Ты — как лепесток тюльпана, тронутый слегка морозцем. Эту фразу мне выдала нейросеть, довольно кучеряво, но мой стишок был гораздо лучше. А сама история грустная, скажу вам честно, и закончилась не слишком радужно. Мой бывший сокурсник, Валера Дмитриев, дал решающие показания в моём уголовном деле.
По-простому говоря, моя «делюга» — это мошенничество (ст. 159, ч. 3 УК РФ); легализация доходов, полученных в результате совершение мною преступления (ст. 174.1, ч. 3); и ещё старенькая статья про лжепредпринимательство (ст. 173, ныне изъятая из УК). Хотя меня и обвиняли в получении мошеннического дохода в размере пятьсот миллионов рублей, но Редакция Уголовного кодекса изменилась, и мне могли вменить мошенничество только часть третью со сроком от двух до шести лет.
Другая статья за номером 174.1 (говорится: «174 прим») заслуживает отдельного разговора, так как ее четвёртая часть грозила жестоким наказанием от десяти до пятнадцати годков. И это был бы полный крах моей непутёвой жизни. Если бы мне вменили эту четвёртую часть (в особо крупном размере), то условно освободиться я мог только после двух третей отбытого срока и никак не раньше семи с чем-то лет. Это при благоприятном исходе. Что стало бы с моими родителями, помнили бы обо мне родственники или друзья – не понятно. Я мог бы выйти из мест, не столь отдаленных, как в чистое поле – один одинёшенек.
Кроме того, в Уголовном кодексе РФ в редакции 2001 года статья 174.1 гласила: «использование финансовых средств, добытых преступным путём». То есть любая трата денег даже продуктовом магазине могла трактоваться как преступное отмывание, если сами средства получены в результате, например, мошеннической схемы. Уверяю вас, что любого бизнесмена по такой букве закона можно было бы отправить за решетку на суровые лет двенадцать. Легко и непринуждённо. Минутку терпения, мой дорогой читатель, я скоро закончу с юридической болтовней.
На самом деле легализация – это проще говоря «отмывание денег» и в следующей редакции Уголовного Кодекса эту статью поправили. Представим такую картину: вы получили значительную сумму от продажи наркотиков или оружия (не дай Бог, конечно) и пришли в казино (раньше они открывались быстрее, чем супермаркеты). Там «за долю малую», допустим, за десять процентов суммы вам справили документ, подтверждающий ваш якобы выигрыш. Теперь сможете доказать налоговым и прочим органам, что честно и законно заработали эти средства.
Вернёмся к нашему Валере Дмитриеву. В то время он уже уволился с военной службы, и был человеком неприятным и склочным. Любил выпивать. Он рассказал придуманную следователями байку, будто бы я доверил ему десять миллионов рублей в векселях. И за вознаграждение в триста тысяч он получил по ним наличные и вернул нам в кассу. Именно этим следствие и доказывало отмывание. Может быть так оно и было, только я с ним вообще тогда не встречался и никаких векселей не предлагал. Повторюсь, не общался с Валерой вообще. И никакого отмывания тут нет, просто деньги изменили свою форму, были векселя, а стали наличные рубли. Кроме того, сами эти средства были получены нам нами официально как возврат переплаты налогов из Федерального бюджета. Получается, доблестные мусора приравняли государственные средства к нажитым проституцией, наркотиками и оружием. Честно признаться, именно из-за показаний Дмитриева я и оказался близок к тяжёлому сроку, как Штирлиц к провалу. Впрочем, рассказ не об этом, всё случилось гораздо раньше.
Шел 1984 год, май, и весна в самом разгаре, разгулявшаяся и тестостероновая. Мы сидим на лекции по матанализу, преподаватель мечется у доски, доказательства кружатся в воздухе, мел скрипит по коричневой поверхности, отличники и зубрилы старательно чиркают в тетрадях. Валера не такой, он у окна и с головой утонул в сиреневом мае. На воле вдалеке прогуливаются девушки, и он душою с ними, обжимая красоток воспалёнными руками. Жгучий брюнет цыганистого типа, крепкий телом, он всегда привлекал внимание противоположного пола. Я же сидел в третьем ряду у стены и мог только наблюдать за созерцающими весну.
От досады рождается стих. Написал я его быстро, минут за пятнадцать, моя капризная муза случайно залетела в залитую солнцем аудиторию. Свернул листок в несколько раз и передал через сокурсников. Валера прочитал, громко захохотал, настолько беспардонно, что препод едва не потерял сознание от возмущения. Математик нервно маялся, пытаясь доказать теорему, периодически возвращаясь к учебнику, а тут такой пассаж! Естественно, Дмитриева выставили вон, но даже уходя, он не перестал гоготать, видимо, я дословно прочитал его похотливые мыслишки.
Стишок был такой:
Уставший за ночь сонный, вялый,
От счастья глупый, как баран,
Люблю, откинув одеяло,
Смотреть на твои манящий стан.
Твоей груди прелестной свежесть
Люблю до сладости вдыхать,
Ласкать её, резвясь и нежась,
И долго страстно целовать.
Усталый взгляд лениво бродит
С лица на грудь и на живот,
Вот он коленочку находит
Вот бедра гладкие и вот –
Как передать то ощущения
Которые охватят вдруг:
Смущение вместе с восхищением
И радость, слезы и испуг.
Как передать ту страсть к Татьяне,
которая пришла нежданно,
Валера вздрогнул на матане
И вынул руку из кармана.
Проходит время, наступает третий курс, и следующая весна вступила в свои права: новые встречи, свежий адреналин и тестостерон, очередные страдания и радости. И опять фигура Валеры нарисовалась рядом. Подходит он ко мне и шепчет заговорщицки: «Слушай, Диман, у меня девушка появилась, Светочка-прелестница, ох такая красотка, хочу, чтоб ты набросал ей что-нибудь!» А то я ей посвятил твои стишата про «руку из кармана», а она мне: Валера, ты такой талантливый, Лермонтов бы обзавидовался, посвяти-ка мне ещё поэмку.
Таким образом узнаю, что целый год Валера беспардонно пользовался моими авторскими правами, подсовывая знакомым девушкам этот скабрезный набросок. А так сложилось, что его подружек звали в основном Татьяна, Светлана, Марианна и даже Анна. То есть всем он в пору был. Я отвечаю: Муза – это очень капризное дитя, а за так и прыщ не вскочит, не то, что Онегина поэму набросать вкратце!
На следующий день Валера приходит на лекцию со здоровенным дипломатом, открывает его, а там четыре бутылки коньяка «Белый аист». Это целое состояние по тем временам. Думаю: надо же, страсть зубасто вцепилась пареньку в пах, как бультерьер, и не отпускает. Всё-таки любовь – это страшная сила!
Мы заперлись в аудитории, я пытался снова залететь в творческую Вселенную, выставив перед собой коньячные бутылки для открытия портала, однако вдохновение никак не приходило. Текли только пошлость и издёвки одна за другой, а Светлане наверняка хотелось чего-то более возвышенного. Тогда я позвал своего друга Голову, известного своими стишатами. Правда, Андрей творил значительно более философски, но, думаю, такой весомый аргумент, как коньячок, должен привести поэта к Прекрасной незнакомке. Голова стал растекаться по бумаге какими-то абстракциями, закрывая написанное рукой от наших с Валерой хищных взоров. Он сидит, кропает, поначалу всё лилось довольно бодро, начирикал уже четыре пятистишия, но к Светлане сюжет никак не приближается. Пора бы уже привести к мукам влюблённого Ромео, прекрасной принцессе и четырём бутылкам молдавского коньяка.
Начало было красивым, не могу вспомнить, не я писал. Но примерно что-то такое:
Листает дни неумолимо лето,
Несётся жизнь пустою суетой.
Земля светилом жарко разогрета,
Но мне не нужно солнечного света,
Все мысли о любви, полны тобой…
Дальше романтический герой маялся в предвкушении сладкого свидания, но Муза забуксовала всеми колесами:
В метро, в подъезде — всё равно
С тобой мы встретимся однажды,
Пусть снег или дождь — это неважно,
Судьбой нам с это суждено.
В метро, в подъезде — всё равно…
Налицо глубокий кризис жанра. Автор съехал с проторённой лыжни куда-то в непролазный глубокий снег и завяз там.
Я с ходу добавляю:
Я жду и от любви немею,
Ну, а пока других имею.
Голова громко расхохотался. Это был реально лучший финал его поэтической агонии. Потому что все мы знаем Валеру — редкий скунс, который не пропустит ни одну смазливую крошку. Валера рассвирепел, подбежал к доске, начал бросаться тряпками. В общем, стало понятно, что сегодня мы ничего путного не сотворим.
Я вспомнил, что у меня были детские стихи — целая тетрадь. Говорю: «Валера, не переживай, попридержи коньячок, вот принесу тебе свою поэзию, найдёшь там что-нибудь, подработаем, вставим Светлану, и всё будет хорошо».
На следующий день захватил весьма толстую тетрадь. Пока ехал на учёбу минут сорок листал, думаю: «Надо же вроде прошло пару лет, но насколько я изменился. Какие-то детские глупости, такая банальная чушь и розовые слюни. В литературном плане ценности вообще не представляет. Приятно, что я так повзрослел и творчески возмужал с одной стороны, а с другой обидно, что ещё четыре года назад я был абсолютно бездарным стихоплётом». Захлопнул, думаю: этот Дмитриев особо в искусстве не разбирается, может, найдет что-нибудь подходящее. Сунул ему тетрадь.
Мы в большой аудитории, история КПСС или типа того, в общем, ерунда какая-то. Он специально сел на галёрку и листает мои юношеские глупые вирши. Смотрю: накаляется, потому что, действительно, всё, что я успел посмотреть — галиматья, детские записки, недоделанные и нехорошо зарифмованные. И вдруг его лицо озаряется. Захлопнул тетрадь, довольный, как кабан, наевшийся желудей. Что же от там нашёл, интересненько? Еле дождался звонка, подлетаю к нему.
– На твою тетрадь назад, нужный листок я вырвал, – протягивает мне.
– Валера, так нечестно. Дай мне-то прочесть.
– Это теперь моё, я купил, – перекладывает те самые бутылки.
– Возвращаю тебе один «Белый аист», только дай прочесть.
Представляете, потратил одну бутылку, чтобы только ознакомиться со своим собственным творчеством. Читаю — действительно убойная вещь. Девушки не должны такое слышать, они любят ушами. От такой стихотворной сладкой ваты у них ноги сразу слабеют, на глаза наплывает пелена, и во рту пересыхает. Любая Татьяна-Светлана-Марианна сразу сдалась бы, а если заменить на «мой ангел», то и всем остальным зашло. Конечно, в результате они поженились. Уже не помню, что это была за девочка в девятом классе, которой я так патоки налил:
Ты как лепесток тюльпана,
И глаза твои серьёзны.
Я прошу тебя, Светлана,
В этот час ещё не поздний,
Не спеши со мной прощаться,
Ждал я долго этот вечер
И не в силах дожидаться
Я минуты новой встречи.
Ты как лепесток тюльпана,
Нежный, хрупкий и прекрасный.
Почему, скажи, Светлана,
Все слова мои напрасны?
Почему земля и небо
В тебе слиты воедино?
Ты безумно сложный ребус,
Ад и рай, огонь и льдина.
Я любуюсь молчаливо,
Я от счастья словно пьяный.
Ты сегодня так красива.
Ты как лепесток тюльпана.
Валеру отправили служить в Подмосковье, в воинскую часть. Светлана была хороша, очень красивая девушка и добрая. Понятно, что они развелись. А дальше жернова истории скрипели и катились, и жизнь пришла к тому, что Валера выступил свидетелем по моему делу. В результате мне вменили третью часть легализации от четырёх до восьми лет. Моё дело было шито белыми нитками, и настолько далеко от законов и права, что даже судьям было неловко. Я об этом еще расскажу. В общем, мне дали пять лет и десять месяцев, и вышел я через три года условно-досрочно. В каком-то смысле мне повезло, хотя Дмитриев, конечно, подлец.
✳ ✳ ✳
Другие истории от Графа Гагарина вы найдете в книге "Герой 90-х. Душевное Интервью":
Книжный Мир https://clck.ru/3Gv6oH
На её страницах Граф ведет доверительную беседу с проницательным и искушенным читателем и отвечает искренне и правдиво на самые несуразные вопросы. Погружаясь в легкую прозу автора, с первых арок испытывая эйфорию под воздействием его изящного стиля, так просто почувствовать скоротечность и моментальность сурового земного бытия всем тем, кто, испытывая житейские неурядицы, не уступает своё пространство в жизни.
#графгагарин #герой90 #историиизжизни #реальныеистории #смешныеистории #итсорияпропапу