#открытыймикрофон #Ростов #филология #диалогпоэтов #рецензия #современнаяпоэзия #СергейЛазебный #БугаёваНН #LiterMort
20.09.2025 в Донской публичной библиотеке (Ростов-на-Дону) на музыкально-поэтической встрече проекта LiterMort, названной “Диалог поэтов”, выступили 25 поэтов и музыкантов.
✓ "Диалог поэтов - 2025" LiterMort в Ростове-на-Дону
Гражданская лирика Сергея Лазебного — это напряжённые размышления об актуальном: «Последняя эпоха догорела». Поэт строит проблематику вокруг разрыва сегодняшней русской культуры с культурой классической: «Молчат немые Пушкин и Радищев». Современный русский таки сумел заткнуть Пушкина! 200 лет никому не удавалось, а наконец — удалось…
✓ Тематика и проблематика
Сергей Лазебный отказывается от “мелкой” личной тематики ради “крупной” общественной. Как у Пушкина: не станем чувства мелкого рабом. Под микроскопом рассматривать уникальные особенности своего жизненного пути, оказывается, всё-таки менее интересно, нежели мыслить о судьбах своей Родины и эпохи.
Резко встаёт проблема определения «сегодняшнего века»: а каков этот «нахальный» век? Сергей Лазебный отвечает: «беспородной сенсорный век». Порода — это самосознание. Знание себя, своего прошлого, своих идеалов. Проблема деградации культуры, но — на фоне неминуемо фонтанирующего прогресса. Поэт высмеивает птичий интернетный язык, навешивающий ярлыки: «женщина в ресурсе».
Лейтмотивом стихов стал образ «пепелища»: сегодняшняя Россия сожгла мосты и порвала с прошлым. Россияне — Иваны, не помнящие родства. От Пушкиных, Радищевых и Толстых кривятся лица Шариковых. Забыв, «чем эпохи жили и страдали», можно с лёгкой душой потреблять и «любить себя».
✓ Лирический герой как концентрированное выражение авторской темы
Лирическое “я” в центре лирики — обобщённый образ борца за всё хорошее и против всего плохого. Пафосом инвективы окрашена критика бездетности: «Беременность — пустая авантюра». Поэт иронизирует над заблуждением, как будто материнство — удел «бабы-дуры». Женская карьера и материнство изображены альтернативой на двух чашах весов. Высокий моральный пафос, смешиваясь с ироническим, звенит над аморальностью детоненавистников: «Ведь дети — это стлевшая эпоха».
Сергей Лазебный с инвективой и сатирой обрушивается на тлетворную, разлагающую мораль: «Все мимо прут походкой торопливой». Благодаря просторечной лексике (”прут”) выпукло нарисован портрет общества, нахального и «прущего». И вдруг, посреди гражданской проблематики и острой критики, из-за Кремля выплывает возвышенный религиозный пафос: «Не стлел лишь крест над Лобным местом».
✓ Крест как архетип
Крест — символ веры. Пепелищу и тлену Сергей Лазебный противопоставляет способность верить в высшие добрые силы и любить вопреки нахальству эпохи. А также — умение отдать всё во имя добра и деянием сим осчастливиться. Христос умел — и нам велел...
Учителям и врачам с маленькой зарплатой, впрочем, высокому примеру уподобиться должно быть легче всех. Зачем хотеть много, если можно хотеть мало во имя добра?.. Если бы этика и философия умели объяснить это мирянам, не применяя термина “страшный суд”, в полку благолепных аскетов, может быть, и прибыло бы...
Кто они: светозарные борцы с мраком?
✓ Баснописец XXI века
А стихотворение “В отвесную скалу вцепился бук...” имеет выраженные черты как библейской притчи, так и басни. Ему характерны басенная сюжетность, иносказательность и морализаторство. Так Сергей Лазебный — баснописец?
Итак, центральный образный ряд укладывается в концепт “верх”/ “низ”: идущая ввысь скала — растущий между верхом и низом бук — река внизу. Поэт чётко противопоставляет “низовое” — “высшему”. “Нижний мир” представлен “рекой бурлящей”, “безумьем бурных вод”, “стремниной”, “пропастью”, “мутнейшей из рек”, — а “высший мир” охарактеризован лексикой, объединённой концептом “вверх”: “скалой”, “вертикалью”, “атлантом”, “солнцем”, “скалою”, “Христом”, “Спасителем”.
Библейский образ Христа появляется в последних 6 стихах, коренным образом меняя восприятие стихотворения. Добродушно-ироничная зарисовка из мира природы (”В отвесную скалу навеки врос,/ Ветвистый бук, балбесов удивляя...”) мгновенно приближается к религиозному тексту и отсылает к христианству.
Басенному иносказанию (”эзопову языку”) характерно моралите, то есть подведение нравственных итогов. Поэт связывает бурлящую пропасть с земным миром (то есть с нашей, в общем-то, “нормальной цивилизованной жизнью”, не при детях будет сказано); висящее над пропастью дерево — с образом человека; поддерживающую дерево скалу — с христианством; а корни дерево (связь бука со скалой) оказываются переосмыслены как связь человека с “христианскими корнями”.
✓ Христос как этический символ
Христос, таким образом, выступает не в качестве символа церкви как общественной организации, а как этический “вектор вверх”. Христос — символ нравственного подъёма над злом, активно применяемый в этике в послеримскую эпоху. Этика, между прочим, рассматривает Нагорную проповедь не столько в религиозном аспекте, сколько в просветительском.
Христос — это тема личности, идущей наперекор толпе и власти. Это мятежный пророк, растерзанный властью и толпой. Христос как архетип — оригинал и индивидуал, при жизни изничтоженный, а после смерти обласканный. Уход Иисуса прямым курсом на небеса — это символический “вектор вверх”. Только туда, и никуда иначе. Это однозначное непризнание такого типа бытования, как стадное быдлование.
✓ Тема нравственного альпинизма
Всё стихотворение Сергея Лазебного “В отвесную скалу вцепился бук...” пропитывает фоновая усмешка, подшучивание, без которого в “эпоху постсарказма” говорить о нравственности и благородстве нельзя — иначе засмеют разочаровавшиеся и ублюдствующие. Ещё и побить могут, с них станется (особенно с “поцанов”). И стремящийся не вниз, а вверх лирический герой Сергея (придерживая ставшее притчей во языцех красивое белое пальто) вынужден отшучиваться, чтобы как-то оправдать свой уникальный для общественного морального сознания “вектор”: “Он держится, и в контру всем ветрам”.
“Суета сует” у возвышенного уникума вызывает лишь усмешку: “Над суетным туризмом веселясь”. Устроиться “внизу” (или даже “на дне”) — удобно и сытно. Нас и здесь неплохо кормят!.. А вот лезть выше (как герой песни Высоцкого) — может “не только лишь всякий”. Движение “вверх” — всегда напряжение и риск. Тут нужно определённое расширение у сознания, неприятие “греха” и “низости”, готовность “страдание принять”.
Надо заметить, что поэт Сергей Лазебный выдвигает “корни” (видимо, пресловутые культурные “скрепы”) в отдельную тему: “И держится корнями человек”. Остроумно обыгрывается “срыв” (а сорваться может кто угодно): “Но не даёт сорваться вниз Спаситель”. Обыдлиться и перестать, подобно свинье под дубом у Крылова, глядеть вверх — это тоже “срыв”.
✓ Откуда взялось слово "быдло"?
Сорвался и — начал, как в “Облаке в штанах” у Маяковского, только жрать борщ на кортках и материться между ложками:
“А улица присела и заорала:
"Идемте жрать!"”;
“<...> умерших слов разлагаются трупики,
только два живут, жирея —
"сволочь"
и еще какое-то,
кажется, "борщ"...”
Тут уж впору воскликнуть по-пушкински: не дай мне бог сойти с ума! Нет, легче посох и сума; раз потеряю “вектор вверх” — и я уже не человек...
✅ Знак человека! Текст этой статьи написан без использования ИИ.
Уважаемые подписчики, алгоритм Яндекс Дзена таков, что даже если статья полезная, а лайков мало, то она не показывается и уходит в "серую зону". Благодарю всех, кто нажимает на "палец вверх", — это помогает LiterMort нести просвещение и дальше!
Канал LiterMort выступает против экстремизма в любых его проявлениях. Канал поддерживает Россию, её нравственные и правовые свободы и Конституцию РФ. LiterMort и его автор не поддерживают те субкультуры, которые признаны незаконными в РФ.
Благодарю за прочтение!
✅ Уважаемые подписчики, пожалуйста, соблюдайте вежливость в комментариях.