Глава 7. Дополнительное условие
— Здравствуйте, герр Бреннер, — поздоровалась я с красавчиком-полицейским и проявила вежливость:
— Как ваши дела?
— Хорошо, фрау… Мюллер, — он несколько запнулся, видимо, посчитал, что при мачехе и прочих людях, которые толпой выходили из храма, было бы неуместно называть новоиспечённую вдову по имени. Тем более что я-то обратилась к нему по фамилии.
— Вы что-то хотели? — спросила я.
— Да, фрау Мюллер, появилась новая информация по вашему делу.
Я искренне удивилась:
— Что за дело, герр Бреннер? Я что-то запамятовала...
— Фрау... — он снова запнулся. — Мюллер, то самое дело о претензиях герра Грубера.
Услышав имя своего «конкурента», я удивилась ещё больше, я же считала, что мы со всем разобрались ещё в прошлый раз:
— А там разве было дело?
— Выходит, что так, — с виноватым видом произнёс герр Бреннер, и пояснил, — на следующий день после происшествия герр Грубер подал заявление в полицию о том, что вы нанесли оскорбление его чести и достоинству.
— Постойте! — возмутилась я, — что значит «нанесла оскорбление»?! Вы же сами видели, что он напал на меня в моём собственном доме!
— Это правда, и поэтому я и хочу с вами обсудить, что с этим делать, — сообщил мне герр Бреннер, и тут ж спросил:
— Как вам будет удобно? Прийти в полицейское управление или я мог бы зайти к вам?
Я подумала, что, наверное, пусть лучше приходит. На ужин. Всё равно я решила мачеху покормить.
— Приходите сегодня вечером, — сказала я.
Герр Бреннер расплылся в такой улыбке, словно я согласилась на нечто, чего он очень сильно хотел.
А я, покосившись на мачеху, поняла, что герр Бреннер недооценил меня и явно рассчитывает на «ужин при свечах». Мне даже стало весело.
После храма сразу домой мы не пошли, оказалось, что по «протоколу» нужно было идти в контору поверенного. Это подсказала фрау Штайнер, укоризненно посмотрев на меня и произнеся с нарочитой горечью в голосе:
— Ну вот, видишь, как ты будешь жить? Даже об этом забыла.
А я вот думаю, что несчастная Хелен об этом даже и не знала, потому что никогда с таким не сталкивалась. Но молчание — золото, поэтому я промолчала. И мы пошли в контору поверенного.
Мне понравился этот обстоятельный пузатый дядька, полностью оправдывающий название своей профессии. Он усадил нас в большом кабинете за длинный стол так, что мы оказались по одну сторону. Сам он встал во главе.
Моя нетерпеливая мачеха попросила его начинать, но он сказал:
— Подождите, ещё не все собрались.
У меня даже глаза округлились.
— Как это не все? — удивилась я. — А кого мы ещё ждём?
Поверенный, герр Туво, спокойно пояснил:
— Ну как же! Есть же ещё сестра герра Мюллера.
Я покопалась в памяти Хелен, но никакой сестры там не было.
— А разве у герра Мюллера была сестра? — спросила я. — Я никогда её не видела.
— Ну, — ответил поверенный со вздохом, — это двоюродная сестра. Герр Мюллер с ней, видимо, не общался, но она тоже является его родственницей и упомянута в завещании.
Я сглотнула.
— Кого-то ещё мы ждём? — уточнила я, всё ещё надеясь услышать «нет».
Но оказалось, что да. У герра Мюллера были ещё два друга, которых он тоже упомянул в завещании.
И один из этих друзей оказался герр Грубер. Он вошёл в кабинет, увидел меня, скривился, но ничего не сказал. Все вновь пришедшие сели по другую сторону стола.
Поверенный достал завещание.
В общем, после того как завещание полностью зачитали, оказалось, что всё имущество достаётся жене, фрау Хелен Мюллер.
А имущество у герра Мюллера было следующее, во-первых, мне доставались пятьдесят золотых талеров.
Сказав это, поверенный показал на небольшой сундучок.
И я подумала, что мои мечты про «горшочек с золотом» не такие уж и несбыточные.
Я сидела, и у меня прям бальзам на душу лился.
По завещанию мне также доставалась лошадь, которая находилась в конюшнях у какого-то Войцека, и к лошади ещё и телега. Вот уже никогда бы в прошлой жизни не подумала, что буду так радоваться наследству в виде телеги.
Но в этой реальности это были приятные новости.
А вот дальше последовало некое «дополнительное условие», которое поумерило мою благодарность к почившему. И я подумала, что, конечно, такой «нехороший человек», как герр Мюллер, не мог сделать доброе дело просто так безо всяких условий.
Поверенный произнёс, зачитывая дополнительное условие:
— Если фрау Хелен принимает наследство герра Мюллера, то вместе с ним она должна принять и следующее.
В общем, вместе с наследством мне переходила задолженность герра Мюллера в размере семьдесят пять талеров. Я должна была незамедлительно погасить её путём передачи денег его другу… герру Груберу.
Я взглянула на герра Грубера и поняла, что он вряд ли даст мне рассрочку. Но сделала вид, как будто для меня это условие не имеет совершенно никакого значения.
Далее поверенный зачитал, что я должна была передать настенные часы сестре герра Мюллера, а второму другу, его гардероб.
Ну, гардероба герра Мюллера мне было не жалко. Хотя, конечно, его можно было бы продать. А вот расставаться с семьюдесятью пятью талерами, которых у меня к тому же не было, и с часами было очень жалко.
тем более, что часы здесь были большой редкостью и стоили очень дорого.
В общем, гардероб и часы я обязана была отдать.
Я посмотрела на довольную сестру и «друга» и сказала:
— Приедете и заберёте.
У сестры сразу выражение лица стало кислым, ну ещё бы, часы-то огромные.
Но я не собираюсь ещё и на доставку тратиться! А ещё, вдруг по дороге сломаются, и потом обвинят меня.
Герр Грубер сразу протянул свои жадные руки к моим талерам, но поверенный ему не отдал.
Герр Грубер стал кричать, что я должна вернуть ему долг незамедлительно, но поверенный спокойно ему разъяснил:
— У фрау Мюллер есть время, чтобы вступить в наследство. Это один месяц с даты оглашения завещания, и, соответственно, если она откажется, тогда никому ничего не должна, но если примет, тогда ей надо будет выплатить все долги.
«Да, — подумала я, — месяц, конечно, не густо... А вот любопытно, «обеды в офис» только дровосекам нужны? И могу ли я кормить обедами в кнейпе, если там не будет пивных напитков?..»
Об этом я и спросила у поверенного. Он сказал:
— Конечно, можете. Вот только вряд ли к вам будет ходить много людей просто поесть. У нас тут не столица, семейные люди предпочитают есть дома, поэтому так можно и разориться.
Но я, конечно, ему не поверила.
Когда наконец-то мы остались в доме вдвоём, мачеха меня спросила:
— Пятьдесят талеров большие деньги, Хелен. Где ты собираешься их держать?
— С какой целью интересуетесь, фрау Штайнер? — спросила я с ехидцей. Но мачеха Хелен намёка не уловила.
— Я бы могла взять их на сохранение, — сказала она.
А я подумала о том, что мачеха, вероятно, держит всех за полных дураков, но говорить это вслух не стала.
— Думаю, что у меня они будут в большей сохранности, — сказала я. — Тем более что вы вечером уезжаете, а по темноте с деньгами опасно ходить.
Мачеха подбоченилась:
— Что, уже гонишь? С любовником не терпится встретиться?
Меня это как-то разозлило, и я подумала, что не только мачеха может подбочениться и давить своими корпулентными достоинствами.
Я тоже выпрямилась, упёрла руки в бока, сделала шаг навстречу мачехе и сказала:
— Ну, а, если и да, то вам-то какая разница?
Мачеха так и села на стоящий позади стул.
— Хелен, я тебя не узнаю, — проговорила она, и уже миролюбиво добавила:
— Да кто же вечером-то ездит? Я никак не доберусь…
И здесь, я, хоть и ругала себя, но не смогла выгнать женщину на ночь глядя, хотя и знала, что наверняка потом об этом пожалею. Поэтому сказала:
— Меня узнавать не надо, но, если вам страшно ехать, то оставайтесь сегодня на ночь.
После чего угрожающе наклонилась и добавила:
—Но завтра утром вы уедете.
— А разве тебе помощь не нужна? — спросила мачеха.
— Мне нет, не нужна, — ответила я.
— Ох, Хелен, попадёшь ты в беду, — сделав брови домиком, сказала она.
А я подумала: «В бОльшую беду я попаду, если мачеха здесь останется».
Продолжение следует!
Буду очень рада вашим лайкам!