Для начала оправдаюсь и здесь, на своем запасном аэродроме.
И расскажу, что удалось узнать о новом лауреате Нобелевской премии в области литературы.
Воистину - удивительное рядом. Дали венгерскому писателю. К сожалению, с его творчеством незнакома. Поэтому стала искать мемуары, интервью Ласло Краснахоркаи.
Давно не доверяю рецензиям, описаниям, воспоминаниям.
Что может быть лучше прямой речи?
И вот увидела, что в предисловии к книге "Рождение убийцы" есть интервью Оксаны Якименко - а взяла она его в те времена, когда книги нынешнего лауреата еще не были переведены на русский язык.
Она сразу взяла быка за рога и спросила - почему?
Он сказал:
- Это вы у меня спрашиваете? Для меня это болезненная тема. Я всегда
думал: если и есть язык, на который стоит меня переводить, так это
русский.
Если бы не русская литература, я бы никогда не начал писать. Кроме Кафки, главными, кто меня подтолкнул к этому занятию, были Толстой и Достоевский. Не будь их, мне бы и в голову не пришло стать писателем. Свой первый роман "Сатанинское танго" я написал под сильным воздействием обоих. На меня - подростка - особенно глубокое впечатление произвел Достоевский и, во вторую очередь, Толстой. Под их влиянием прошли мои молодые годы.
Когда я, мальчик из приличной буржуазной семьи, в бунтарском порыве, как это свойственно подросткам, покинул отчий дом, я хотел, как истинный поклонник Достоевского, опуститься на самое дно жизни - при социализме был такой "низший слой", где все происходило честно. Мне хотелось пожить там, где нет чванства, но есть искренность, человеческое начало. Тогда еще существовало пространство в самом низу, на задворках общества, где люди при абсолютной нищете сохраняли человеческое достоинство, проявляли солидарность и поддержку, чтобы ближний не выпал из жизни окончательно.
Там, в самом низу, было то, чего сегодня даже среди нищих не найдешь. Я работал на животноводческой ферме - был подсобным рабочим в коровнике. Даже на ферме есть какой-то заведующий, есть его заместители, есть животноводы, а есть подсобные рабочие - вот среди них я и жил; работал в поле, чем только не занимался. Мне было тогда девятнадцать. Я год отслужил в армии - ушел туда из университета, а потом пошел по Венгрии: жил с этими людьми, получал такие же деньги, что и они, как они пил и ел. В университете, на юридическом факультете, я продержался недолго - несколько пар отсидел и
понял, что достаточно. Никогда не хотел быть юристом, как отец. Меня
никто не принуждал идти на юридический, но надо было вырваться из дома.
***
Ну, что - заинтересовались?
Нашла несколько книг, переведенных-таки на русский язык и изданных в России:
Сатанинское танго.
Меланхолия сопротивления.
Гомер навсегда.
Рождение убийцы
На вершине Акрополя
В сумрачном лесу.
Некоторые из них выходили относительно недавно. Но имя громко не звучало. Думаю, многие удивились.
***
Буду не до конца честна, если не скажу, что в том интервью немало и не очень приятных вещей. По крайней мере, мне было не очень по себе...
Рассказ "Рождение убийцы" вышел в переводе Оксаны Якименко.
Писатель сказал ей: "Я считаю, пусть у русских людей будет иллюзия, будто есть такой хороший венгерский писатель, но надежда прочесть его в переводе так и останется надеждой", а она сделала примечание в конце публикации:
"Совершенно не согласна - "Меланхолия сопротивления" или "Война и война"
так и просятся на русский, но для работы с текстами Краснахоркаи, как
читатель уже догадался, необходимо войти в определенное состояние, к
тому же, в отличие от многих других писателей, он никогда не "навязывается" переводчикам и не пытается привлечь иностранных издателей - и те, и другие рано или поздно к нему приходят сами".
Писатель несколько раз говорит, что не интересуется и не занимается политикой. Его семью время социализма в Венгрии, вроде, ничем не обидело. Хотя он уехал в Берлин, чтоб быть ближе к Западу. И вернулся домой только в 1988-м году:
"... Все занимались политикой. Люди одурели от свободы. Все верили в Горбачева, верили, что он все изменит, и он в итоге все изменил. Этот привкус свободы я до сих пор ощущаю на языке. Но я не понимал, как могли писатели, хорошие писатели, проницательные люди, вдруг подумать, будто после эпохи Яноша Кадара может сразу наступить демократия. Ведь новых-то людей не появилось. Как те, кто шли на компромисс с режимом - а на компромисс, так или иначе, шли все, или почти все, - смогут вдруг переродиться? Как из трусливых созданий вдруг вылупятся ангелоподобные, исполненные демократии существа? Жаль, что я оказался прав. Все это обернулось иллюзией".
***
Это интервью и перевод "Рождения убийцы" вышли в издательстве "Иностранная литература" в июне 2013 года. Прошло больше двенадцати лет. Интересно, что сказал бы Краснахоркаи сейчас - наивно подумала я сначала.
И еще подумала (не менее наивно) - что бы он сказал сейчас про Урсулу фон дер Ляйен? Про интересные фокусы с демократией в Румынии и Молдавии? Про демократии Байдена и Трампа?
Не буду даже продолжать этот список. Тем более, что прочитала - писатель немало колесил по белу свету, посетил много стран.
При этом интересно относится к своей Родине, из-за чего венгерские националисты (он их называет "нацистами" - без обиняков) на него нападают.
"... В ответ на вопрос, что значит быть венгром, сказал, что это просто
географический факт: человек рождается на какой-то конкретной
территории, где говорят на каком-то конкретном языке, и гордиться тут
нечем. Так меня на родине обещали камнями закидать. (...) В Венгрии это все воспринимается болезненно, но никого не интересует, что есть люди - их немного, - которые почему-то любят Венгрию просто так, бескорыстно, и даже если они ее критикуют, то делают это из привязанности. Я невольно напрягаюсь, когда соотечественники говорят, что любят родину".
Вот как-то так.
А я невольно напрягаюсь, когда такое слышу.
Простите, не могу понять. Умишка не хватает. Не лауреат я.
Но когда человек известный, а сейчас уже вошедший, что называется, в анналы, говорит Оксане, которая переводит его произведение на русский язык: "В Венгрии сейчас многие писатели активно участвуют в политической жизни, я уважаю их выбор, но сам политикой не занимаюсь", а спустя всего несколько лет в интервью, которое нашли наши журналисты на сайте университета, который регулярно публикует отчеты об "украденных детях" (тех самых, десятках тысяч, которые маршируют в наших лагерях и учатся кидать гранаты - они там со спутников это видят, и Евросоюзу на ложечке подносят) с гневом заявляет, и это тоже становится известным всему западному миру.
"Режим Орбана занимает беспрецедентную позицию, практически не имеющую аналогов в венгерской истории. Отчасти потому, что до сих пор мы всегда были объектом нападений и терпели поражение, а отчасти потому, что я и представить себе не мог, что венгерское политическое руководство станет говорить о так называемом нейтралитете в этом вопросе.
Этот венгерский режим – психушка. Как страна может быть нейтральной, когда русские вторгаются в соседнюю страну? И разве они не убивают украинцев уже почти три года? Что значит "это внутреннее дело славян"? – как выразился венгерский премьер-министр? И это говорит лидер страны – страны, которая на протяжении всей истории постоянно подвергалась
вторжениям. В том числе и со стороны русских. И эти русские – те же
самые русские",
Если бы он про Урсулу хоть полслова такого сказал - не видать бы ему Нобелевки, как своих ушей.
***
Про нынешнее место жительства ничего не нашла. Только - "предпочитает уединенный образ жизни вдали от города". И еще - живет в Италии и Германии.
Ему все равно, где жить. Географическая точка.
Но еще один кусочек того старого интервью приведу.
"... Самое важное в искусстве - ничем не обусловленный момент узнавания,
которому ничто не предшествует, но сердце сжимается. Без него литература
невозможна. И этот момент всегда сопряжен со страданием. Как у ученых,
когда они бьются над решением какой-то задачи - и вдруг приходит озарение. То же и в музыке. Есть такое у Шостаковича, например: слушаешь - и вдруг замирает сердце. Момент просветления, недостижимый путем логических рассуждений. Момент, когда человек, запертый в своем существовании, выходит за пределы времени. Нужна молния, вспышка прозрения".
Кто-нибудь тут может поверить, что случится молния, которая обеспечит хоть в каком-то будущем вспышку прозрения у нового Нобелевского лауреата?