Луи-Жозеф де Монкальм участвовал в войнах за польское и австрийское наследство, дослужился до бригадного генерала, был много раз ранен. В промежутках между походами он жил в родовом замке рядом с побережьем Средиземного моря. В 24 года он женился на Анжелике-Луизе Талон де Буле, дочери влиятельных аристократов. Родилось 10 детей, из которых выжило 5 или 6. Хотя брак был заключён по расчёту, Луи стал любящим мужем и отцом. Он будет писать жене из Канады: “Думаю, я отказался бы от всех почестей, лишь бы снова быть вместе с тобой. Но нужно подчиняться королю. Момент, когда я увижу тебя снова, будет самым светлым в моей жизни”.
В 1754 году начался конфликт с Англией, и потребовались командиры для колоний. Назревала европейская война, которая останется в истории как Семилетняя. Высокопоставленные военные, надеясь на быстрый карьерный рост и славу, предпочитали остаться во Франции. Поэтому в колонии были назначены офицеры второго эшелона, одним из которых был маркиз де Монкальм. В 1756 году он отправился в Канаду – в чине генерал-майора, но с властью только над регулярными войсками из Франции (не над канадскими колониальными, которые подчинялись морскому министру). Общее руководство всеми войсками было отдано губернатору.
Монкальм, нуждавшийся в деньгах, объяснил своё решение так: “Я считал себя обязанным принять столь же почётное, сколь и деликатное назначение, которое обеспечивало состояние моего сына, предмет, интересный для отца; назначение, которого я не желал и не просил”.
Уроженец крайнего юга Франции попал в страну, где снег лежал пять месяцев в году. А местные военные произвели на него самое неприятное впечатление. Колониальные войска и ополчение сражались на индейский манер – с засадами, набегами и не очень высокими требованиями к дисциплине и форме. Монкальм писал: “Я использовал их с хорошим эффектом, но не в местах, открытых вражескому огню. Они не знают ни дисциплины, ни субординации и считают себя во всех отношениях первой нацией на земле”. И ещё: “Канадская концепция войны – ходить в рейды, которые напоминают охоту”.
Губернатор Пьер де Риго, маркиз де Водрёй, был уроженцем Квебека и офицером колониальных войск. Его оскорбляли резкие критические высказывания и несдержанное поведение Монкальма. Он писал: “Французские войска не в ладах с нашими канадцами. Их офицеры угрожают канадцам палками и шпагами... Монкальм настолько вспыльчив, что доходит до того, что бьёт канадцев. Как он может сдерживать своих офицеров, если не может сдерживаться сам?” Между генералом и губернатором возникла обоюдная ненависть. Они постоянно слали жалобы друг на друга своим начальникам: первый военному министру, второй – морскому.
Ситуацию усугублял третий представитель власти в колонии – королевский интендант Франсуа Биго. Он прославился казнокрадством и расточительными тратами. Монкальм писал: “Не хватает телег для работы над укреплениями, но хватает для доставки материалов, чтобы сделать оконный переплёт госпоже Пеан [всем известной любовнице Биго]. Как бы трагически всё это ни закончилось, невозможно удержаться от смеха”. И ещё: “Я часто говорил о (чрезмерных и сомнительных) расходах господина де Водрёя и господина Биго, и каждый из них перекладывает вину на другого”.
Дом, разделившийся сам в себе, не устоит. Таким домом была Новая Франция накануне завоевания. И всё же Монкальм выиграл четыре битвы: за форт Осуиго (10-14 августа 1756 года), за форт Уильям-Генри (3-9 августа 1757), при Карийоне (6-8 июля 1758) и при Монморанси (31 июля 1759). В первых двух случаях у французов был большой численный перевес, но при Карийоне 3500 человек разбили 15-тысячную армию противника! Этот ошеломляющий успех был отпразднован в Париже благодарственными молитвами, фейерверками, бесплатным вином и танцами на улицах.
Весной 1759 года, когда пришли корабли из Франции, Монкальм узнал о своём производстве в генерал-лейтенанты. Теперь он был выше рангом, чем губернатор, и тот должен был подчиняться ему. Однако пополнение прислали совершенно недостаточное – около 400 солдат. Франции, занятой европейской войной, было не до колоний; как сказал морской министр Берье, никто не беспокоится о конюшне, когда горит дом. К тому же пришло печальное известие лично для Монкальма. Умерла одна из его дочерей, но не было сказано, какая именно. Он погрузился в глубокую тоску.
И снова одержал победу над более многочисленным врагом. Генерал Джеймс Вольф, взявший Луисбург, попытался взять Квебек с 10 000 солдат и американских ополченцев. 4000 французов отразили их натиск. Казалось, боевые действия этого года закончились спасением Новой Франции: британский флот должен был снять осаду и уплыть, чтобы избежать осенних бурь и льдов. Но практически в последний момент (13 сентября) Вольф и 4400 англичан и шотландских горцев ночью взобрались на высокий берег у Квебека. Когда их лодки в темноте плыли мимо часовых, их окликнули: “Кто идёт?” Шотландский офицер, говоривший по-французски без акцента, ответил: “Франция! Да здравствует король!” Утром Монкальму доложили, что британцы выстроились недалеко от городских стен, на Полях Авраама, и окапываются. Канадцы и индейцы-союзники беспокоили их огнём из-за деревьев и кустов.
Французы располагали 6000 солдат в Квебеке и 3000 в нескольких километрах от него. Армия Вольфа была зажата между ними. Если бы Монкальм дождался этих 3000 (это были его самые опытные солдаты), то легко выиграл бы. Но он пошёл в лобовую атаку на британские позиции... взяв в бой 3400 человек из 6000. И почти половина была ополченцами – не обученными линейной тактике, с мушкетами без штыков. Не задержавшись, чтобы посоветоваться с губернатором или серьёзно обсудить тактику со своим штабом, генерал нанёс непродуманный удар неподходящим сочетанием недостаточных сил. Историки называют его поступок необъяснимым. “Вольф вырыл могилу для своей армии; Монкальм завёл в неё своих людей”.
Пока его, раненного в живот картечью, но сумевшего усидеть в седле, увозили с поля боя, ополченцы доказали, что его невысокое мнение о них было ошибочным. Возможно, один из этих метких охотников застрелил генерала Вольфа (его поразили три пули, последняя – насмерть). Точно известно, что во время контратаки британцев ополчение стойко прикрывало бегство регуляров. “Разгром был полным только среди регулярных войск; канадцы, привыкшие отступать на индейский манер, а затем нападать на врага с большей уверенностью, чем раньше, в некоторых местах сплотились и под прикрытием кустарника, которым были окружены, заставили несколько корпусов отступить; но в конце концов они были вынуждены уступить численному превосходству”.
Монкальм, превозмогая боль, спросил врача, сколько ему осталось. Узнав, что всего несколько часов, он сказал: “Я счастлив, что не доживу до сдачи Квебека”. Потом он продиктовал письмо британскому командиру, в котором просил проявить милость к раненым и больным и обменять пленных. Оставив послания всем членам своей семьи, он провёл ночь в молитвах и скончался в пять часов утра. Ему было 47 лет. Гробовщика найти не удалось, поэтому слуга из монастыря урсулинок сколотил грубый ящик, в который положили тело маркиза. Его похоронили в часовне урсулинок, в воронке от британского снаряда (бомбардировки Вольфа разрушили 80 процентов зданий в городе).
В 1828 году в Квебеке поставили обелиск Вольфу и Монкальму. На нём написано по-латыни: “Отвага дала им общую смерть, история – общую славу, потомки – общий памятник”.
В 1859 году в часовне повесили мемориальную доску с надписью: “Честь Монкальму. Судьба отказала ему в победе. Он был вознаграждён славной смертью”.
На месте его ранения на полях Авраама поместили доску с надписью: “Монкальм – четырежды победитель, однажды побеждённый, всегда к великой чести Франции. Смертельно ранен здесь 13 сентября 1759 года”.
Продолжение: Последний бросок жребия
Источники: http://www.uppercanadahistory.ca/wm/wmtoc.html