Когда мы думаем о зверствах нацизма, на ум приходят концентрационные лагеря, расовые законы и военные преступления. Однако идеология Третьего рейха пронизывала все сферы деятельности человека без исключения как работа над разрушением гуманизма. Одной из самых мрачных и парадоксальных страниц той эпохи является история нацистской «защиты животных» и «защиты природы», которая стала не мягкой стороной режима, а еще одним инструментом человеконенавистнической пропаганды.
Самые строгие в мире законы о «защите животных»
Придя к власти, нацисты не только приняли ряд законов, беспрецедентных по своей строгости, но и создали целую государственную систему для их продвижения. Уже в 1933 году была основана Имперская ассоциация защиты животных Рейха, а 24 ноября того же года вступил в силу «Имперский закон о защите животных» (Tierschutzgesetz). Этот документ, один из пяти ключевых природоохранных актов режима, который удалось найти и нотариально заверить в переводах, запрещал любые «ненужные» страдания животных, регулировал их транспортировку и убой. В 1934-м последовал «Закон об охоте» (Reichsjagdgesetz), ограничивающий отстрел дичи, а в 1935-м — «Имперский закон о защите природы» (Reichsnaturschutzgesetz). Для поощрения сторонников этой политики была учреждена даже специальная медаль за защиту животных с автопортретом Гитлера.
Герман Геринг, один из высших руководителей НСДАП, в своих выступлениях грозился отправить в концлагеря тех, кто считает возможным «убивать беззащитные живые существа». На первый взгляд, это выглядит как прогрессивная экологическая политика, «защищающая природу и животных». Но её суть была не в любви к животным, а в построении новой, основанной на крови и почве, идеологии.
Идеологическая подоплека: любовь к природе и животным против «дегенератов»
«Защита природы и животных» в нацистской интерпретации была частью культа «крови и почвы» (Blut und Boden). Этот культ романтизировал немецкий народ (Volk) как органическую часть своей естественной среды, находящуюся в гармонии с лесами, полями и животными.
В этой картине мира существовала строгая иерархия:
· На вершине — «ариец», рассматриваемый как венец природы, ее хранитель и хозяин.
· Далее — животные и природные ландшафты, подлежащие защите как часть этого «естественного порядка».
· Внизу — «недочеловеки» (Untermenschen), к которым нацисты относили евреев, цыган, славян. Они изображались как «паразиты», «бактерии» или «чума», разрушающая гармоничный природный мир.
Таким образом, «защита» одного неизбежно вела к борьбе с другим. Евреев, в частности, обвиняли в жестокости к животным, указывая на ритуал кашрута (шхита), который пропаганда представляла как садистское истязание. Это создавало мощный образ врага: тот, кто мучает животных, — чужеродный, антиприродный элемент, угрожающий всему «здоровому» и «естественному».
От защиты животных — к уничтожению людей: идеологическая связь
Эта извращенная логика служила нескольким ключевым целям:
1. Научное обоснование геноцида. Идея «естественного отбора» и «борьбы за существование» была перенесена из биологии в социум. Уничтожение «слабых» и «чуждых» рас представлялось не преступлением, а биологической необходимостью, гигиенической мерой по «очистке» организма нации.
2. Дегуманизация жертв. Приравнивая людей к «паразитам» или «болезни», нацисты выводили их за рамки морали. Уничтожение «паразита» с этой точки зрения — не преступление, а необходимость.
3. Создание «морального алиби». Жестокость по отношению к людям психологически компенсировалась демонстративной «заботой» о природе и животных. Это создавало у исполнителей и сторонников режима иллюзию собственной «высокой нравственности». Они были не палачами, а «санитарами» и «защитниками» своей земли, природы и животных.
Был бы нацизм таким сильным без идеологии «защиты природы и животных»?
Прямой причиной Холокоста стала, безусловно, расовая теория и антисемитизм. Однако человеконенавистническая «экология» стала тем цементом, который скрепил разрозненные элементы нацистской идеологии в единую, пугающе целостную систему.
Без этого компонента нацизм, возможно, остался бы «обычным» тоталитарным и милитаристским режимом. Но именно эта связь между романтическим культом природы, животных и технологиями уничтожения придала ему его уникальную, сатанинскую силу. Она предлагала простое и, для многих, убедительное объяснение: мы защищаем нашу прекрасную, естественную родину от тех, кто хочет её разрушить. Убийство становилось актом «защиты природы и животных».
Заключение: Урок нацистской «этики»
История нацистской защиты животных — это не просто мрачный курьез. Это суровое предупреждение о том, как гуманистические, на первый взгляд, идеи могут быть извращены и обращены на службу человеконенавистничеству. Она демонстрирует, что этика, применяемая выборочно, становится оружием. Подлинная забота о мире не может быть основана на ненависти к людям. Память об этой извращенной «этике» учит нас тому, что ничто не может быть ценнее человеческой жизни, и её защита является главной мерой подлинного гуманизма.
Послесловие автора
Ах да, я так увлекся написанием настоящей публикации, что забыл упомянуть самое главное — на чём основываются мои выводы и почему я вообще об этом решил написать!
Мне прислали ссылку на очень интересную статью специального корреспондента «Ленты.ру» Михаила Карпова под названием «Птичку жалко: Почему нацисты защищали права животных и уничтожали людей» от 29 апреля 2017 г. В своей статье Карпов ссылается на фундаментальный научный труд — «Understanding Nazi Animal Protection and the Holocaust» (Arluke, A., & Sax, B., 1992). Мы нашли эту научную работу, перевели её, и там открылось множество шокирующих деталей о том, как именно с помощью идеологии «защиты животных» создавался миф о «новом человеке» и оправдывалось уничтожение «недочеловеков».
Так что, как бы ни гневалось зоозащитное сообщество, мои выводы о том, что идеология «защиты животных» — это инструмент расчеловечивания и человеконенавистничества, сделаны вовсе не на пустом месте. Они имеют под собой прочный исторический и научный фундамент.
Охотник, правозащитник, общественный деятель и публицист Максим Парфирьев.
