Еду как-то недавно в метро и невольно слышу беседу двух молодых парней, явно студентов. Есть такая манера именно у студентов обсуждать между собой некие весьма «интересные» неизбитые темы, но при этом весьма громко. Впрочем, я и сам был таковым много-много лет назад, когда со своими друзьями-одногруппниками бурно в транспорте обсужлал либо какую-нибудь проблему «вселенского» масштаба, либо ещё что-то сугубо научное. Тогда это казалось круто – обсудить, поспорив, не банальные кухонно-бытовые темы, а нечто глобальное или очень специальное, то, что недоступно иным для понимания.
Вот и теперь два молодых человека, частенько, как мне показалось, немного свысока поглядывая на пассажиров в вагоне подземки, шумно обсуждали, как же правильно называть средневековые японские трёхстишья ХОККУ или ХАЙКУ. И что мне особенно понравилось в споре двух «знатоков», они так и не сошлись на едином мнении. Я понял только одно – никто из них не знает японского языка.
– Нифига ты не рубишь, – говорил сторонник говорить ХАЙКУ, – поинтересуйся хотя бы, как читается первый иероглиф.
– Это ты мыслишь тривиально, – парировал другой, защищая право называть эти трёхстишья страны восходящего солнца ХОККУ, – любой иероглиф в японском имеет два чтения, а то и несколько, поэтому это не ошибка так называть.
Я вышел на своей станции, а студенты, продолжили важный спор. И тут я вспомнил сам себя, когда впервые столкнулся с этими двумя обозначениями одного и того же – японских кратких поэтических описаний чего-либо.
Так как же всё-таки правильно ХАЙКУ или ХОККУ? Однажды услышал мнение, что между этими двумя словами разница примерно, как у яйца Фаберже и куриного. Замечательное образное сравнение. Правда, по мне, оно больше подходит иным обозначениями одного и того же из японской культуры. Сепуку и харакири. Я не стану вдаваться в подробности, скажу лишь, что эти два слова отличаются примерно так, как их вольный перевод на русский язык – «резать живот» и «вспарывать брюхо». Ну, да Бог с ними со средневековыми знатными японцами и их ритуальными самоубийствами. Речь о другом. Не вдаваясь в тяжкие изыскания и споры на тему терминологии, не пересказывая информацию из открытых источников по поводу разницы хокку и хайку, я просто расскажу одну историю, произошедшую когда-то со мной.
Лето 2010 года. Я уже примерно как год самостоятельно изучаю японский язык. Кстати, подтолкнула меня к изучению маленькая брошюра Рубоко Шо.
Ещё будучи студентом, меня поразили его танки пикантного содержания. Эта книжечка попалась мне на глаза после очередного раскардаша дома (генеральная уборка). И мне страсть, как захотелось узнать, как же это будет звучать в оригинале. Ведь до того я знал лишь два слова на японском: хаджимэ и матэ – начинать и останавливаться. Это команды из каратэ, которым я занимался два последних года в школе. Забегая вперёд, я до сих пор так и не узнал, как же Рубоко Шо звучит и пишется на японском, так и не решился спросить. Эх, а была возможность... Не так давно узнал, что, возможно, это одна из гениальных фальсификаций наших издателей конца ХХ века. Вполне может быть. Я тщетно пытался отыскать следы этого поэта на японских сайтах, так что такая версия вполне правдоподобна. Чуть позже я приобрёл том классической японской поэзии, вот он, и моё желание попытаться постичь эти строки на языке оригинала только усилилось.
И я взялся за самостоятельное изучение этого сложного, самобытного и удивительного языка. Затянуло. Язык уникален, и подобно нескольким на нашем шарике, не принадлежит никакой группе языков.
Так вот, в ту пору я работал в крупной фирме по продаже и обслуживанию автомобилей. Помимо этих направлений бизнеса, в инвестиционный пакет владельца входил депортамент по прокату автомобилей. И на каждом центре (а их было девять) сидела девочка или мальчик, принимая и выдавая машины.
Однажды часов в десять утра сижу я в шоу-руме и ожидаю директора центра, дабы обсудить какие-то текущие вопросы (моя должность обязывала меня бывать на всех центрах). А центр тот находился в исторической части города, что довольно редко для подобных мест. Сижу. Жду. Скучаю. Вдруг слышу со стороны угла, где сидит девочка из проката не шум, а речь непонятная. Поворачиваюсь и вижу со спины двух пожилых людей и растерянное лицо девчонки за ними. Она им на ломанном, так и не выученном в школе английском что-то пытается объяснить, мотая головой и отчаянно жестикулируя руками. Эти двое поворачиваются друг к другу, и я понимаю, что они азиаты. Прислушиваюсь к их речи. Батюшки, матушки! Да они же японцы! Причём, я на слух уловил, что они не на токийском диалекте говорят (есть несколько характерных особенностей произношения звуков и слов, о которых я уже знал и слушал на своих аудиоуроках), от этого мне, новичку понятнее.
Стало любопытно. Подхожу. А сердце прыгает. Страшно! А вдруг я сейчас опозорюсь со своим-то японским, ведь никогда ещё ни с кем не говорил на этом языке? Из обрывка их разговора понимаю, что они не знают, как объяснить девочке свои пожелания.
Здороваюсь, представляюсь, спрашиваю, чем могу помочь. Стандартные фразы, изучаемые в любом языке. У девочки вытягивается лицо. Соседние работники в шоу-руме притихают и в удивлении таращатся на меня. Пожилая пара японцев просто расцветают на глазах. Надо сказать, что азиаты, особенно японцы, очень благодарны иностранцам за общение с ними на их родном языке, даже если те говорят плохо и с ошибками. В общем, бесконечные о-дзиги (традиционные поклоны). Разумеется, я их тоже не сильно понимал, но суть прекрасно понял. Им нужен прокатный автомобиль, но оставить они его желают в аэропорту, когда будут улетать вечером. Перевожу девочке. Та лепечет, что сдать машину можно только в любом нашем центре, а в аэропорту, мол, никак. Стараюсь гостям правильно эту мысль перевести. Они так расстраиваются, говоря, что хотели бы сами посмотреть достопримечательности. Оказывается муж когда-то был у нас в городе и немного знает его, а вот жена ни разу. Они специально из Москвы приехали, отбившись от своей группы туристов, чтобы посетить наш город. Муж говорит, что понимает всё, но готов оплатить такие неудобства. Напомню, никакого каршэринга тогда ещё не было.
Пытаюсь уговорить девочку, мол, давай организуем, забор машины из аэропорта. Самолёт не слишком поздно, они могут оставить машину в семь вечера там. Девочка ни в какую, типа, начальство не разрешает, инструкция и всё такое. И её понять можно. Чего ради?
Заходит в салон директор центра, которого я ждал, и сразу подходит к нам. Ну, а уши всего щоу-рума в нашу сторону. Иными словами, вижу, что никому не жалко стариков, которые желают посмотреть наш город и не тратить время на правила сдачи машины и переезд в аэропорт. У меня тогда в распоряжении имелся служебный автомобиль. Предлагаю отвезти работника ближайшего проката в аэропорт к семи часам для приёма машины.
В общем, не без помощи директора, который правильно всё воспринял, организовали. Компания получила деньги, выдали машину, а японцы расшаркивались так передо мной, что даже неудобно мне стало.
Вечером привожу сотрудника проката в аэропорт, тот принял у японцев машину и укатил на ней. Я было тоже собрался прощаться, но меня остановили и презентовали набор для оригами, узнав, что у меня маленький ребетёнок. Поинтересовались, откуда я знаю язык, узнав, что изучаю сам, удивились и спросили, почему. Ну я и ляпни, что мне нравятся японские хокку, мол, хочу их понимать в оригинале, даже процетировал одно трёхстишье Мацуо Басё по-японски:
梅が香に
のっと日の出る
山路かな
Звучит так:
Умэ га кё-ё ни
Нотто хи но деру
Яма джьи кана
Дословно можно так перевести:
Сливовому аромату ли
Следуя, как за солнцем,
На гору поднялся?
Пожилой японец с поклоном в знак благодарности за декламирование японского классика, но очень вежливо поправил меня в нескольких местах в произношении и добавил, мол, правильно говорить хайку, а не хокку. Оказывается он был не просто ценителем хайку, а литератором, преподающим в Университете Осака. Затем, мы обменялись адресами, как почтовыми, так и электронными.
Ну, я и забыл бы ту встречу, если мне месяца через три в почтовый ящик не пришло извещение о посылке. Пришёл с ним на почту, а там присланный стариками сборник хайку Басё. Потом мы ещё несколько лет переписывались. Вот фото той книги и её выходных данных.
Надо особо отметить, что японские книги необычны тем, что первая страница у них так, где у привычных нам книг конец. Японские книги зеркальны. А текст вертикальный и справа на лево, начинаясь справого верхнего угла страницы.
Обращаю внимание на два иегорлифа 俳人, означающие поэта хайку (хайдзин). Отсюда 俳句 (хайку). Но забавнее то, что в книге в предисловии и послесловии не упоминается хайку вообще, составители говорят о стихах или произведениях.
А вот страничка книги, где знаменитая хайку о лягушке Мацуо Басё, которая в иллюстрации к этой статье:
古池や
蛙飛び込む
水の音
Звучит так:
Фуру икэ я,
Кавадзу тобикому,
Мидзу но ото
Дословно так:
Старый пруд, лягушка прыгает (в смысле фаза полёта и внутрь – там употребляется именно два таких иероглифа), звук воды.
Так что из достоверных источников могу утверждать, что называть правильно именно хайку.