Все мое поколение альпинистов выросло в прежней Федерации альпинизма, наследнице Федерации альпинизма СССР.
В 1990 годы наш альпинизм еще продолжал по инерции традиции Советской школы. Но в начале нового века мы сами выбрали демиурга… О, он, видимо, имел благие намерения, но поскольку был по сути калькой гностического Иалдабаофа, не имеющего санкции высшего мира альпинизма, его инициации, действовал, как хирург в том анекдоте: “он закончил мединститут и делает полостную операцию…
- Скальпель!...Тампон!...Зажим!...Ну вот, опять ничего не получается....
-Спирт?
-Спирт!
-Мы теряем пациента!!!”
В управление федерации выбрались люди по принципу отрицательного отбора, они отошли еще дальше от того первопринципа нашего высокого альпинизма. Мнение уважаемого Владимира Шатаева на эту тему: “ Да, я утверждаю, что альпинизма в больших горах нет. О массовости уж точно говорить не приходится.” “Это, в первую очередь, малое количество восхождений, совершаемых в группах из четырёх и более альпинистов — примерно 15%. Кроме того, чрезвычайно мало людей, реально выполняющих программу подготовки альпинистов в полном объёме. И ещё один печальный факт: восхождения на вершины занимают сейчас 10-15%, а остальной альпинизм — это «пародия» в виде ски-альпинизма, скайраннинга, ледолазания и скального класса.”
Мне уже доводилось выражать свою мысль.
“Альпинизм является фундаментом, когнитивным кодом, операционной системой, в которой зашиты все основные черты, сделавшие его важным этапом взросления и развития общества людей, их культурным достоянием. От него в процессе развития произошли и соревновательный альпинизм, как в СССР, и скалолазание, и ледолазание, и скайрайнинг и скитуринг. Это все спортивные приложения, развившиеся из отдельных приемов и аспектов базового альпинизма. Они вышли из альпинизма, используя его как базу данных, и являются производными, как программные приложения, которыми многие пользуются и в них играют, не осознавая, где фундамент, а главное каков он.”
Еще хуже обстоят дела с приложением т. н. “коммерческого альпинизма”.
В гностической концепции Плеромы и кенозиса есть мощный образ для описания деградации духовных ценностей в альпинизме. Коммерциализация как эманация "не-бытия" хорошо ложится на противопоставление аутентичного восхождения и коммерческих туров.
Важно провести четкое различие между подлинными мастерами-первопроходцами и "клиентами", достигшими вершин через внешнюю поддержку. Это перекликается с гностическим дуализмом духовного и материального.
В гностическом мифе Плерома — это полнота божественного бытия, царство света, гармонии, где эоны (божественные сущности) пребывают в совершенном единстве и знании.
Отпадение происходит по причине трагической ошибки, «страсти» одного из низших эонов — Софии (Премудрости). Ее стремление постигнуть непознаваемую глубину Отца приводит к тому, что она извергает из себя неудачный, бесформенный плод своей страсти. Этот плод — Демиург, творец материального мира, который является Кеномой — пустотой, лишенной света и истинной духовности. Плерома — это мир подлинного бытия, гармонии, знания и единства. Кенома — это мир иллюзии, разобщенности, страсти и неведения, созданный по ошибке.
«Плерома» Альпинизма — это его духовный и этический идеал.
В значительной мере это относится к “Золотому веку” Советско-Российского альпинизма. Дружба и взаимовыручка, связка как духовное братство, где жизни партнеров ценнее вершины. Ответственность, как перед собой, так и перед партнером и горой. Осознание последствий каждого шага. Смелость, но не безрассудство, а сила духа, чтобы принять верное решение в критический момент и идти вперед, преодолевая страх. Новизна решений и выбор новых маршрутов. Это акт творчества, аналогичный творчеству эонов в Плероме. Альпинист-первопроходец не просто совершает восхождение, а сотрудничает с горой, открывая новые линии красоты и сложности. Это познание сути стхии гор через жертвенный труд.
«Отпадение от Плеромы» — это вторжение коммерческого начала.
Акт Софии, движимой «страстью» (в данном случае — страстью к упрощению, доступности, популярности и денежному успеху), порождает новый, искаженный мир альпинизма — его «Кеному».
Коммерция как еще одно отражение демиургического искаженного творчества: Коммерческий “походизм” (мое название) становится тем самым ложным мотивом, который создает иллюзорную реальность. В этой реальности гора из сакрального объекта превращается в товар. Восхождение из духовного/творческого акта — в оказанную услугу. Риск и ответственность из экзистенциальных категорий — в пункты договора о разделении ответственности.
Клиенты на восьмитысячниках vs. Реальные мастера.
«Люди, сходившие на 8000 м, как клиенты» — это обитатели Кеномы. Порождения Иалдабаофа. Их «подвиг» часто является иллюзией, созданной системой коммерческих экспедиций. Их ведут гиды, которые прокладывают путь, навешивают перила, несут кислород и принимают решения. Их чествование — это поклонение симулякру. Общество, не разбирающееся в тонкостях, празднует формальный результат («высота взята»), а не суть свершения. Это похоже на чествование человека, который купил картину великого мастера, как если бы он сам ее написал. Он обладатель артефакта, но не творец. Их статус в этой системе определяется не внутренними качествами (духом), а внешним атрибутом (высотой в метрах) и платежеспособностью.
«Реальные мастера, сделавшие первовосхождения» — это хранители базового кода альпинизма, стремящиеся остаться в золотом веке изначальной плеромы. Их достижение — это акт чистого творчества и познания. Они не «берут высоту», они вступают в диалог с горой и рождают новую истину о ней — новый маршрут. Их смелость, ответственность и новизна решений — это проявления их подлинного бытия в мире альпинизма. Их известность внутри своего сообщества (которое еще помнит о Плероме) — это признание их духовного статуса. Их слава часто тихая и непубличная, в то время как шумная слава обитателей Кеномы заполняет медиапространство.
Метафизический конфликт
Таким образом, конфликт — это не просто спор о «чистоте спорта». Это метафизический конфликт между Плеромой и Кеномой, между подлинным бытием и иллюзией. Гностик (альпинист-традиционалист) стремится к гнозису — прямому, личному, неопосредованному знанию и опыту горы, через аскезу, риск и творчество. Его путь — это путь обратно в Плерому. Обитатель Кеномы (коммерческий клиент) довольствуется пистис (верой) — верой в то, что заплатив деньги и выполнив инструкции, он получит опыт «покорения». Его опыт опосредован, упакован и безопасен настолько, насколько это возможно. Он остается в мире творения Демиурга.
Современный российский (и глобальный) альпинизм переживает гностическую драму: его духовная сущность (Плерома) была омрачена страстью к коммерциализации, которая породила иллюзорный, симулятивный двойник (Кеному). В этой системе «клиенты» на восьмитысячниках чествуются наравне (а часто и громче) с реальными мастерами, потому что общество, включая часть альпинистского сообщества, утратило способность различать подлинный свет Плеромы и искусственный свет, отраженный в пустоте Кеномы. Это конфликт не между людьми, а между двумя принципами бытия в горах: принципом творчества и духа и принципом потребления и симуляции.
