Весной 1945 года Германия уже дышала на ладан, но на территории Германии всё ещё шли ожесточённые бои и происходили странные, порой нелепые события. Гитлеровцы теряли фронты, командиры — власть, а армия превращалась в разбегающиеся группы людей, спасавшихся кто как мог.
Среди них был унтершарфюрер дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» Эрвин Бартманн — один из немногих, кто сумел дожить до конца войны и потом подробно описал всё, что видел. В его воспоминаниях есть эпизоды, от которых невозможно оторваться: немецкие солдаты в советской форме, бунты против генералов и случайные встречи с врагами, которым уже не за что было стрелять.
Сегодняшний рассказ основан на воспоминаниях врага, унтершарфюрера дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» Эрвина Бартманна. Его пленили не союзники, а бывшие узники концлагерей – немцы, которым удалось выжить. Но, вопреки ожиданиям, они не убили эсэсовца, а передали британцам. До конца 1948 года он находился в лагере военнопленных, а затем эмигрировал в Англию. Там Бартманн получил гражданство 5 ноября 1955 года и прожил тихую жизнь, стараясь не вспоминать прошлое.
Его плен стал финальной точкой долгого и мучительного пути, начавшегося ещё в апреле 1945-го, когда Восточный фронт окончательно рассыпался. В своих мемуарах Бартманн признавался, что спасся лишь благодаря интуиции: стоял перед выбором — пробираться в Берлин или уходить на запад, подальше от Красной Армии. Он выбрал второе.
«Если бы пошёл в Берлин, — писал он, — меня бы там не было уже через день».
А начиналось всё совсем иначе. 1 мая 1941 года двадцатилетний Эрвин с гордостью вступил в «Лейбштандарт». Ещё школьником он с восхищением смотрел на высоких, подтянутых эсэсовцев в чёрной форме, охранявших рейхсканцелярию и участвовавших в парадах. «Я хотел быть таким же», — признавался он позднее. Однако вместо блестящих парадов ему выпали бесконечные марши, грязь, холод и смерть.
На начальном этапе войны его дивизия действовала на юге СССР — Херсон, Снегирёвка, Бердянск, Мариуполь и, наконец, Таганрог, взятый 17 октября 1941 года. Продвижение шло стремительно: советские части не успевали реагировать, а в их действиях царила неразбериха.
«Когда мы двигались от Мариуполя к Таганрогу, — вспоминал Бартманн, — высланная вперёд разведка заметила колонну русских, отходивших на запад. Они не знали, что их передний рубеж уже прорван. Мы заняли позиции вдоль железнодорожной насыпи, установили пулемёты и миномёты и открыли огонь. Русские бежали, бросив оружие и технику. Позже мы наткнулись на аэродром, где ещё садились и взлетали их самолёты. Мы атаковали и захватили его».
В самом Таганроге Бартманну запомнился один эпизод: крупное судно, пытавшееся покинуть гавань, было расстреляно немецкими 88-миллиметровыми зенитками. Корабль загорелся и лёг на мель, полузатопленный, словно символ обрушившегося наступления.
После этого продвижение замедлилось. Красная Армия пришла в себя и перешла к ожесточённым контратакам. Эсэсовцам пришлось окопаться под непрерывным дождём и артиллерийским огнём.
«Земля дрожала, вода стояла по щиколотку, — вспоминал Бартманн. — Тогда я впервые потерял слух после близкого разрыва. Это была моя первая контузия».
20 ноября подразделение сняли с позиций и бросили на штурм Ростова. Вперёд пошли разведчики, через двадцать минут — пехота, поддержанная танками. Там, где бронемашины застревали на противотанковых рвах, сапёры наспех наводили мостки, а за ними двигались грузовики с боеприпасами.
Ростов был взят, но уже 2 декабря немцы в панике отступили. Мороз сковал технику, солдаты мёрзли без зимней одежды, двигатели не заводились. Так закончилась первая серьёзная неудача «Лейбштандарта» — и началось крушение мифа о непобедимости дивизии СС.
Зиму 1941–1942 годов подразделения «Лейбштандарта» провели в обороне — в окопах, промёрзших блиндажах, а порой и в домах соседних деревень. В отражении атак противника эсэсовцы почти не участвовали: основную тяжесть боёв несли части Вермахта, а СС лишь поддерживали их огнём. Потери под Ростовом и в его окрестностях оказались столь велики, что дивизию вывели во Францию — на отдых и пополнение личного состава.
Однако следующие зимы Эрвин Бартманн всё равно встретил в России — под Харьковом. «Казалось, этим боям конца не будет, — вспоминал он. — Мы брали Харьков трижды, и каждый раз русские ночью возвращались и выбивали нас с прежних позиций». Когда возникала угроза окружения, командование предпочитало отходить — пусть с потерями, но без нового Сталинграда. Решающее наступление началось 18 февраля 1943 года и завершилось месяц спустя. Дивизии Leibstandarte и Das Reich штурмовали город с 6 марта, завязав тяжёлые уличные бои.
Бартманн вспоминал эпизод, который запомнился на всю жизнь:
«Нам приказали зачистить квартал. Мы поднялись по лестнице, впереди шёл обершарфюрер. Я видел, как он ворвался в комнату — и просто исчез. Когда подбежали, дверь была заперта, но самого его не было ни там, ни где-либо ещё. Мы прочесали весь дом — безрезультатно. Он будто растворился».
Другой случай произошёл неподалёку от Харькова. Разведывательный патруль, где находился Бартманн, выехал на мотоцикле и неожиданно наткнулся на советскую артиллерийскую позицию. Мотоцикл заглох, и пришлось бросить его под обстрелом, спасаясь бегством.
Уже вечером, рискуя жизнью, Бартманн вместе с водителем вернулся за машиной — не из военной необходимости, а ради фотоаппарата, забытого в коляске. Удивительно, но мотоцикл завёлся сразу, и, несмотря на возобновившийся огонь, им удалось уйти целыми.
Позже Бартманн получил ранение — нелепое и обидное. Он и товарищ, увидев пролетающие немецкие самолёты, начали махать им, чтобы привлечь внимание. Пилоты приняли их за русских и пошли в пикирование. Товарищ не пострадал, а Бартманн получил пулю в бедро. После выздоровления он вернулся в строй и участвовал в операции «Цитадель».
В Курской битве «Лейбштандарт» наступал на южном фасе вместе с дивизией «Гроссдойчланд». Когда пехота пересекала лесополосу, над ней взорвались снаряды с шрапнелью.
«Каждый второй был ранен, — писал Бартманн. — Я почти ослеп, различал только свет и тень. Один товарищ, легко задетый осколком, довёл меня до перевязочного пункта».
Операции пришлось ждать прямо на земле. Вокруг лежали умирающие, и очередь не доходила до многих.
«Обезболивающее не помогало, — вспоминал он. — Я боялся потерять сознание: понимал, если усну, уже не проснусь».
1944 и 1945 годы он вспоминал как нескончаемое отступление. Ни веры в победу, ни дисциплины уже не осталось. Люди мечтали только об одном — выжить и не попасть в плен к русским, которого боялись сильнее смерти. Погибших товарищей хоронили почти каждый день, а новые пополнения ничем не напоминали старых фронтовиков — ни подготовкой, ни духом.
К апрелю 1945 года в подразделении царил хаос. Офицеров почти не осталось — кто погиб, кто дезертировал. Командовал ротой юноша восемнадцати лет, без боевого опыта, едва окончивший офицерскую школу. 21 апреля их полковой командир, оберштурмбаннфюрер СС Розенбуш, покончил с собой.
«Мы бродили от деревни к деревне, пытаясь добыть хоть немного еды, — вспоминал Бартманн. — По пути к нам примкнули венгры. В одном из сёл мы встретили оберштурмбаннфюрера СС по фамилии Юнгханс. Он принял нас под своё начало, собрав из оставшихся солдат и техники нечто вроде импровизированного фронта».
24 апреля Юнгханс повёл несколько танков в атаку на ферму, занятую русскими. Он был тяжело ранен, и его отряд рассыпался. После этого Бартманн, как и тысячи других, двинулся на запад — в нескончаемом потоке солдат, офицеров и беженцев, которые бежали от Красной Армии, не зная, что впереди их ждёт конец войны и плен.
Бартманн вспоминал, что так называемые «части Зейдлитца» – это не легенда, а реальность. Он утверждал, что лично видел немецких солдат, перешедших на сторону СССР в последние месяцы войны.
«Эти бойцы носили немецкую форму, но в руках у них были советские автоматы. Одного такого я увидел совсем близко – у него на рукаве красовалась повязка с надписью Komitee Freies Deutschland», – вспоминал он, имея в виду «Комитет Свободная Германия», организацию, созданную из пленных офицеров вермахта.
Так называемые «части Зейдлитца» — это подразделения, сформированные из немецких военнопленных, согласившихся воевать против Гитлера на стороне СССР в последние годы войны. Они получили своё название по имени генерала Вальтера фон Зейдлитца-Курцбаха — бывшего командующего 51-м армейским корпусом вермахта, который в 1943 году попал в советский плен под Сталинградом и вскоре стал одним из лидеров антигитлеровского движения среди военнопленных.
По инициативе Зейдлитца и при поддержке советского командования был создан «Комитет Свободная Германия» и «Союз немецких офицеров». Именно из их состава набирались добровольцы для специальных агитационных и боевых групп, действовавших на Восточном фронте. Эти отряды использовались в основном для пропаганды и разведки, но отдельные их подразделения действительно участвовали в боях против вермахта, что впоследствии породило мифы о «немцах, стрелявших в немцев».
Те последние дни перед капитуляцией напоминали хаос. Вечером 29 апреля, когда Бартманн с товарищами собирался переправиться через реку на лодке, внезапно появились адъютанты некоего генерала. Они попытались отобрать у солдат лодку, заявив, что она нужна командованию. Ответ был резкий: «Не отдадим».
Через несколько минут сам генерал прибыл на место, чтобы забрать лодку силой. Однако и ему сказали прямо: сперва они сами перейдут реку, а потом двое добровольцев вернутся и перевезут генерала.
После переправы Бартманн и его группа неожиданно оказались прямо в расположении американской артиллерийской батареи. Но часовых на позициях не было – вся охрана спала. Немцы осторожно обошли спящие расчёты и двинулись дальше, стараясь уйти как можно дальше от фронта.
Так они добрались до Кёнигшлюттера, где им удалось найти убежище в госпитале СС. Именно там, 13 мая 1945 года, Эрвин Бартманн был захвачен британскими военными, что окончательно поставило точку в его боевом пути.
Этот рассказ моментами кажется вымыслом, но он абсолютно реален. Бывает, что реальность страшнее любого романа, и история знает такие повороты, в которые трудно поверить даже писателю-фантасту. А вот настоящая фантастика, вдохновлённая научным и человеческим поиском, сегодня снова актуальна: в Национальном центре «Россия» прошла первая церемония награждения Всероссийской премии в области научной фантастики.
Масштабное литературное событие состоялось в рамках II Международного симпозиума «Создавая будущее». Впервые прошла церемония награждения победителей Всероссийской литературной премии в области научной фантастики, учреждённой НЦ «Россия» и Союзом писателей России..
Награду в номинации «Лучший визуальный образ» вручил заместитель начальника Управления Президента РФ по общественным проектам Алексей Жарич. Он отметил, что учреждение премии — важный и своевременный шаг для возрождения интереса к жанру, который всегда занимал особое место в отечественной культуре.
«Сегодня поистине праздник, потому что это первая Всероссийская литературная премия в области научной фантастики. В нашей стране — и в России, и в Советском Союзе — потрясающие традиции фантастики. Главное, что теперь появится система поддержки авторов, а их произведения найдут своего читателя и станут новым толчком для научных и технических прорывов», — подчеркнул Алексей Жарич.
Премия объединила писателей, художников и исследователей, создающих образы будущего, и стала ещё одним шагом к развитию современной отечественной фантастики.
⚡Больше подробностей можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars
Это Владимир «Две Войны». У меня есть Одноклассники, Телеграмм. Пишите своё мнение! Порадуйте меня лайком👍
А как Вы считаете, почему немцы старались сдаваться именно американцам?