«Меня одного смущает, что врачи называют свою деятельность «практикой»? (откуда-то из сети)
Положение тела, в принципе, казалось удобным, смущало лишь одно — я не мог пошевелиться. Открыв глаза, я обнаружил себя в ярко освещенном медицинском кабинете без окон, но зато с двумя дверьми. Одна была открыта и за ней можно было разглядеть темный коридор какой-то поликлиники. Вторая была заперта, из замочной скважины торчал ключ с небольшой биркой. Несколько ламп одновременно били в глаза. Я зажмурился и попытался отвернуться, но не смог: голова оказалась надежно зафиксированной в одном положении, равно, как руки, ноги, таз и плечи.
— Что за черт... — пробормотал я, мгновенно отойдя ото сна. — Эй, здесь кто-нибудь есть?
Голос эхом отразился от стен коридора и напугал меня не меньше, чем сама ситуация. Сразу вспомнились всякие «Пилы», «Хостелы» и прочие резни любыми подручными средствами. Не надо было мне смотреть все это — не вел бы себя, как придурок.
— Эй, что здесь происходит? Кто-нибудь слышит меня? Эй!
Ну именно, что как придурок.
Так никого и не дозвавшись, я внимательнее осмотрелся вокруг (насколько это вообще было возможно). Довольно быстро я пришел к выводу, что нахожусь в стоматологическом кабинете. Плохая вода, кариес, всякие там заболевания и напрочь сбитый режим питания делают свое дело повсеместно, так что не думаю, что кому-нибудь из вас требуется описание специфики обстановки такого места, как стоматологический кабинет. Если все же требуется, то вам крупно повезло.
«Здорово, — подумал я про себя. — Просто здорово. И что же это — начало ужастика или какой-то глупый сон?».
Мозгом ощущался неслабый провал в памяти: так, словно жизнь шла себе шла, подобно кинопленке, а потом вдруг чья-то рука беспощадно вырезала из нее кусок, наспех склеила два последовательно несвязанных между собой конца и вот ты тут — сидишь, привязанный к стоматологическому креслу. Такое бывает после наркоза, потери сознания или хорошего удара в челюсть. Я изо всех сил напряг память, силясь восстановить в голове предшествующие события.
Так, был день... Самый обычный рабочий день. Я сидел в своей каморке и монтировал рекламный ролик. Какой? Не то автосалон «Мазда», не то «Зауральские напитки»... Тьфу, блин, да при чем тут «Мазда» и «Зауральские напитки»?! Причем тут вообще все это?
«Дальше».
Так, ладно. Параллельно я списывался с тремя или четырьмя девками с сайта знакомств. Бабы — это моя страсть, я даже особо не бухаю. Очень уж люблю я телок и хорошенько потрахаться. А уж сколько у меня их было!..
«Ты идиот?!».
Хорошо, меня опять уводит в сторону. Что потом? Потом, как бы это очевидно ни звучало, рабочий день закончился и я пошел домой. Стоп! Нет, не домой. Я договорился с одной из новых знакомых о встрече. Точно! Она мне сразу понравилась. Как же ее звали... Алиса, Арина, Анжела... Точно, Анжела! Она мне говорит (ну, то есть пишет): люблю, говорит, потрахаться с огоньком, с задором; люблю разные игры ролевые и много чем могу удивить. О, как! А ведь не от каждой такие откровения услышишь при первом-то контакте. Словом, переписка была недолгой и я предвкушал веселый вечер. Сошлись мы на том, что она после работы заберет меня на машине.
— Точно, точно...
Помню, как вышел из студии, она мне посигналила, я сел на переднее сидение и... И больше нихрена не помню. Не помню я ни ее машины (белая какая-то), ни тем более лица. Ровным счетом ничего.
— Ролевые игры она любит... — проворчал я, сообразив, наконец, в чем, собственно, дело.
В этот момент в коридоре раздались шаги. Я вздрогнул, но мысль о том, что это всего лишь эротическая игра, расслабляла, и я уже более спокойно стал ждать ту, что вот-вот войдет в кабинет.
«А если мужик?» — подумал я и беззвучно засмеялся. Но потом меня пронял неописуемый ужас: «А если взаправду мужик?».
Я съежился и затравленно уставился на дверной проем, и чем ближе раздавались шаги, тем сильнее росла моя уверенность в том, что у моего будущего партнера между ног имеется один неприятный нюанс. Это была катастрофа. Мне хватило доли секунды, чтобы раскаяться во всех своих беспорядочных связях, пожалеть о недавнем разводе, о существовании сайтов знакомств и Интернете как таковом. Я понял, что жизнь наша бренна, потуги тщетны, а стремления ничтожны... а еще, что моему очку сейчас грозит серьезная опасность.
Но нет, пронесло: через секунду в дверях появилась женщина, и глупые мысли покинули мою голову. Я с любопытством изучал гостью. Фигуру ее скрывал длинный плащ, а лицо просторный капюшон, но под плащом все же проглядывались стройные ножки, а из-под капюшона спадали длинные светло-русые волосы. Так что можно было с уверенностью сказать — это особь женского пола и вечер пройдет без неприятных сюрпризов. Посвящается моему другу Воробьеву Денису, яйца которого время от времени заменяют ему мозг.
«Меня одного смущает, что врачи называют свою деятельность «практикой»? (откуда-то из сети)
Положение тела, в принципе, казалось удобным, смущало лишь одно — я не мог пошевелиться. Открыв глаза, я обнаружил себя в ярко освещенном медицинском кабинете без окон, но зато с двумя дверьми. Одна была открыта и за ней можно было разглядеть темный коридор какой-то поликлиники. Вторая была заперта, из замочной скважины торчал ключ с небольшой биркой. Несколько ламп одновременно били в глаза. Я зажмурился и попытался отвернуться, но не смог: голова оказалась надежно зафиксированной в одном положении, равно, как руки, ноги, таз и плечи.
— Что за черт... — пробормотал я, мгновенно отойдя ото сна. — Эй, здесь кто-нибудь есть?
Голос эхом отразился от стен коридора и напугал меня не меньше, чем сама ситуация. Сразу вспомнились всякие «Пилы», «Хостелы» и прочие резни любыми подручными средствами. Не надо было мне смотреть все это — не вел бы себя, как придурок.
— Эй, что здесь происходит? Кто-нибудь слышит меня? Эй!
Ну именно, что как придурок.
Так никого и не дозвавшись, я внимательнее осмотрелся вокруг (насколько это вообще было возможно). Довольно быстро я пришел к выводу, что нахожусь в стоматологическом кабинете. Плохая вода, кариес, всякие там заболевания и напрочь сбитый режим питания делают свое дело повсеместно, так что не думаю, что кому-нибудь из вас требуется описание специфики обстановки такого места, как стоматологический кабинет. Если все же требуется, то вам крупно повезло.
«Здорово, — подумал я про себя. — Просто здорово. И что же это — начало ужастика или какой-то глупый сон?».
Мозгом ощущался неслабый провал в памяти: так, словно жизнь шла себе шла, подобно кинопленке, а потом вдруг чья-то рука беспощадно вырезала из нее кусок, наспех склеила два последовательно несвязанных между собой конца и вот ты тут — сидишь, привязанный к стоматологическому креслу. Такое бывает после наркоза, потери сознания или хорошего удара в челюсть. Я изо всех сил напряг память, силясь восстановить в голове предшествующие события.
Так, был день... Самый обычный рабочий день. Я сидел в своей каморке и монтировал рекламный ролик. Какой? Не то автосалон «Мазда», не то «Зауральские напитки»... Тьфу, блин, да при чем тут «Мазда» и «Зауральские напитки»?! Причем тут вообще все это?
«Дальше».
Так, ладно. Параллельно я списывался с тремя или четырьмя девками с сайта знакомств. Бабы — это моя страсть, я даже особо не бухаю. Очень уж люблю я телок и хорошенько потрахаться. А уж сколько у меня их было!..
«Ты идиот?!».
Хорошо, меня опять уводит в сторону. Что потом? Потом, как бы это очевидно ни звучало, рабочий день закончился и я пошел домой. Стоп! Нет, не домой. Я договорился с одной из новых знакомых о встрече. Точно! Она мне сразу понравилась. Как же ее звали... Алиса, Арина, Анжела... Точно, Анжела! Она мне говорит (ну, то есть пишет): люблю, говорит, потрахаться с огоньком, с задором; люблю разные игры ролевые и много чем могу удивить. О, как! А ведь не от каждой такие откровения услышишь при первом-то контакте. Словом, переписка была недолгой и я предвкушал веселый вечер. Сошлись мы на том, что она после работы заберет меня на машине.
— Точно, точно...
Помню, как вышел из студии, она мне посигналила, я сел на переднее сидение и... И больше нихрена не помню. Не помню я ни ее машины (белая какая-то), ни тем более лица. Ровным счетом ничего.
— Ролевые игры она любит... — проворчал я, сообразив, наконец, в чем, собственно, дело.
В этот момент в коридоре раздались шаги. Я вздрогнул, но мысль о том, что это всего лишь эротическая игра, расслабляла, и я уже более спокойно стал ждать ту, что вот-вот войдет в кабинет.
«А если мужик?» — подумал я и беззвучно засмеялся. Но потом меня пронял неописуемый ужас: «А если взаправду мужик?».
Я съежился и затравленно уставился на дверной проем, и чем ближе раздавались шаги, тем сильнее росла моя уверенность в том, что у моего будущего партнера между ног имеется один неприятный нюанс. Это была катастрофа. Мне хватило доли секунды, чтобы раскаяться во всех своих беспорядочных связях, пожалеть о недавнем разводе, о существовании сайтов знакомств и Интернете как таковом. Я понял, что жизнь наша бренна, потуги тщетны, а стремления ничтожны... а еще, что моему очку сейчас грозит серьезная опасность.
Но нет, пронесло: через секунду в дверях появилась женщина, и глупые мысли покинули мою голову. Я с любопытством изучал гостью. Фигуру ее скрывал длинный плащ, а лицо просторный капюшон, но под плащом все же проглядывались стройные ножки, а из-под капюшона спадали длинные светло-русые волосы. Так что можно было с уверенностью сказать — это особь женского пола и вечер пройдет без неприятных сюрпризов.
— Привет, — поздоровался я.
— Здравствуй, — в голосе ее слышалась улыбка. — Располагайся поудобнее.
— Да ты знаешь... — хмыкнул я, с трудом оглядывая свое скованное тело. — Ты уже, кажется, обо всем позаботилась.
Она прошла к подсобному помещению, два раза провернула ключ и открыла дверь.
— Эй, знаешь, что я хотел сказать?
Таинственная особа повернулась ко мне. Я постарался разглядеть ее лицо, но не сумел.
— Игра в пациента и медсестру далека от оригинальности, но твой подход к делу заслуживает уважения!
Из-под капюшона раздался смешок.
— Может быть, ты развяжешь меня? У меня уже все тело затекло.
Она приложила палец к невидимому рту.
— Подожди меня пару минут и начнем.
— Ну ладно, — с сомнением протянул я и закрыл глаза, предавшись своим фантазиям.
Незнакомка тем временем вошла в подсобку и прикрыла за собой дверь.
Уже через минуту фантазии увлекли меня в мир блаженства, похоти и разврата. Особо приятно было осознавать, что в мире этом ты находишься не мысленно, как порой бывает лет в 13-14 в самый разгар пубертатного периода, а вполне себе физически и телесно, и вот-вот все начнется. Разыгравшееся либидо жгло меня изнутри, как закипевший чайник, и вскоре я не выдержал:
— Анжела, ну где ты там?
Дверь медленно открылась и даже я, уже порядком попривыкший к женским прелестям, немного подохренел. Красные туфли, белые чулки, элегантная шапочка с крестиком. Медицинский халатик настолько короткий, что без труда можно было увидеть кружевные трусики, и настолько тесный, что грудь, не стесненная бюстгальтером, вот-вот готова была вырваться наружу. А фигурка! Широкие бедра, крепкие, стройные ноги, плоский живот и все та же грудь, манящая и бесконечно соблазнительная. Сильная, хорошо загоревшая кожа бразильского типа, аккуратные ушки и длинные пальчики рук — словом, все, как надо, и все, как я люблю.
— Вот это да! — хрипло протянул я, не без труда сглотнув. — Ты стоишь любой неожиданности.
Медсестра неспешно подошла к креслу, где я сидел, не имея возможности двинуться, и медленно, будто поддразнивая, села на меня верхом. Я считал себя опытным ходоком, но на этот раз я был по-настоящему ошеломлен. Единственное, что меня смутило, это марлевая повязка, скрывающая большую часть лица моей обольстительницы.
— Ну ты даешь, подруга, — выдохнул я. — Прежде, чем мы начнем, можно тебя кое о чем попросить?
Она посмотрела на меня и вопросительно изогнула тонкую бровь дугой.
— Можешь меня, наконец развязать? И потуши к черту эти лампы! У меня сейчас шары выпадут!
— Шары выпадут? — усмехнулась медсестра.
Я тоже улыбнулся.
— Я не про те шары. Ну, так что?
Она провела одной рукой по моей груди, а другой по ноге. Я бы тоже с удовольствием пустил в дело руки, но пока не имел возможности.
— Ну, давай, — проговорил я, часто дыша, — развяжи меня и приступим к делу.
Вместо ответа незнакомка наклонилась ко мне так близко, что я даже сквозь маску почувствовал ее горячее дыхание.
— На что жалуетесь, больной? — тихо и томно спросила она.
«Ладно», — подумал я: «Игра твоя и правила тоже твои. Посижу связанным и слепым. Черт с ним, оно того стоит!».
— У меня зубы болят, — выдавил я, но тут же споткнулся. — Анжела, ты можешь хотя бы маску снять? Или у тебя там борода?
Она немного отстранилась и стала массировать мне плечи.
— Больной, не задерживайте очередь! — проговорила медсестра с игривым упреком. — Откройте рот, мне нужно сделать осмотр.
«Хрен с ней с маской! Может у нее там герпес или пара прыщиков!» — взвыл я мысленно, чувствуя, что от напряжения в штанах заклепки с них вот-вот полетят в разные стороны.
Я послушно распахнул рот.
— Так, что у нас тут... — медсестричка коротко глянула на мою полость рта. — Кариес.
— Да, кариес. Замучил.
— Заболевание десен.
— Болят, как проклятые! — поддакнул я. — Кровь постоянно идет, чешутся!
Тем временем ее рука оказалась на моем причинном месте и принялась исполнять неспешные, круговые движения.
— Зубной камень, — шепнула она, наклонившись к самому уху.
— Да... Да, зубной камень... Просто гранит...
А камень у меня, признаться, был в тот момент не на зубах, а в штанах. К этому времени я уже порядочно взмок и чуть не выл от нетерпения.
— Лечение может занять некоторое время, — прошептала она все так же на ухо. — Вы можете почувствовать боль.
— Я... Я потерплю, — справляться с дыханием становилось все труднее. — Начинайте, доктор. Начинайте!
— Вам потребуется обезболивающее. У меня есть хорошее средство из Германии, — с этими словами сестричка медленно опустилась вниз.
Я даже не заметил, как оказался без штанов.
— Да... — протянул я, задыхаясь. — Мне нужно обезболивающее!
Некоторое время я видел только ее голову, облаченную в накрахмаленную белую шапочку. Голова мерно приближалась и удалялась. Надо сказать, что свое дело Анжела знала на твердую пятерку. Настолько твердую, что я забыл, как меня зовут и какого цвета небо.
На самом пике первого акта она приподнялась и снова натянула маску. Я лишь мельком углядел ее лицо. Запомнить не успел, но достаточно было и того, что ни бороды, ни уродливых угрей эта маска не скрывала. Я не Петруха из «Белого солнца пустыни» и такая Фатима устраивала меня более, чем полностью.
— А теперь, когда обезболивающее подействовало, перейдем к лечению, — мурлыкнула она. — Откройте рот.
— Опять? — с улыбкой удивился я. — Я ведь уже...
— Я не могу Вас лечить, пока Ваш рот закрыт, — медсестра властно выпрямилась на мне.
Не в силах противостоять ее воле, я снова разинул рот.
— Шире.
Я повиновался.
— Еще шире!
Я растянул рот настолько, насколько это вообще было возможно, и в этот момент между моими челюстями оказался какой-то предмет. Я удивленно уставился на медсестру.
— Последняя процедура, — с этими словами она отодвинула трусики в сторону и медленно опустилась, закатив от блаженства глаза. — Теперь... можно... начинать лечение.
«Любишь ты эти игры!» — с некоторым недовольством подумал я, в то же время окунаясь в океан неземного блаженства.
Я прикрыл глаза. Все шло как надо, пока я не услышал этот звук. Звук, от которого многих бросает в дрожь; настолько пронзительный и неприятный, что мурашки бегут по коже и кровь стынет в жилах. Я открыл глаза.
«Что за.. ».
Девушка сжимала в изящных пальчиках бормашинку. Конусообразное сверло, посыпанное алмазной крошкой, крутилось так быстро, что его вращение было практически незаметно. Визг машинки, казалось, заполнял все звуковое пространство вокруг и иглой, настойчиво и верно, проникал сквозь ушные раковины прямиком к мозгу.
«Ты чего это?» — сказать я этого не мог, так что подумал.
— Начинаем лечение!— торжественно заявила медсестра.
Я протестующе замычал. Но что я мог сделать? Ничего. Я даже слова не мог вымолвить. Тем временем девушка стала медленно подносить машинку к моему рту.
«Твои игры заходят слишком далеко! Хватит!».
Сверло уже находилось в считанных сантиметрах от моего рта. Я вспотел сильнее прежнего и напрягся всем телом. Партнерше это понравилось:
— Да... Да! — простонала она. — Бойся еще! Бойся! Тебе страшно? Страшно, что я воткну тебе это в зуб? Страшно, что это сейчас разорвет твой зуб?
«Мать твою, конечно, страшно!».
Еще оставалась надежда, что это всего лишь игра. Но надежда таяла с каждым сантиметром. И вот бормашинка уже у меня во рту.
— С какого зуба начнем? — спросила девушка, чуть не хныкая от наслаждения. — С этого? Или, может быть, с этого? Вот! С него!
И в этот момент всякие мои надежды на то, что это лишь игра, полетели коту под хвост. Бормашинка безжалостно впилась в один из моих боковых зубов. В тот же миг я заорал. То есть хотел заорать, но не смог.
— Нет-нет, — стонала медсестра, все ускоряясь на мне. — Больной, положите язычок на место, иначе я могу его поранить!
— Ы-ы-ы! Ы-ы-ы! — взвыл я.
... что в переводе с языка людей, привязанных к стоматологическому креслу и с заблокированным в открытом положении ртом, переводится, как: «Иди на хер, ******* шлюха! Перестань это делать, *****!».
Пока что было не очень больно, но ужас происходящего сковал меня полностью. Каждый мой мускул напрягся так, что на нем можно было без затруднений перетянуть паром через Волгу. А извращенке только это и было нужно...
— Еще! Еще! Давай еще! — визжала она, прыгая на мне, как финалист родео и пропиливая мне то один, то другой зуб. — Давай! Давай еще!
Рот мой наполнился отвратительным запахом паленых зубов, а язык и десны покрылись слоем мелкой зубной крошки. Не помня себя от ужаса, я силился вырваться, но ремни крепко держали меня по рукам и ногам.
— Давай! Давай! — не унималась наездница, вонзая бормашинку то в один зуб, то в другой.
В какой-то момент машинка задела нервы, боль пронзила все мое тело электрическим разрядом и я сжался так, что, казалось, вот-вот полопаются мышцы. Мозг вскипел от такой перегрузки, а моя партнерша почти взревела от оргазма.
— Да! Да! Вот так! Еще! Вот так!
Но я не мог «так» специально и медсестра уже целенаправленно прислонила машинку к моим оголенным нервам. Это невозможно описать ни словами, ни картинками, ни танцем — только ощущениями. Я задергался, как безумный; из глаз хлынули слезы и, если бы не эрекция, я бы немедленно обделался под себя. От ужасающей боли каждая мышца в теле сокращалась с частотой иглы в швейной машинке, глаза готовы были выпасть из орбит, а стенки легких склеились меж собой, потому как воздуха в них не осталось — так отчаянно я пытался закричать.
— Вот оно! Вот хорошо! Вот так!
Бормашинка вонзилась в другой, еще не тронутый зуб. Мой рот был полон крошки и пыли, а душа страданий. Извращенка до того разошлась, что в какой-то момент потеряла контроль над орудием пытки, бормашинка выскользнула из ее руки, полоснула меня по внутренней стороне щеки и, так и не перестав работать, упала в желобок между щекой и боковым рядом зубов.
— Да! Да, сукин ты сын! Как тебе больно! Как больно!
В этот момент медсестричка словила оргазм, но что самое удивительное, кончил и я. К окончанию акта бормашинка уже разорвала мне щеку и сверлила не зуб, а челюсть, причем с наружной стороны. Я думал, что мой мозг и мое сердце не выдержат такого; я надеялся на это. Но нестерпимый зуд и сладкое почесывание во всех мускулах тела возвестили об окончании полового акта. А боль... Боль оставалась болью.
Медсестра отдышалась и, спохватившись, вытащила из моего рта бормашинку. Движения ее стали вялыми и замедленными. Тяжело дыша, она поднялась на ноги (в этот момент прозвучал характерный «чпок»), утерла лоб и проговорила:
— Спасибо, милый. Скоро мы продолжим лечение.
С этими словами она направилась к подсобке (может быть, там находилась ванная?). Описать свое состояние на тот момент я не в силах до сих пор. У меня были напрочь искалечены все боковые зубы, в мясо искромсано небо и, ко всему прочему, пробита щека и повреждена челюсть. С каждым глотком слюны я сглатывал привкус гари и множество зубных песчинок, гораздо меньших по размеру, чем крупинки соли, но при этом крупнее обыкновенной пылинки. А еще во рту была кровь. Относительно немного, но столько, что слюну нащупать языком уже не удавалось. Учитывая все это, я не мог полностью воспринять слова своей «дамы», но последняя ее фраза заставила меня ужаснуться сильнее прежнего:
— Анальный секс. Эффективное средство от любой болезни!
Ничего хорошего это явно не сулило...
Она дала мне «отдохнуть» минут десять. К этому времени я уже сумел справиться с первым шоком, хотя второй шок был не многим слабее первого. Я ощупывал языком объемистые дырки в своих зубах и ужасался, когда в кабинете снова появилась она.
— Продолжим, — усмехнулась под повязкой медсестричка. — Надеюсь, Вы успели отдохнуть?
Я бы бросился к ее ногам и умолял о пощаде. Я целовал бы ее ноги. Я плакал бы навзрыд, лишь бы она не продолжала свою дьявольскую процедуру. Но я ничего не мог сделать со связанным телом и скованными челюстями.
Она снова села на меня, порхнув, как бабочка и кратко продемонстрировав готовую к продолжению промежность. Но что за бес вселился в меня? Я тоже вдруг завелся.
— Вот и отлично! Вы готовы к лечению, — улыбнулась под маской женщина, меняя на бормашинке наконечник.
Теперь это был не тупой, конусообразный камень, а полноценное сверло — тонкое и длинное. Глянув на новое орудие пыток, я вздрогнул. Хотя, казалось бы, чего я еще мог бояться? Но я вздрогнул и именно в этот момент сестричка вновь «опустилась» на меня, но уже гораздо медленнее, покручивая тазом и настойчиво проталкивая «Керка» (как я сам его называл) туда, где по законам природы он вообще не должен был появляться.
— О, да-а-а... — протянула она и в тот же миг взвизгнула машинка.
От ужаса мои мышцы готовы были порвать любые ремни. Но ремни не рвались и все так же прочно держали меня на месте. Садист в маске блаженствовал, то ускоряя темп машинки, то сбавляя. И вот сверло снова направилось к моему рту.
«Нет! Нет-нет-нет! Нет! О, Боже! Боже!. ».
И снова машинка у меня во рту.
— Сейчас будем чистить нервные каналы, — с наслаждением проговорила Анжела, заняв более удобную позу на мне.
Я смотрел, как вращающееся с безумной скоростью сверло заводится мне в рот, но не мог даже пискнуть. Только нелепые «о-о-о!!!» да «а-а-а!!!» — вот и все, на что я был способен. На какой-то миг Анжела прекратила фрикции, сев в глубокий прием.
— Только не крутись, — проговорила она и сверло машинки свирепо ворвалось в первый мой нервный канал.
Неприятно, да, когда дробится твой зуб, когда его осколки врезаются в твою щеку. Но что делать с болью? Что? Что делать, когда наконечник бормашинки начинает щекотать твой зубной нерв, а дойдя до определенного предела, стремительно наматывать его на себя? Ты можешь взвыть, сойти с ума и даже умереть — но боль эту ты перенести не сумеешь.
— Да! Да, давай! Продолжай, урод! Да!
Как она на мне плясала и извивалась! Это было какое-то дьявольское безумие. Нет и не может быть боли сильнее этой. Я терял от нее сознание и от нее же приходил в себя. Казалось, ребра вот-вот хрустнут; меня попросту разрывало изнутри. Последние капли рассудка улетучились и теперь голову наполнял лишь отвратительный визг, да пульсировало жилкой одно единственное слово — боль. А обезумевшей от страсти извращенке только это и было нужно, и она мучила, мучила меня, не давая пощады и не прекращая пытки ни на секунду.
К тому моменту, когда я кончил во второй раз и в очередной раз отключился, она «прочистила» мне шесть зубов, то есть восемнадцать нервных каналов.
Но нервы еще были живы...
Боль очищает. Только в тот момент я в полной мере осознал и прочувствовал эту фразу. Боль очищает.
Жидкости из меня за последний час вышло больше, чем имеется в организме любого здорового человека. Я потел, ссался и плакал. Все во мне было нарушено и сбито, я уже не мог здраво мыслить. Единственное, что оставалось во мне свободным, был мой язык. Я лихорадочно шарил им по зубам и раз за разом вздрагивал, отмечая про себя все новые и новые уродства.
Опять вошла медсестричка. И снова она перекинула свою аппетитную ногу через меня, дав поглядеть на самое сокровенное. И снова уселась своим самым сокровенным на мое самое чувственное. Я уже не воспринимал ее как женщину и даже как человека. Это был монстр, завернутый в привлекательную плоть.
«Да что же это со мной творится!!!» — изумился я, когда кровь снова прилила к нужному месту и я вдруг оказался готовым к бою.
«Интересно, она меня убьет?» — почти безразлично подумал я.
Словно слыша мои мысли, медсестричка заерзала на мне и проговорила:
— Не бойтесь. У нас еще никто не умирал.
Вместо того, чтобы как и прежде вскарабкаться на мой член, она слезла с меня и отошла в сторону. Вскоре она вернулась, держа в руках какое-то блюдо, напоминающее чем-то медицинскую утку. В ней я сумел увидеть маленькие иглы с острием на наконечнике.
— У вас большие проблемы с зубами, — проворковала медсестра, мягко усаживаясь на Керка. — Но мы это исправим, нужно только удалить нервы.
Удалить нервы. Удалить нервы... УДАЛИТЬ НЕРВЫ!!! А знаете ВЫ, как это делается?
Я лежал почти без сознания, в то время, как девочка трудилась и работала надо мной. Я глянул ей в глаза и понял, что в этот раз она хочет получить больше, чем за все предыдущие разы вместе взятые. А это значило, что мне конец.
— Давай-ка! Давай-ка подбавим огоньку! — едва сдерживая дыхание проговорила она и извлекла откуда-то из-за спины иглу.
Это была не просто игла. В пятнадцать лет мне однажды удаляли нерв из зуба. А делается это так: расчищается машинкой нервный канал, после чего в него аккуратно заводится хрень, более всего напоминающая саморез. Этот самый саморез, находясь в твоем нервном канале, вращается, наматывая на себя нерв, после чего случается рывок и р-р-раз! Нерва больше нет.
Вся эта процедура проходит за пять-семь секунд. Но не в моем случае...
«Боже милостивый, что ты творишь!!!».
Медсестра крутила иглу медленно и с наслаждением, в то время, как я готов был наизнанку вывернуться от нестерпимой боли. Обессиленный и изможденный я стонал жалобно и протяжно, в то время как ее стоны могли бы послужить звуковой подложкой для эксклюзивного порно.
— Давай! Давай! Да!!! — орала она в оргазме, выцеливая следующий нерв.
Она рванула иглу на себя, нервы остались там и на несколько секунд я потерял от боли сознание. Когда я снова вернулся к ужасной реальности, насильница поочередно заводила иглы в каждый из открытых каналов. Я наблюдал за ее действиями глазами избитого теленка и молил, молил о пощаде, одним лишь взглядом и безуспешно.
— А теперь настал черед рентгена, — пропела она, слезая с меня. — Посмотрим, что у Вас там. Иглы нужны для того, чтобы видеть Ваши канальчики на снимках.
Пожалуй, это была самая безболезненная процедура из всех перенесенных мной сегодня. Медсестра перемещала аппарат то к моей левой щеке, то к правой и делала снимки, засовывая руку мне в рот и прикладывая к нужному зубу что-то вроде небольшой пластиковой карточки. Покончив с этим, она удалилась мне за спину и некоторое время отсутствовала. Я слышал лишь ее тяжелое дыхание и побрякивания каких-то инструментов. Боль все не утихала и я плакал, всхлипывая носом и коротко подрагивая всем телом. Я никак не мог отойти от пережитого, да и смогу ли когда-нибудь? Мысль о том, что процедуры еще не закончены, что сумасшедшая сестра еще к чему-то готовится, а Керк (будь проклят он и имя его!) не смотря ни на что по-прежнему находится в полной боевой готовности, нагоняла дополнительного ужаса. Хотя, казалось бы, куда еще-то...
— Ну вот, — жизнерадостно проговорила медсестра, выплывая из-за спины. — В принципе, все в порядке, но один зуб меня очень беспокоит.
С этими словами она убрала все кроме одного снимки в небольшой конверт.
— Это мне на память, — пояснила медсестра и сунула оставшийся снимок в мой нагрудный карман. — А это тебе.
Она стянула с себя халатик, бесстыдно и даже с гордостью демонстрируя все свои прелести. Теперь на ней оставались только чулки, красные туфли, шапочка и марлевая повязка. Красотка снова водрузилась на меня, но только Керк был рад этой встрече, остальной же мой организм протестовал, как мог. А как он мог? А никак не мог.
— Зуб придется удалить, — заявила извращенка.
А чего я мог ожидать в этой ситуации?
Боль уже вошла в привычку, а мысль расслабить хоть одну мышцу казалась безумной и даже крамольной. Блондинка крутилась и прыгала на мне, как заведенная, бесконечно оргазмируя и безжалостно расшатывая щипцами «больной» зуб. Я чувствовал, как в области верхней челюсти ходит ходуном его корень. Но мерзавка не спешила, растягивая свое удовольствия и мои муки.
— Да! Да, сукин ты сын! Да! Хочешь еще больнее? Хочешь? А?
«Черт возьми, конечно, не хочу!».
— Хочешь еще, а? Давай, мужик! Тебе больно? Хочешь еще? А? А-а-а!..
«Господи... ».
Зуб резко вылетел изо рта вместе с щипцами и ее рукой. Раздался самый протяжный и томный стон из всех, что слышали сегодня стены этого проклятого кабинета. Медсестра откинулась назад, облокотившись руками на мои колени, и чуть не заплакала от блаженства. Причины моих слез были несколько иными. Минут пять или семь сидела она в такой позе; ее грудь вздымалась вверх и вниз от тяжелого дыхания, тело взмокло, капельки пота текли по загоревшей коже от шеи к пупку. Наконец она неспешно сползла с меня и вяло, с ленцой принялась одеваться.
«Неужели все?» — подумал я с облегчением, а потом горько добавил: «Теперь она меня убьет. Что ж, лучше смерть, чем такое лечение».
— Ну, вот и все, — девушка, кажется, смеялась. — Четыре часа не есть и не пить. Ранка может поболеть. Полощите корой дуба и настойкой ромашки.
Она завернула что-то в стерильную салфетку и сунула в мой нагрудный карман, где уже лежал рентгеновский снимок.
— Это еще один сувенир, — пояснила медсестра. — На память о нашей встрече.
Затем она выпрямилась и ушла в подсобку, а спустя несколько минут, вышла оттуда в плаще с накинутым капюшоном. В руках она держала шприц с каким-то препаратом. Я задергался, не смотря на очевидную бесполезность своих стараний. Но инстинкту самосохранения чужда человеческая логика. И он не хотел, чтобы меня так вот просто усыпили, как старого, отслужившего свое пса. Но шприц все же оказался у меня в вене (колола медсестра в бедро). Проведя процедуру, она снова наклонилась ко мне.
— Ты действительно был хорош. Это было бесподобно. Но теперь пора спать, мой милый.
Последнее, что я увидел перед тем, как сознание покинуло меня с легкостью бабочки, было ее лицо. Такое красивое и правильное. Без бороды.
Вот вы думаете, что после всего этого надо мной кружила стайка высококлассных специалистов и что они бережно восстанавливали мои искалеченные зубы под общим наркозом и в присутствии штатного психолога? Идти вам в задницу с такими заблуждениями, наивные албанские дети! Это Россия, мать ее! Мне дали обезболивающее, а хмурый, помятый оперок деловито переписал все мои показания, задав лишь несколько уточняющих вопросов. Приглашенный врач после короткого осмотра порекомендовал мне в кратчайшие сроки обратиться в клинику, а все тот же оперок, видя мое состояние, предложил водки. Пробитую щеку, правда, обработали и заклеили пластырем (бактерицидным!).
Несколько недель потребовалось мне, чтобы собраться с духом. Кушал кашки, пил тепленький чай без сахара и полоскал рот корой дуба и настойкой ромашки (мать их раз так!). Но боль была несносной, и каждое утро приносило лишь новые мучения. И вот в один из дней я двинулся в ближайшую государственную лечебницу, специально взяв талон на самое позднее время, чтобы оказаться последним пациентом и не задерживать очередь.
— Проходите, присаживайтесь, — деловито скомандовала тощая женщина лет пятидесяти.
Знали бы вы, сколько решимости и самообладания потребовалось мне, чтобы заставить себя вновь переступить порог стоматологического кабинета! Но оказаться снова в кресле... это уже выше моих сил! Я тихонько и боязливо присел на самый краешек.
— Так, кто вы у нас? — женщина что-то искала в журнале.
Я назвал фамилию.
— Ага, вот он вы. На что жалуетесь?
— Ну как вам сказать, — протянул я неуверенно. — Доктор, прежде, чем начать лечение, можно я расскажу свою невеселую историю?
— Только если быстро, — усмехнулась врач и повернулась ко мне. — Рабочий день у меня не резиновый.
— Постараюсь кратко...
На протяжении всего рассказа специалист ни разу меня не перебил.
— ... и вот, суку ту поймали и судили. Я даже был на суде.
— Так ее признали вменяемой? — удивилась стоматолог.
Я картинно пожал плечами.
— Экспертиза показала почти полную вменяемость. Ряд отклонений, конечно, имеется, но не больше и не меньше, чем у нас с вами. Теперь вы понимаете, доктор, чего мне стоило придти сюда?
— Могу себе представить, — улыбнулась женщина и мягко усадила меня на кресло. — Но не волнуйтесь, привязывать я вас не буду. Да и как мужчина вы меня не привлекаете.
Я нашел в себе силы улыбнуться.
— Давайте посмотрим...
Некоторое время (не больше минуты) специалист рассматривал то один, то другой мой зуб, орудуя во рту стальным крючком. Я ожидал, что она присвистнет или как минимум вскинет изумленно брови (эка, дружок, тебе досталось!), но никакой реакции не последовало.
— Странно, — только и изрекла она, отходя от кресла.
— Что странно? — спросил я и приподнялся на локте.
Та некоторое время в задумчивости покусывала дужку очков, после чего пояснила:
— Все зубы, которые вы называете «искалеченными», действительно нуждаются в лечении.
— Логично, — невесело усмехнулся я.
— Я имела ввиду, что они нуждались в лечении еще до того, как вы попали в руки этой... этого садиста.
— Но у меня ничего не болело!
— Заболело бы, — с уверенностью кивнула врач. — А удивительно то, что отверстия в зубах сделаны достаточно аккуратно, а каналы прочищены так и вовсе идеально. Вы даже не заметили, что я несколько раз вставила вам в канал иглу.
— Вы вставляли мне в зуб...
— Да, — кивнула она. — И если бы там был хоть кусочек нерва, то вы бы почувствовали боль. Но боли не было.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ничего, — пожала плечами врач. — Только то, что зубы эти вам в любом случае пришлось бы лечить. Сейчас они полностью готовы к пломбированию. Это займет не больше сорока минут.
Я не знал, что и думать. Трудно было собраться с мыслями — нахождение в этом кабинете по-прежнему вызывало ужас.
— Вы говорили, что она оставила вам на память снимок удаленного зуба.
— Да.
— Он у вас с собой?
Некоторое время я копался в бумажнике, после чего извлек оттуда небольшую черно-голубую пленку.
— Вот, — я протянул снимок врачу.
Женщина некоторое время изучала его, после чего таинственно усмехнулась.
— Что скажете, доктор?
Она задумалась, переводя взгляд со снимка на меня и обратно.
— Скажу, что это все очень странно.
— Что странно?
— Странно, что этот зуб у вас не болел. Ну что, приступим к лечению?..
Я заметно вздрогнул, но женщина успокаивающе улыбнулась.
— Это будет не больно.
ВНЕЗАПНО (вместо эпилога)
Со времени того случая прошло много лет. Только сейчас я решился описать его, но теперь он и для меня самого в памяти имеет немного другой, неожиданный оттенок. Я никогда не отличался адекватностью в поведении и вменяемостью мировоззрения. Четко выверенная логика действий чужда мне. Я из тех, от кого можно ожидать чего угодно.
К чему это я? Я долго думал, стоит ли делать эту приписку в конце. Поймет ли меня читатель? Не уверен.
Сейчас я нахожусь за компьютером и пишу эти строки. Рядом на диване играет рамкой для фотографий моя полуторагодовалая дочка. Замечательная девчушка, скажу я вам! А за спиной, облокотившись о мое плечо, сидит красавица жена и со смехом читает этот рассказ. Иногда она игриво тыкает меня в бок и спрашивает что-то вроде:
— А ты действительно думал, что у меня там борода?..
Закончу на позитивной ноте.
Ну и что, что у моей жены есть отсидка? И что такого в том, что она напрочь ****** в постели? Зато я люблю ее. А наша дочка уже умеет есть ложкой.
Добра всем.