Мы хоронили отца в пятницу. В понедельник сидели у нотариуса — два моих брата, мама и тётя Валя, папина сестра. Нотариус, сухая женщина лет пятидесяти с безразличным взглядом, зачитывала завещание монотонным голосом. Я слушала вполуха — знала, что всё достанется старшему брату Максиму. Папа всегда говорил: «Макс — опора семьи, ему и квартира».
— Трёхкомнатная квартира по адресу улица Ленина, дом 45, квартира 12, переходит в собственность... — нотариус сделала паузу и подняла глаза, — ...Алисы Николаевны Соколовой.
Я вздрогнула. Это же я. Моё имя.
Максим подался вперёд, сжав подлокотники кресла:
— Простите, что?
— Алиса Николаевна Соколова, — повторила нотариус. — Младшая дочь наследодателя.
Средний брат Дима свистнул сквозь зубы. Мама схватилась за сердце. Тётя Валя уставилась на меня с открытым ртом.
— Это какая-то ошибка, — Максим вскочил. — Папа не мог такого написать! Он же обещал квартиру мне!
Нотариус невозмутимо перелистнула документ:
— Завещание составлено 14 сентября 2025 года, за восемь дней до смерти наследодателя. Заверено мной лично. В нём значится распоряжение об открытии банковской ячейки номер 347 в банке «Альфа», где хранится личное письмо и дополнительные материалы.
У меня перехватило дыхание. Банковская ячейка? Какая ещё ячейка?
— Покажите завещание! — Максим протянул руку.
Нотариус молча развернула документ. Я узнала папин почерк — крупный, размашистый. Внизу его подпись и печать нотариуса.
— Это невозможно, — прошептал Дима. — Папа за неделю до смерти еле говорил. Какое ещё завещание?
— Ваш отец прибыл ко мне 14 сентября в сопровождении лечащего врача, который подтвердил его дееспособность, — объяснила нотариус. — Всё оформлено по закону.
Мама заплакала тихо, уткнувшись в платок. Тётя Валя обняла её за плечи.
Максим посмотрел на меня — и в его взгляде была такая ярость, что я непроизвольно отшатнулась.
— Значит, ты знала, — процедил он сквозь зубы.
— Я?! Ничего я не знала!
— Врёшь! Ты его уговорила! Вертелась возле него последние недели, играла в заботливую дочь!
— Максим, прекрати! — я вскочила. — Я понятия не имела, что папа что-то изменил!
— Ага, конечно! А кто его в больницу возил? Кто лекарства покупал? Ты! Вот и добилась своего!
Нотариус стукнула ладонью по столу:
— Граждане! Соблюдайте порядок. Если есть претензии к законности завещания — обращайтесь в суд.
Максим схватил куртку и вышел, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла. Дима молча покачал головой и последовал за ним.
Я осталась сидеть, не в силах пошевелиться.
На следующий день мы с мамой поехали в банк. Нотариус выдала нам письмо с официальным запросом на вскрытие ячейки. Сотрудница банка, молодая девушка в деловом костюме, провела нас в подвальное хранилище.
— Ячейка 347 была арендована Николаем Сергеевичем Соколовым три месяца назад, — пояснила она, пробивая код доступа. — Срок аренды — один год.
Три месяца назад. Значит, папа готовился заранее.
Ячейка открылась с негромким щелчком. Внутри лежал конверт, перевязанный красной лентой. На конверте папиным почерком: «Алисе. Прочитать после моей смерти».
Руки дрожали, когда я вскрывала конверт. Внутри — два листа, исписанные всё тем же размашистым почерком.
«Алисочка, моя девочка,
Если ты читаешь это, значит, меня больше нет. Прости, что не сказал при жизни — боялся скандала, слёз, обид. Но ты должна знать правду.
Последние двадцать лет я жил с чувством вины. Когда ты родилась, я хотел сына. Третьего. Наследника. А получилась девочка — маленькая, тихая, не похожая на братьев. Я отстранился от тебя. Не играл, не обнимал, не говорил, что люблю. Твои братья получали всё: внимание, подарки, гордость. А ты росла в тени.
Я понял свою ошибку, когда ты в шестнадцать ушла из дома. Помнишь? Ты сказала: «Мне здесь не рады». Я промолчал тогда. Но эти слова жгли меня каждый день.
Когда началась болезнь, только ты пришла. Не Максим с его бизнесом, не Дима с его семьёй. Ты. Ты возила меня к врачам, сидела ночами у постели, читала вслух книги. Ты дала мне то, чего я никогда не давал тебе — любовь.
Квартира — это не награда. Это моя попытка загладить вину. Я хочу, чтобы у тебя был дом. Настоящий. Твой.
Прости меня, доченька. Люблю. Папа».
Я читала и плакала. Мама плакала рядом.
— Я не знала, — шептала она. — Коля ничего не говорил...
— Он стеснялся, — я вытерла слёзы. — Всю жизнь стеснялся любить меня.
Через неделю я приехала к папиной квартире. Максим поменял замки — я узнала об этом от соседки. Пришлось вызвать слесаря и полицию. Участковый составил протокол, слесарь вскрыл дверь.
Квартира встретила меня запахом затхлости. Максим успел вывезти часть вещей — на кухне пустовали полки, в гостиной не хватало кресла и телевизора. Но главное осталось: стены, пол, потолок. Дом.
Я прошлась по комнатам. Обои облупились в углах, на потолке жёлтые разводы от старой протечки. Паркет потрескался, на кухне кафель откололся в нескольких местах. Советская ванна со ржавыми подтёками. Батареи облезлые.
Я достала телефон и открыла калькулятор ремонта, который нашла в интернете. Ввела параметры: 62 квадрата, косметический ремонт. Цифра вышла внушительная — 1 миллион 200 тысяч рублей. Если делать капитальный, с заменой сантехники и проводки, — все два миллиона. И это еще без мебели и техники…
Стоит ли эта квартира таких денег? Стоит ли она разрушенной семьи, ненависти братьев, маминых слёз?
Хотите понять, во сколько реально обойдётся ремонт вашей квартиры? Воспользуйтесь онлайн-калькулятором — рассчитайте стоимость за 2 минуты бесплатно. 👇
Точную стоимость всего ремонта, вы можете получить в этом калькуляторе Domeo -> https://domeo.ru/remont
✅КАЛЬКУЛЯТОР✅
Я села на подоконник в папиной комнате и посмотрела в окно. Двор, где мы играли в детстве. Песочница, в которую меня не пускали братья. Качели, на которых я качалась одна.
Телефон зазвонил. Максим.
— Алиса, нам надо поговорить, — голос был жёстким.
— Говори.
— Я оспорю завещание. Найду свидетелей, что папа был невменяемый. Экспертизу подчерка назначу.
— Делай что хочешь.
— Ты украла у меня квартиру!
— Я ничего не крала. Это папа решил. Спроси у него, почему.
— Он умер!
— Вот именно. И теперь остались только мы. И эта проклятая квартира, которая сделала нас врагами.
Максим помолчал.
— Продай её мне, — вдруг сказал он тише. — Я дам тебе четыре миллиона. Это справедливо.
— Рыночная цена — семь.
— У меня нет семи.
— У меня нет желания продавать.
— Алиса...
— Я буду жить здесь, Максим. В этой квартире, которую папа оставил мне. Потому что я единственная, кто был рядом, когда ему было страшно умирать.
Я положила трубку.
Суд длился четыре месяца. Максим нанял адвоката, я тоже. Он требовал признать завещание недействительным, ссылаясь на недееспособность отца. Я предоставила заключение врача, подтверждавшего, что папа до последнего дня был в здравом уме.
В последнем заседании судья зачитала решение:
— Завещание признаётся законным. Иск отклонён.
Максим вышел из зала, не глядя на меня.
Мы больше не разговаривали. Дима иногда присылал короткие эсэмэски: «Как дела?», «С днём рождения». Максим удалил меня из друзей в соцсетях. Мама разрывалась между нами, но чаще ездила к братьям — там внуки, шум, жизнь. А я одна в этой трёшке, с облезлыми стенами и папиным письмом в рамке на стене.
Иногда я думаю: может, стоило отказаться? Продать квартиру, поделить деньги, сохранить семью?
Но потом перечитываю папины слова: «Я хочу, чтобы у тебя был дом. Настоящий. Твой».
И понимаю: это не просто квартира. Это единственное, что он смог мне дать. Его любовь. Пусть и запоздалую.
Domeo советует начать свой ремонт с 2-х простых шагов:
1. Заранее узнайте стоимость вашего ремонта в 3-х вариантах. Бесплатно рассчитайте тут: ✅ domeo.ru/remont
2. Выбрать подходящего дизайнера для визуализации своих идей! Бесплатно выберите своего дизайнера здесь: ✅ domeo.ru/design
Подписывайтесь на наш канал — каждую неделю реальные истории о том, как наследство разрушает семьи, и как сохранить отношения, когда речь заходит о деньгах и квадратных метрах.