Не буду скрывать, тема НЭПа для меня очень интересна и близка. Историки либерального толка ставят в вину Сталину в том числе и то, что он якобы свернул новую экономическую политику с 30х годов по своей прихоти в сторону «кровавых репрессий и коллективизации». О том, что капиталистические черты в экономике потворствовали росту самых отвратительных явлений, ставящих под угрозу всю систему народного хозяйства никто предпочитает не вспоминает. Сегодня речь об этом.
Расцвет хищений и взяточничества
Стоит констатировать, что в годы НЭПа коррупция, хищения и взяточничество стали неотъемлемой частью жизни сотрудников и руководителей государственных и частных организаций. В этом материале лишь некоторые факты.
В марте 1921 года нарком внешней торговли Леонид Красин в частной беседе признался:
«Наше несчастье в том, что нам в нашем аппарате приходится работать с людьми, никогда больше полтинника в кармане не имевшими, как только такой человек увидит сто рублей — обязательно положит в карман» .
Слова высокопоставленного большевика подтверждали в своих отчетах чекисты. Новая экономическая политика сдала многим на руки такие карты, которыми они играли только в целях личного обогащения. Так, заместитель начальника Экономчасти 23 мая 1922 года в своем докладе «о необходимых мерах для соблюдения государственной монополии во внешней торговли» сообщил:
«В производстве имеется несколько агентурных дел, указывающих на царящие в НКВТ (Народный комиссариат внешней торговли) взяточничество и кумовство, на целый ряд крупных и мелких злоупотреблений, имеющих место не только в центральном органе НКВТ, но и на местах. Взаимоотношения между различными сотрудниками в НКВТ носят такой характер, что сплошь и рядом честному и преданному делу Советской Республики человеку житья там не дают...».
Действительно воровали тогда по-крупному и не только в НКВТ, но и в других организациях. Так, по оценкам сотрудников ВСНХ, в 1922 году у государства было похищено ценностей на сумму 150—200 млн. рублей золотом. Хотя реальные потери были значительно больше.
Газета «Беднота» 11 января 1922 года сообщила своим читателям:
«За две недели — с 15-го по 31-е декабря — на всех железных дорогах России обнаружено 1200 случаев хищений. На первом месте стоит Московско-Казанская дорога, на последнем Московско-Курская».
В отдельных организациях, например, в Ленинградском порту хищения продолжались в течение шести лет, в Ленинградской таможне — пять лет, в Росспирте — три года, в Главном военно-хозяйственном складе — три года и так далее. По каждому из этих дел в качестве обвиняемых проходило от 50 до 100 человек, причем большинство из них госслужащие.
Другая проблема — взятки. Газета «Правда» 12 апреля 1922 года сообщила:
«В Московском ревтрибунале закончилось слушанием дело по обвинению во взяточничестве ответственных работников Гукона: нач. зем.-хоз. отдела Государева, нач. заготов. Матута, нач. фураж, подотдела Соколова и нач. финан. подотдела Котова и Глазова.
В сентябре пр. года Соколов и Матут путем «нажима» на подрядчика Баумина заставили его дать им взятку в 240 млн. руб. Деньги были выданы из полученного Бауминым кредитного аванса на заготовку сена для Гукона. Котов при выдаче аванса Баумину удержал для себя 25 млн., Глазов получил 15 млн., и все остальные в том же роде...»
Вот пример из советской жизни лета 1922 года. Так, берлинская газета «Руль» 4 июня 1922 года опубликовала статью «Советские «комиссионные», где сообщила:
«Торговый аппарат советской России, по словам контрольных органов, очень страдает от необходимости уплачивать высокое вознаграждение всякого рода комиссионерам. Так напр., государственное промышленное предприятие «Урал-платина» закупило у различных трестов на 58.758.000 рублей мануфактурных товаров. За эти товары двум лицам уплачено комиссионное вознаграждение в сумме 13 миллиардов рублей».
С 1 октября 1922 года по 1 июня 1923 года судебные органы Петрограда и губернии рассмотрели 151 дело о взяточничестве и вынесли наказание 237 человекам. Из них более 76% были приговорены к различным срокам лишения свободы. Около 600 дел о взяточничестве прошло через судебноследственные органы, милицию и ОГПУ.
Во втором полугодии 1923 года за «преступления по должности» было арестовано 5212 человек.
В 1924 году в Ленинграде прошел ряд крупных судебных процессов по делам о взяточничестве: работников севкоопкредита, гублесотдела, пищетреста, Октябрьской железной дороги, биржи труда и др. В отношении виновных были приняты самые суровые меры наказания.
Газета «Красная звезда» 24 мая 1924 года сообщила о вынесенных приговорах по этим судебным процессам. Так, выездная сессия Верховного Суда РСФСР рассмотрела дело по обвинению во взяточничестве ряда ответственных судебно-следственных работников Ленинграда, установивших тесную связь с нэпманами. Из 42 осужденных 17 были приговорены к расстрелу, остальные — к различным срокам лишения свободы.
При этом к середине 20х годов стало понятно, что такие «экономические связи» напрямую уже встраивались в «новую экономическую политику» как ее неотъемлимые части. В докладной записке Феликсу Дзержинскому о борьбе со взяточниством (июль 1926 года) отмечалось, что взяточничество:
«...стало приобретать массовый характер. Почти во всех крупных следственных делах в производстве ОГПУ мы сталкиваемся с системой взяток как основной всех прочих экономических преступлений... взятка в данный момент является огромным злом, угрожающим интересам хозяйства Союза».
А далее приводились конкретные факты. Дела «Мологолеса», «Маслотреста», «Машинотреста», «Росгосстраха», «Аркоса» и др. При помощи взяток ряд государственных лесных трестов стал поставщиками крупнейших потребителей леса: Грознефти, Госсельсклада, Люберецкого завода, железных дорог и др. Благодаря взятке сорвано строительство крупных промышленных предприятий в Туле и Иваново-Вознесенске.
Об успехах борьбы со взяточниками активно писали тогда советские газеты. Читаются такие материалы, как появившиеся позднее сообщения об успехах на производстве. Вот, что, например, 21 декабря 1922 года сообщила издаваемая в Петрограде «Красная Газета» в статье «Результаты кампании борьбы с взяточничеством»:
«По полученным сведениям, из 49 губерний и 11 областей возбуждено за время с 10 октября по 15 декабря 958 дел в совнарсуда и 331 дело в ревтрибуналах. По делам, уже рассмотренным, осуждено 588 чел., оправдано 132 чел. К высшей мере наказания — расстрелу — приговорено 23 чел., к лишению свободы сроком от 5 до 10 лет — 50 чел., от 3 до 5 лет — 75 чел., остальные к более кратким срокам лишения свободы».
Дело Госбанка
Воровали даже в высших финансовых инстанциях Журналист Евгений Жирнов рассказал об одной из схем обогащения сотрудников Госбанка:
«В конце 1927 — начале 1928 года в Уголовносудебной коллегии Верховного суда СССР слушалось дело хлебного отдела Госбанка СССР. Хлебный отдел появился в Госбанке во времена НЭПа для регулирования рынка зерна, которое было одной из немногих реальных ценностей в разоренной стране. Однако, как утверждало следствие, руководители отдела Телеснин и Поляков в 1925 году нашли общий язык с группой частных предпринимателей, в которую входили братья Штерн, Порец, Раковщик и Гринберг, а также другие комиссионеры и зерноторговцы. Применявшаяся компаньонами схема отличалась абсолютной бесхитростностью и простотой. Хлебный отдел продавал им зерно, предназначенное для кооперативов и госорганизаций, по договору, согласно которому лишь 15% оплаты вносилось немедленно, а остальное — в течение 30— 45 дней. Пшеница или рожь отправлялась в глубинку, где продавалась госорганизациям со значительной наценкой. После чего компаньоны вносили недостающие деньги в Госбанк и делили полученную прибыль, не забывая руководителей хлебного отдела. Доказанная разовая взятка только за одну операцию составляла 15 тыс. руб. И это в то время, когда небольшой, но приличный дом на одну семью стоил в Москве 5-8 тыс. А оборот Пореца в 1926 году достиг 2,5 млн. руб.».
Телеснин и Поляков на суде многократно ссылались на то, что на все действия получали разрешения от вышестоящего руководства вплоть до руководителей Совнаркома. И вот, что интересно, большинство обвиняемых были оправданы или получили условные сроки. Странная мягкость наказания могла объясниться только тем, что у подсудимых были высокопоставленные покровители. Правда, последние наказания за свои деяния не смогли избежать. В 1937 году большинство из них осудили по политическим статьям Уголовного кодекса. И конечно же сейчас они числятся в составе «всех невинно репрессированных»
Это не единственный эпизод преступной деятельности банковских служащих. Например, в 1926 году сотрудники Госбанка Генералов, Мартиросян, Вайнсбейк доложили в ЦК ВКП (Б):«Значительные средства банка увязли в кооперации, которая не только не платит, но получает льготные отсрочки, часть же Госбанк списывает на убытки... Член Правления, возглавляющий Инспекцию, накануне полного краха предприятий Орловск. губ. увеличивает кредит, а через несколько месяцев хозяйство губернии трещит по всем швам и должно быть при нашем активном вмешательстве реорганизовано в корне. Ту же картину наблюдаем с Арханг. губ., куда бессистемно вливаем значительные средства, приводя организации к краху, а долги предприятий, переваливающие за миллион, пролонгируются на несколько лет при наличии весьма шаткой обеспеченности долга. Кроме того, если приведенные для примера факты удесятерить (Рязань, Краснодар, Ив. Вознесенск, Кострома), то это заставляет часть коммунистов призадумываться о наличии злой воли в аппарате Госбанка...
Самым показательным фактом, подтверждающим правильность наших доводов об аппарате Госбанка, служит то обстоятельство, когда в самом центре, вопреки твердым и ясным директивам нашей партии в отношении использования частного капитала в восстановлении хозяйства страны, через госкредит идет безудержное, ловко проводимое аппаратом, усиление роли частного капитала...» .
Если говорить современным языком, то Госбанк проводил высокорискованную кредитную политику, выдавая займы тем, кто скорее всего не сможет их вернуть. Это можно было бы объяснить низким уровнем профессионализма банковских служащих, если бы они не нарушили указаний властей. Под «злой волей» можно понимать осознанное и целенаправленное вредительство и (или) корыстный интерес, когда за каждый выданный кредит банковские служащие получали «откат».
Почему свернули НЭП
К сожалению, если смотреть в целом, к концу 20х годов прошлого века произошло, говоря на языке той эпохи, «обуржуазивание» среднего и высшего эшелона государственного и партийного аппарата. Не случайно в партийный лексикон с 1921 года все активнее входит термин «буржуазное перерождение».
Один из свидетелей этого «перерождения» — выпускник ИКП (Институт красной профессуры) И. И. Литвинов (однофамилец наркома Литвинова; до и после ИКП работал по внешнеторговой линии, а в 1933 году вместе с семьей стал «невозвращенцем») — в своем «Дневнике за 1922 год» записал 9 февраля:
«...нужно сказать, что, несмотря на все переброски, произошла полная дифференциация коммунистов. В хозяйственных органах, в военно-снабженческих и в дипломатических работают воры. Я уверен, что процент воров среди коммунистов ВСНХ, Центросоюза, Нар- комвнешторга куда выше 99%. Там крадут все: от народного комиссара до курьера. Честные коммунисты сидят в культурно-просветительных и партийных органах».
Само собой, государственным деятелем типа Сталина, видевшим, к чему в итоге это может привести страну, предстояло все эти авгиевы конюшню расчищать. К концу 20х годов было понятно, что надежды на европейскую пролетарскую революцию стоит похоронить, СССР должен был готовиться сосуществовать с капиталистическими государствами, отнюдь не питавшими теплых чувств к нему. В таких условиях дальше заниматься капиталистическим уклоном с такими уродливыми чертами в экономике уже было равносильно гибели страны. Впереди была жестокая коллективизация, централизация, индустриализации и закручивание гаек во всех сферах общественной жизни.