повисла тишина. Затем Ирина неуверенно произнесла:
— А он много стоит? Этот дом?
— Не знаю точно, — честно ответила Марина. — Но деревня в получасе езды от города, места там красивые. Думаю, ты сможешь выручить приличную сумму.
— И ты... ты правда отдашь его мне? — в голосе Ирины звучало недоверие.
— Да, — кивнула Марина, хотя собеседница не могла этого видеть. — Но с одним условием: ты прекращаешь претендовать на мою квартиру и больше не предъявляешь никаких претензий.
— Я... я подумаю, — неуверенно сказала Ирина и отключилась.
Марина еще некоторое время сидела на скамейке, глядя на падающие листья. Она сама не ожидала от себя такого предложения. Но почему-то ей казалось, что Сергей одобрил бы ее решение. Он всегда пытался помирить ее с сестрой, говорил, что Ирина не такая уж плохая, просто немного запуталась в жизни.
Вечером, когда Марина вернулась домой, ей позвонила Ирина:
— Я согласна, — сказала она без предисловий. — Насчет дома. Но мне нужны гарантии. Нужно все оформить официально.
— Конечно, — согласилась Марина. — Завтра же позвоню Николаю Федоровичу, узнаю, как лучше это сделать.
— Хорошо, — Ирина помолчала, а потом неожиданно добавила: — Спасибо тебе. И... прости за все, что я наговорила. Я просто... я была в отчаянии. После смерти Сергея, с этой квартирой, с детьми...
— Я понимаю, — мягко сказала Марина. — Правда, понимаю. Мы все переживаем это по-своему.
Когда разговор закончился, Марина подошла к книжной полке, где стояла фотография Сергея. Она провела пальцем по стеклу, очерчивая его улыбающееся лицо.
— Знаешь, — тихо сказала она, обращаясь к фотографии, — кажется, мы с твоей сестрой наконец-то начинаем понимать друг друга. Жаль, что для этого тебе пришлось уйти...
За окном шелестел октябрьский ветер, срывая с деревьев последние листья. Марина знала, что впереди еще много трудностей, много бумажной волокиты с оформлением наследства. Но почему-то ей стало легче. Как будто тяжесть, давившая на сердце с момента смерти Сергея, немного отступила. Может быть, потому, что она наконец-то смогла сделать что-то, что он бы одобрил – протянуть руку помощи его сестре, несмотря на все обиды и претензии.
Спустя месяц все документы были оформлены. Ирина получила дом и уже договорилась о его продаже. Марина осталась в квартире, хранившей память о пятнадцати счастливых годах их с Сергеем брака. А еще – неожиданно для себя – она стала чаще видеться с племянниками, детьми Ирины. Девятилетний Миша и шестилетняя Полина часто приходили к ней в гости, и Марине нравилось возиться с ними, печь для них печенье, помогать с уроками. Это не заполняло пустоту, оставшуюся после ухода Сергея, но делало жизнь немного теплее и осмысленнее.
Кто знает, может быть, Антонина Петровна, составляя то странное завещание, предвидела, что однажды оно не только защитит Марину от претензий родственников, но и поможет восстановить семейные связи, которые, казалось, были разрушены навсегда? Старики иногда бывают мудрее, чем мы думаем.
Благодарю, что дочитали❤️
Если история тронула — не проходите мимо, поддержите канал лайком, подпиской и комментариями.