Прекрасная дама с космической скоростью, она пересечет море в трюме грузового судна, откроет мастерские в Париже и Петрограде, станет одной из ключевых фигур российской графики. По примеру Элеоноры Аквитанской, будет вдохновлять поэтов, возвращать корону пьедестал своему детищу (гравюре), создавать технологии и художников и пестовать всех, кто обратится за помощью.
Выставка Елизаветы Сергеевны Кругликовой — знаменитой когда-то музы Монпарнаса — открылась в Третьяковской галерее, чтобы вернуть из полузабытья имя талантливой художницы, умевшей увлекать и помогать.
Париж и «Монпарнас»
Париж и «Монпарнас» приобретали сакральный смысл для всех, кто был знаком и обогрет Елизаветой Кругликовой. Ей было 30, когда в 1895-м она перебралась в мировую столицу художественной жизни. Через пять лет о ее мастерской знали все. Позднее ее назовут музой Монпарнаса, а пока о собраниях в ее мастерской пишут в газетах. Например, в 1910 г.: «Каждую субботу в доме выдающейся художницы и гравера мадемуазель Е. Кругликовой проходят интересные доклады по истории искусства, которые читает М. Бо. Эти встречи, на которые приходят только избранные, привлекают большое количество художников и писателей». (Впоследствии господин Бо повторил свой курс в Сорбонне.)
Аналогичный вечер у Кругликовой Рене Гиль в 1904 г. описывал Бальмонту в самых изысканных выражениях, сохраняя «нежное, восхищенное, очень личное воспоминание».
Рю де Буассоннад, 17 — по этому адресу очень быстро образовался всем известный русский культурный центр. Субботы Елизаветы Кругликовой противопоставляли литературно-артистическому салону Ивана Щукина, в то же время ориентированному на лиц с положением и связями. В мастерской Кругликовой двери были открыты всем: светилам искусства и науки, революционерам, журналистам, участникам дягилевской труппы и просто туристам.
Она увлекала за собой, носила мужской костюм и отчаянно курила. Основала художественную школу и общество взаимопомощи творческой интеллигенции, назвав его в соответствии с расположением мастерской — «Монпарнас» (теперь она с полным правом могла бы называться Музой «Монпарнаса», но не задумывалась о таких глупостях). Увлекалась Гогеном (увидев его работы в Понт-Авен, изменила свой стиль, чего не одобрил папА и лишил содержания), дружила с Матиссом, Мунком, «Красным графом» — Алексеем Толстым и цветом русской поэзии Серебряного века (цвет регулярно разрождался одами в ее часть).
В близкий круг входили Борисов-Мусатов, Юон, Петров-Водкин, Голубкина, Остроумова-Лебедева, Бальмонт, Белый, Гумилев, Кропоткин, Бехтерев и Плеханов. Рядом постигали модные художественные манеры легендарные амазонки авангарда: Надежда Удальцова, Любовь Попова, Варвара Степанова, Александра Экстер.
Латинский квартал
Е. С. Кругликовой
Кто знает край, где свой — всех стран школяр?
Где молодость стопой стремится спешной,
С огнем в очах, чела мечтой безгрешной
И криком уст, а уличный фигляр
Толпу зевак собрал игрой потешной?
Где вам венки, поэт, трибун, маляр,
В дыму и визгах дев? Где мрак кромешный
Дант юный числил, мыслил Абеляр?
Где речь вольна и гении косматы?
Где чаще всё, родных степей сарматы,
Проходит сонм ваш, распрей обуян?
Где ткет любовь меж мраморных Диан
На солнце ткань, и Рима казематы
Черны в луне?.. То — град твой, Юлиан!
Всеволод Иванов
Председателем «Мопарнаса» стал Илья Ильич Мечников, вскоре получивший Нобелевскую премию по физиологии и медицине (его жена была скульптором и работала в мастерской у Кругликовой), секретарем общества — Максимилиан Волошин. (Когда он впервые появился на пороге ее мастерской, то не подозревал о далеко идущих последствиях: в орбите Кругликовой все становились художниками. Поэт получил в руки карандаш и стал… не просто художником, а знаменитым художником.)
Вскоре, если кто-то хотел узнать, как делать гравюру на металле, его немедленно посылали учиться к Елизавете в Париж. С 1902 г. ее бурная деятельность по совершенствованию искусства гравюры не прекращалась ни на минуту. Помешать ей не мог никто. Только Первая мировая, заставшая Кругликову в России и прекратившая ее жизнь на два дома, сократила «зону влияния». Впереди была бурная жизнь революционных лет и преподавание.
Любовь к путешествиям
Больше всего (после печатного стана) Елизавета Сергеевна любила путешествовать. Родители когда-то поддались на уговоры отпустить дочь в Грецию «для ознакомления с памятниками старины». Она села на грузовой корабль в Одессе. Бог знает, почему надо было путешествовать в трюме. Но после такого экстрима было ничего не страшно.
Обосновавшись в Париже, она изъездила вдоль и поперек Бретань и Нормандию, Гасконь и Прованс. Пешком путешествовала по Испании (хотя инициатором такого способа передвижения был Волошин, Кругликова поддалась на уговоры и осталась в восторге). Особенно уважала Сардинию и Корсику. Посетила Вену и Берлин, Лондон и Афины.
Петроград
Когда наступили сложные времена и выехать по обыкновению (на полгода) в Париж она не могла, Елизавета Сергеевна вспомнила о семейном ремесле: ее дед был портретистом —любителем. В свободное от военной службы время он делал силуэтные портреты. Вскоре один из друзей окрестил ее «очаровательной феей ножниц». Она снова включила «пятую скорость», и забытое искусство стало страшно популярным. (Так же было чуть раньше с монотипией*: технику придумали итальянцы в начале XVII в. и вскоре забросили. Кругликова придумала ее заново и … да, все стали делать монотипию вслед за ней.
Капризная техника подчинялась ей, превращаясь из буйного быка в ласкового теленка. А ученики жаловались: «половину из них [работ – прим. автора] при печатании с доски портишь, часто удача зависит не только от их исполнения на доске, но и от выбора бумаги, и от силы давления пресса…» Однако печать давала «какую-то своеобразную красоту, какой не достигнешь ни маслом, ни акварелью», — писала ученица Кругликовой Екатерина Качура-Фалилеева.
После революции Елизавета Сергеевна осталась в Петрограде. До 1929 г. преподавала на полиграфическом факультете в Академии художеств, превратившемся во ВХУТЕМАС, и являлась главой ленинградской офортной школы. Когда факультет упразднили, она организовала обучение в мастерской при Ленинградском Доме санитарной культуры, чудом добыв офортный стан. Ее квартира снова стала островком радушия, на этот раз для работников искусств Ленинграда, Москвы и других городов.
Коктебель
Летом «работники искусств» традиционно перебирались к Волошину в Коктебель. Кругликова доехала в 1926 г. и немедленно организовала всех на постановку оперетки. В память об этом лете и спектакле «Путями Макса или Саша-паша», где она исполнила роль американского туриста мистера Хью, Максимилиан напишет стихотворение с посвящением:
«Мистеру Хью»
Хорошо, когда мы духом юны,
Хоть полвека на земле цветем,
И дрожат серебряные струны
В волосах и в сердце молодом.
Мир любить, веселием согретый,
Вольных гор синеющий уют,
И чертить немые силуэты –
Беглый след несущихся минут.
Знать лишь то, что истинно и вечно,
Красотою мерить жизнь свою
И над жизнью танцевать беспечно,
Как изящный мистер Хью.
9 сентября 1926. (Елизавете Сергеевне было за 60.)
«Я стремилась внушать людям любовь к офорту»
Как Элеонора (королева Аквитании XII в. с буйным нравом, легко совмещавшимся с ролью Прекрасной дамы на протяжении лет семидесяти), — Елизавета Сергеевна создала свою прекрасную страну и воспитала трубадуров, ее воспевающих. Множество ее учеников составили цвет советской гравюры и книжной иллюстрации.
Когда культурная общественность СССР будет массово праздновать 75-летний юбилей художницы (в 1940 г.), она скажет: «Я стремилась внушать людям любовь к офорту, и, кажется, мало кто не интересуется этим теперь.» Глядя на работы на выставке в Третьяковской галерее, сложно не согласиться.
«Елизавета Кругликова и вокруг»
Третьяковская галерея
До 19 октября 2025
P.S. «Хозяйке на заметку»: еще пару недель можно любоваться работами Кругликовой можно в ГМИИ им. Пушкина
По счастливой случайности полюбоваться работами Кругликовой французского периода можно, если оперативно заглянуть на экспозицию «Сокровищница графики. Гравюрный кабинет в первой четверти XX века» (до 15 июня 2026).
Этот период ее творчества мало освещен на выставке в Третьяковке (так как в начале XX века в галерее мало внимания уделялось собиранию гравюр). Зато директор ГМИИ им. Пушкина Николай Ильич Романов был почитателем этого искусства в целом и Елизаветы Сергеевны, в частности. Благодаря его усилиям, в Пушкинском музее появился Гравюрный кабинет с работами Кругликовой, ее соратников и западноевропейских мастеров.
*Монотипия — отпечаток на печатной форме, расписанной маслом.
Текст и фото: Екатерина Щербакова
ТГ канал ТутНеподалеку
Подпишитесь
Читайте еще: