Не понимаю жгучего интереса к новости и царящего щенячьего восторга «как же мы пенд... проклятых умыли!», но отказать уважаемым людям не в силах. Отвечаю. Не комментируя дилетантские заметки некоторых отечественных СМИ, присланные в личное почтовое пространство.
Итак, вчера Госдума «денонсировала соглашение с США по утилизации оружейного плутония, вместе с основным соглашением расторгаются все сопутствующие протоколы, регулирующие финансирование, гражданскую ответственность и технические детали утилизации». Перед голосованием о необходимости денонсации Договора 2000-х года перед депутатами хлопотал замминистра иностранных дел Сергей Рябков, назвав нахождение в данном Соглашении «неприемлемым и нецелесообразным с каких-либо точек зрения». Потому возвращаемся на четверть века назад, и готовимся ...
Нет, не к Третьей Мировой, как предположили некоторые. Дело в том, оружейного плутония у России с США ... как у дядьки полосатого Матроскина, живущего у сторожа на гуталиновой фабрике. Или как у дурака махорки. В 2000-ом году наши страны (к величайшему облегчению атомных отраслей государств) договорились перековать мечи на орала, переработать 34 тонны этого крайне нелюбимого физиками-ядерщиками элемента в инновационное топливо для атомных электростанций. Тогда янки располагали девятью десятками тонн оружейного плутония, мы могли предъявить 128 тонн. «Избыточными» США назвали для себя 60 тонн, мы – 50.
Договорились разоружиться и разошлись на 11 лет, лишь в 2011-ом ратифицировав Соглашение по всем правилам. Обязавшись построить специальные станции по переработке плутония в таблеточное МОКС-топливо (обеднённый уран + высокофоновый плутоний). В России под данный сложнейший процесс построили реактор БН-800 на быстрых нейтронах, спрятав его глубоко в недра Белоярской АЭС (Свердловская область).
Запуск площадки состоялся в 2015 году, о полной готовности начать переработку через три года Кремль сообщил «американским партнёрам» и задал вопрос «как дела?». Да, никак, ответили лукавые янки. Мы вообще-то придумали другой способ утилизации оружейного плутония ... На что явно выведенный из себя Владимир Владимирович в сердцах высказался:
«Почему Россия приостановила действие Договора? Потому договаривались же: в России и США будут построены заводы, которые будут уничтожать избыточное количество оружейного плутония. США свои обязательства не только не выполнили, но и объявили, что выполнять не намерены со ссылкой на финансовые трудности!
Как будто у нас таких трудностей нет! Они сказали: будут разбавлять оружейный плутоний, хранить в пластах. Специалисты же говорят – это называется «возвратный потенциал», в любую секунду его можно вернуть, возобновить, и снова-здорово, как у нас в народе говорят. А мы-то уничтожаем его промышленным способом! Мы завод построили, деньги истратили! Мы что, богаче Соединенных Штатов!?
То есть, наши вечнозелёные заокеанские партнёры опять надули. Придумав «уничтожать отработанное ядерное топливо не тем способом, о котором мы договорились, а другим, разбавляя и утилизируя плутоний в определенных емкостях», конец цитаты. Потому в октябре 2016-го Верховный подписал Указ о приостановлении действия соглашения с США по плутонию. В преамбуле сообщив: «решение вызвано возникновением угрозы стратегической стабильности в результате недружественных действий США в отношении России». Теперь же появился Закон, принятый Госдумой.
Кому хуже?
В отличие от простецкого и редкого урана, который можно пойти и накопать, плутоний (Pu) в природе встречается вообще практически никак, его добыча нецелесообразна. Потому изымают его промышленными путями: облучением урана ядерных реакторов – раз; облучением в реакторах трансурановых элементов, выделенных из отходов ядерной промышленности – два. На выходе выпекая три вида плутония: оружейный (94% изотопа 239Pu), топливный (7-18% 240Pu), реакторный (содержание 240Pu более 18 %).
Физики просто ненавидят данный элемент и отдали бы многое, чтобы все его запасы погрузили на ракеты Илона Маска, отправив в сторону Солнца. Плутоний имеет поганейшее свойство перегорать в реакторах, он капризен и требователен к технологии выпекания. Особенно оружейный, который нужно с ефрейторским зазором в миллисекунды извлекать из установок. Иначе получится ядерный винегрет из десятков радиоактивных изотопов, только 239Pu там не будет. На сленге ядерщиков, лишь реакторная прожарка степени «альденте» позволяет получить начинку для ракет и бомб.
Это лишь начало, поскольку с искомыми изотопами образуется куча всякой бесполезной дряни. Потому здоровущие ломы ТВЭЛов (урановые тепло-выделительные элементы) растворяют в кислоте, потом раствор фильтруют и проводят операции по экстракции с магическими бормотаниями «бамбара, чуфара, лорики, ерики, пикапу, трикапу, скорики, морики!» и какой-то запредельной технологией отделения урана от плутония. Первый элемент переводят в концентрат, а из тонны изначального сырья вытаскиваю до десяти килограмм плутония. Самого жуткого взрывчатого вещества.
С последующим лютым головняком, поскольку элемент жутко токсичен, радиоактивен и бесконечно долго разлагается. Именно потому весьма раздражён был Владимир Владимирович в 2016-ом, русские физики-ядерщики и технологи РосАтома приложили гигантские усилия (и потратили фантастические деньги) для создания реакторной площадки по переработке паскудного в хранении и вторичном использовании 239Pu.
Но... у нас площадка для переработки плутония имеется. Усилиями Титанов отечественной науки созданная. Но требующая гигантских затрат, ибо стоимость одной утилизируемой «партии плутония» (точный вес не указывается, но бают – не более полутонны) стоит примерно в $3,5 млрд.
С несколькими неизвестными для всего ареопага физиков-ядерщиков планеты. Поскольку над-критические испытания оружейного плутония (с полноценной цепной реакцией и торчащими над горизонтом «грибами») не проводились со времён окончания Холодной Войны. Американцы уже второй десяток лет гадят жёлтеньким в исподнее, ведущие специалисты военной (ядерной) Ливерморской национальной Лаборатории им. Лоуренса белугами вопят: или отправляйте валяющийся «пластами» оружейный плутоний в захоронения, либо возобновляйте производство «плутониевых питов» для ЯО!
В противном случае данный поганец радиоактивно распадается, высвобождая атомы гелия, собирающиеся в микро-пузырьки. Способные серьёзно разрушать металлический 239/238Pu . Насколько кристаллические решётки подготовленных к утилизации материалов (некоторым уже 70 лет) повреждены – могут дать ответ только натурные физические испытания. Настоящие, под-критические для чистоты эксперимента не подходят. Но американское начальство и Пентагон помалкивают, занимаясь более актуальными вопросами. То нарядят гомосеков в хаки, то выгонят с туфельками на мороз...
А тем временем строительство американского завода по утилизации оружейного плутония на ядерном могильнике Саванна-Ривер замерло. Ещё в 2013-ом на семидесяти процентах готовности корпусов и стаканов для реакторов. По сей день там мустанг не валялся. Тут вопросы, скорее, к инженерным компетенциям деградировавших термоядерных янки, хотя Россия в 2015-ом предлагала американский 239Pu взаимовыгодно переработать на ректорах Белоярской АЭС. По щадящему самолюбие прайсу.
Но Администрация загорелого Хуссейновича поднатужилась и выделила на объект «Саванна-Ривер» ещё два миллиарда денег. А потом приехала ревизия и ... данные финансовой проверки засекретили специальным решением Конгресса. Обычное дело для Грейт Эгейн Америки, когда воровство начинается с 90% изначальной сметы. Зато для настырных русских, ежедневно справляющихся «как дела?» был придуман дикий по научному подходу ответ. США будет разбодяживать неизвестным «инертным материалом» оружейный плутоний, хоронить смесь со всеми почестями. Без свидетелей.
Потому и взбеленился русский Государь, коему физики объяснили «смесь 239Pu + инертный наполнитель» разделяется после извлечения столь же легко, как бахчевой арбуз избавляется от примесей типа «яблоко» на ручной сортировке. Гнусные лжецы. Но! Нам наука. Настоящая, не геополитическая. Поскольку Россия решила вопрос атомной энергетики (и оружейного термоядерного материала) на столетия вперёд. Построив реакторы четвертого поколения на быстрых нейтронах. А это величайшая технологическая платформа пресловутого «замкнутого ядерного топливного цикла»
Что дальше?
Как тут недавно посчитали весьма солидные научные институты профильного назначения – коммерческие запасы природного «урана 235» исчерпаются в узком промежутке 2060-2080 гг. Полностью. Есть технология включения в топливный ядерный цикл АЭС «отвального уран-238», но пока магическим заклятием транс-мутации (превращения) ядра урана-238 в ядро плутония-239 ... обладают только русские на промышленном уровне.
Более того, мы нашли способ применять сей паскудный элемент в качестве топлива для реактора БН‑800 Белоярской АЭС в облике лицензированных МОКС-ТВС в любых проектных объемах. Оценочно для производства и поставки МОКС-топлива уже использовано уже около четырех тонн плутония, осталось опыт масштабировать. Причём, нужно спешить.
Дело в том, более серьёзной проблемой (после получения) является утилизация плутония. Как ещё находящегося в составе отработанного ядерного топлива (ОЯТ), так и извлеченного. Математические модели говорят: энергетический потенциал «покойного в ОЯТ плутония» будет потерян навсегда, процесс извлечения из захоронений сомнителен, а сам геологический объект для такого «погоста» потребует баснословных программ строительства, наблюдения, измерения, контроля, надёжности. На столетия вперёд.
Мы пошли по пути трудному, практически иррациональному с точки зрения «коммерческой выгоды». Развития перспективной атомной энергетики России до 2100 года в государственной Программе РосАтома. Через надрывное по бюджету совершенствование технологии ВВЭР (водо-водяной энергетический реактор) с обязательным переходом к двухкомпонентной ядерной энергетике. Это когда весь произведенный плутоний трёх типов будет полностью потребляться. Используя запасы обедненного урана, коего у щедрой Матушки-России ... ну там, как гуталина и махорки. Тыща лет безбедно, короче.
Пока есть проблемы, таковы тернии непроторенной целины. Экономически проекты производства МОКС-топлива, не говоря о других типах уран-плутониевого топлива – невыгодны, инвестиционно непривлекательны. Куда проще и звонче работать на остатках природного обогащённого урана.
На рынке его в достатке, стоит дёшево, на век нынешних спекулянтов хватит. Потому России требуется сегодня закончить и предложить не просто технологический «вечный цикл» полного оборота радиоактивных материалов, а довести до ума перспективный реактор БН‑1200. Способный работать с «отложенной переработкой образующегося уран-плутониевого ОЯТ».
Стать единственной в мире фабрикой переработки любого ядерного материала с неплохими барышами производства электроэнергии. Тут Большая Политика и замаячит, поскольку через 15-20 лет все государства с наличием АЭС (и термоядерного оружия) столкнутся с лютым дефицитом средств. Выделяемых коммерческими организациями-операторами на обеспечение длительного хранения десятков тонн выделенного энергетического плутония.
Выводы
Теперь к вопросу «как мы наподдали проклятым пендо...» выходом из Соглашения по утилизации оружейного плутония. Во-первых, этого добра у США и России столько угодно. Вне договора о переработке жалких 34-х тонн, запаса хватит на десятки тысяч боезарядов для стратегических Сил различной мощности. Но есть «нюанс». Мы свой оружейный плутоний сможем конвертировать в дополнительные «спецустройства» не задумываясь, а наши заклятые партнёры ... увы. Поскольку до фундаментов разорили собственную промышленную базу серийного производства боезарядов.
Сегодня, если верить осведомлённым экспертам, Россия располагает не менее 15-ю тысяч термоядерных зарядов. Имея какой-то запас для плановых, ремонтных и непредвиденных замен. Правило тороватого прапорщика никто в Родных Рядах не отменял, потому на вопрос «какова заначка» можно набросить тыщ пять БЧ смело. С продавленного дивана. И никто, кроме дюжины специальных людей и лично Государя точно не скажет «о наличии».
И тем более «хранении» плутониевого оружейного материала. Он давным-давно находится вне радаров наших заклятых партнёров, а поскольку абсолютно все (!) промышленные мощности сохранены с достославных советских времён и выпекали по программе 100%го перевооружения РВСН не менее тысячи «специальных изделий» в год – то головушка у оранжевого клоуна с его потешными генералами должна болеть о другом.
Поскольку после полной модернизации СЯО, у России на повестке оснащение ядрёными батонами тысяч боеприпасов к оперативно-тактическим комплексам «Искандер-М», воздушного базирования гиперзвуковым 9-А-7760 «Кинжал» и мало ли чего ещё. Оставшегося без термоядерного приварка с конца 1980-х, там десятки любопытных спецификаций. Договора РСМД нет, ДСНВ почил в бозе, кто теперь Рыжему балаболу доктор, пастор и могильщик?
Русский Государь милостиво предложил ещё годик на подумать, взяв на себя самоограничения по ДСНВ, но зимой следующего ... картина изменится революционным манером, если что. Каждый носитель «стратегического» получит штатное количество боеголовок в разделяющиеся блоки, а не один, как сегодня Договором заповедано. Их производить из «резервного плутония» нет нужды, они в штатной численности с конвейера сыплются изначально.
Один блок на боевое дежурство в недра ШПУ, три – тащ ракетному прапорщику в заначку от жены. А имеющиеся запасы плутония запечь в тактические заряды для новых артиллерийских систем, авиационные и противокорабельные ракеты, торпеды и прочие сюрпризы для Мировой Жабы – сам св. Георгий велел для безопасности Богоспасаемой. Данное священнодействие не ограничено никакими Договорами, никогда и не было препятствий, потому Россия на зубах и держалась за последний рубеж «сдерживания» при Путине.
Сохранила, сберегла, приумножила, перевооружилась. А вот звёздно-полосатым звездунам такой широтой маневра не похвастать, они еле-еле термоядерный сердечник создали за последние 20 лет. Один. Вот пусть теперь и преют кальсонами о физическом состоянии плутониевого запаса, разрушительные пузырьки гелия в нём считают. Размышляя, как бы Манхэттенский Проект 2.0 запустить. Всяко поздно, технологическое отставание в четверть века по нашим временам в боевом термояде – это приговор. Врать и обманывать до поры хорошо ... так ведь, деляга Донни?