В 1990 году один капризный парикмахер изменил историю моды, отрезав Линде Евангелисте волосы. Не стратеги из маркетинга, не продюсеры — парикмахер. И это, пожалуй, лучшая метафора эпохи 90-х: всё решали личности, а не алгоритмы. Сегодня, чтобы стать иконой, нужен контент-план, виральный менеджер и тонна спонсорских постов. А тогда хватило одной стрижки, которая «учетверила гонорары», как сама Линда позже шутила.
Я до сих пор считаю, что сегодняшние модели из социальных сетей с их миллионными подписками — милые котики по сравнению с пантерами 90-х. И дело не в красоте. Дело в ауре. Они были рок-звездами, а их инструментом было тело, взгляд и та самая легендарная походка Наоми Кэмпбелл, которую она, если верить слухам, часами репетировала с книгой на голове — не для осанки, а для идеальной синхронности каждого мускула. Попробуйте сегодня найти модель, чью походку будут разбирать на кадры в школах моделинга. Вот именно.
Деньги, власть и одно пикси
Знаменитая фраза Линды Евангелисты про «мы не встаём с постели меньше чем за 10 000$ в день» — это не про жадность. Это манифест. Сегодня блогер, получивший такой гонорар за пост, снимет об этом десять благодарственных сторис. Линда бросила эту фразу в интервью как нечто само собой разумеющееся — и пошла дальше, потому что у нее был еще десяток съемок.
Ходили слухи, что Клаудия Шиффер в один из пиковых годов заработала 15 миллионов долларов только за счёт контракта с Chanel. Но знаете, что интересно? Её, как и Линду, и Кристи Тарлингтон, открыли случайно. Клаудию — в ночном клубе, Кристи — на конюшне (она занималась конным спортом). Никаких кастингов в TikTok. Просто — бац, и твоё лицо на тысяче обложек. Это сейчас кажется сказкой, а тогда это и было сказкой, просто в ней были реальные герои.
Бунт на костяшках: как Кейт Мосс перевернула всё
А потом появилась она. Кейт Мосс. Её обнаружили в аэропорту, когда ей было 14. Мало кто знает, что за год до этого она уже приходила на кастинг в модельное агентство Storm, но её развернули со словами «вернись, когда подрастешь». Она вернулась. И перевернула индустрию с ног на голову.
До неё был культ здоровья, загара и мышечного тонуса «амазонок» 80-х. Кейт принесла с собой «героиновый шик»: худоба, бледность, взгляд с тоской и вызовом одновременно. Это был не просто новый тип красоты. Это был плевок в сторону глянцевой идеальности. И индустрия с удивлением этот плевок приняла.
Конечно, за это пришлось платить. Её осуждали, обвиняли в росте числа анорексий, а фраза «ничто не бывает таким же вкусным, как ощущение худобы» стала клеймом. Но я бы поспорила. Она не создавала тренд — она была его симптомом. Общество устало от напомаженной безупречности и захотело чего-то настоящего. Пусть и болезненного.
Война и мир на подиуме: история Наоми
Если бы мне нужно было описать Наоми Кэмпбелл одним словом, я бы сказала: «борьба». Её путь — это не только про блистательную карьеру. Это про постоянную войну. Будучи темнокожей моделью, она постоянно сталкивалась с откровенным расизмом. Часто она была единственной чернокожей девушкой на показе, и дизайнеры прямо говорили, что «уже взяли одну черную модель», как будто это квота.
Но её история — это ещё и история невероятной женской солидарности. Та самая, о которой сегодня так модно говорить, но которую тогда просто практиковали. Ходят легенды, что Кристи Тарлингтон и Линда Евангелиста, уже будучи звездами, заявили Dolce & Gabbana: «Если вы не возьмёте Наоми, вы не получите и нас». Это сильнее любого поста в соцсетях с хештегом #girlpower. Это был ультиматум, и он сработал.
Благодаря своему таланту и такой вот «сестринской» поддержке, она пробила стену за стеной: первая чернокожая модель на обложке французского Vogue. Каждый её выход на подиум был не просто демонстрацией одежды. Это было заявление.
Не модель, а настроение: феномен Кристи Тарлингтон
Кастинг-директор Джеймс Скалли назвал Кристи Тарлингтон «величайшей моделью всех времен». И с ним сложно спорить. Её красота была другого порядка — не вызывающая, а умиротворяющая. В то время как другие блистали на вечеринках, Кристи задавала тренды на… выходные. Именно она, по-моему, и придумала ту самую «модель выходного дня», за которой сейчас все гоняются.
Её стиль был гимном простоты: потертые джинсы Levi's, пиджак с чужого плеча, простая футболка и никакой пафосной бижутерии. Она выглядела так, будто вообще не старалась, и в этом был её главный козырь. Сегодня её образы из 90-х выглядят на удивление современно, в то время как многие гламурные наряды той эпохи вызывают лишь улыбку.
И что с ней стало? А она, в отличие от многих, просто перешла к следующему этапу. После осложнений во время родов она основала благотворительную организацию Every Mother Counts. От вечной красоты — к вечным ценностям. Логично.
Что мы потеряли?
Эпоха 90-х была уникальной не потому, что модели были красивее. А потому, что они были разными. На одной стороне спектра — чувственная Клаудия Шиффер, которую Карл Лагерфельд короновал как королеву Chanel.
На другой — андрогинная Кристен МакМенами, которой первый агент советовал пластику носа, но которой восхищался сам Ричард Аведон.
Они не были идеальными. У них были скандалы, истерики, проблемы и ошибки. Но в этом и был их шарм. Они были живыми. Их успех не измерялся лайками, а их влияние — охватами. Они меняли индустрию не постами, а присутствием.
Я до сих пор считаю, что тот напыщенный показ Versace 1991 года, где Синди, Наоми и Линда шли под «Freedom!», размахивая волосами и улыбаясь во весь рот, — это эталон. Вы можете со мной спорить, называя его китчем. Жду ваши аргументы в комментариях. А если согласны — лайк и подписка вам в ленту, как глоток той самой, настоящей моды, где всё решали личности, а не пиксели.