Что мы знаем про филаретов и филоматов, которых в белорусской школе проходят в 8 классе? Ничего, это самая скучная и бессмысленная тема, — скажете вы, и будете неправы. Хотя бы по той причине, что это было самое громкое событие на белорусских землях в посленаполеоновское время. Да, именно так — белорусские земли — рассматривается это событие в современной белорусской историографии. Это событие включено в школьную учебную программу, несмотря на географическую локализацию действий в современном Вильнюсе (ранее — белорусский Вильня) и деятельность организации как польского патриотического подполья. В организациях состояло до 200 человек, которые ставили своей целью свержение действовавшей государственной власти по методике французских масонов. Удивлены?
Структурой статьи, меняющей взгляд на привычные вещи, будет текст школьного учебника по истории Беларуси для 8 класса. Проблема филоматов и филаретов осложняется двумя факторами: архивы находятся в Европе (наши исследователи работают с текстами‑посредниками), а их история мифологизирована польскими исследователями. Давайте кратко разберемся хотя бы с основными событиями и дадим им некоторую трактовку.
Тэорыя французскіх асветнікаў пра натуральнае права, іх ідэя грамадскага дагавору, падзеі вайны 1812 г. значна паўплывалі на развіццё грамадскай думкі. Для выпрацоўкі і дасягнення сваіх грамадскіх і нацыянальных ідэалаў інтэлігенцыя, вучнёўская моладзь у Беларусі сталі аб’ядноўвацца ў гурткі і таварыствы.
Предпосылки деятельности филаретов и филоматов.
Деятельность филоматов начинается в 1817 году на территории Виленского университета. Участниками движения стали молодые люди, рожденные в середине 1790‑х годов. Их детство пришлось на бурные процессы включения территории Речи Посполитой в состав Австрии, Пруссии и Российской империи. Их пубертат был связан с тяжелыми событиями войны с Наполеоном и кризисными годами после нее.
На формирование участников общества сперва влияли идеи французского просвещения вместе с идеями французского республиканизма. Последний формировал идеи зарождения наций по французскому образцу. Это было поколение людей, чьи идеалы были тесно связаны с личностью Наполеона и были разрушены вместе с его падением.
На смену эпохе Просвещения пришла эпоха европейского традиционализма, который опирался на существование традиции. Традицию будущие филоматы видели в существовании независимого государства Речь Посполитая, а конкретнее — в Конституции 3 мая 1791 года. Последняя является крайне спорным документом, но для тех людей она казалась и идеалом, и традицией, и не подвергалась критике.
При этом война с Наполеоном оставила на землях ВКЛ неизгладимый след. С одной стороны, здесь господствовало дворянство — как польское, так и российское. Некоторые из них открыто поддерживали Наполеона, но получили прощение от Александра Первого. С другой стороны, подавляющую массу населения составляли крестьяне, которые ждали от Наполеона отмены крепостного права, но были обмануты. В результате боевых действий за полгода народное хозяйство сократилось наполовину, что стало настоящей трагедией для народа. Но крестьян спасли хорошие урожаи последующих лет и «налоговые каникулы» для наиболее пострадавших домохозяйств, завершившиеся лишь к началу 1820‑х годов. Разоренный народ, если не вдаваться в юридические аспекты, фактически получил частичную отмену крепостного права. Однако народное недовольство будет нарастать по мере возвращения к феодальным порядкам, и именно это станет одной из причин опасности существования организации филаретов.
Дальнейшие события на таком бэкграунде будут происходить на территории Виленской учебной округи. Она была создана в 1803 году и охватывала территорию современной Беларуси и севера Украины. Ее куратором стал ближайший соратник Александра Первого князь Адам Чарторыйский. Будучи министром иностранных дел, он фактически проиграл Наполеону Бонапарту и со временем лишился расположения российского императора. Все время существования организации филоматов он находился на территории Франции и делами учебного округа не занимался. Официальным языком преподавания стал польский.
Таким образом, поколение филоматов — это дети поражения Наполеона и подданные Российской империи с болезненно‑романтическим чувством утраченной государственности. Их идеологическая матрица строилась на памяти о Конституции 3 мая и романтическом культе жертвы. Добавьте сюда пронаполеоновские настроения среди местного дворянства, стремительную политику царского правительства по полонизации молодежи и растущее недовольство местного населения (экономические ограничения в совокупности с культурным противодействием).
У 1817 г. па ініцыятыве студэнтаў Віленскага ўніверсітэта Адама Міцкевіча, Яна Чачота і іншых было створана Таварыства філаматаў — аматараў навук (**). Спачатку сябры таварыства ўдасканальвалі свае навуковыя веды і літаратурна‑мастацкія здольнасці, заслухоўвалі і абмяркоўвалі навуковыя даклады і літаратурныя творы. Філаматы імкнуліся да ўсеагульнай асветы і грамадска карыснай дзейнасці. Верагодна, імі былі сабраны ўзоры хлеба, якім харчаваліся сяляне.
Чем филареты отличались от филоматов?
Необходимо четко разделить две организации: филоматов и филаретов. Первые были идейными вдохновителями и организаторами второй. Первая отличалась малочисленностью (в нее входило максимум до 20 человек), закрытостью и селекционизмом в подборе ее членов. Их деятельность строилась вокруг самосовершенствования; о научном характере их занятий говорит обсуждение таких работ: «Софокл», «Две разновидности власти», «Начало и развитие философии», «Характеры», «Причины упадка Римской империи», «Гипотезы о кометах и пятнах на Солнце», «Об электричестве».
Параллельно росла идея собственного издания — ежегодника «Геба», замыслов учебников и даже отраслевых энциклопедий для народной школы. Так научная повестка у них постепенно превращалась в просветительскую программу, а просвещение — в завуалированную подготовку общества к некому новому состоянию. Вот только к какому? К идеям французского республиканизма на польской традиционалистской основе.
Организационно филоматы быстро оформились в сообщество с четкой структурой по образцу французских масонских лож, с которыми студенты вскоре вступили во взаимодействие. Они разделились на два отдела: литературы и «свободных наук» под руководством Адама Мицкевича и физики, математики и медицины во главе с Ануфрием Петрашкевичем. Заседания шли по регламенту: чтение работ, обсуждение, рецензии, голосования.
Но кружок оставался численно компактным и отбирал лишь самых надежных и способных. То есть филоматом не мог стать любой! Однако слухи ширились и ползли не только по Виленскому университету, но и по другим учреждениям округи.
Чтобы расширить влияние организации, руководители филоматов создали сеть «приглашающих врат» по масонскому образцу. Так появляются филии (каждая из которых включала до 30 человек, действовавших автономно друг от друга, но с подчинением филоматскому центру): Союз друзей, Научное братство, Союз молодых адвокатов, Союз натуралистов. На практике это были «мосты» к более широкой молодежи, которая не всегда хотела «сушить мозги» наукой, но искала формы сопричастности и смысла, нередко стремясь к элитарности и законспирированности каждой филии. Таким образом, филоматы начали распространять свое влияние все шире и уже не ограничивались только научными идеями.
При этом все труднее становилось скрывать растущее влияние организации, и тогда Томаш Зан инициирует создание легального студенческого Товарищества променистых (Лучистых). Университетское руководство видело в этом «школу морали, солидарности и патриотического чувства». Его участники совместно отмечали праздники, ходили на маевки, на которых пили исключительно молоко. Однако именно массовость насторожила университетские власти. Запрет променистых и общее ужесточение режима подтолкнули лидеров к усилению конспирации.
Так родились филареты — тайная оболочка для сохранения и распространения идей филоматов в новых условиях. Причины их появления были практичными и политическими одновременно: требовалась защищенная массовая структура, способная удерживать дисциплину и собирать данные для центрального «штаба» — филоматов.
У 1820 г. утварылася больш масавая арганізацыя — Таварыства філарэтаў — аматараў дабрачыннасці. Разам з пашырэннем асветы ў грамадстве яго прыхільнікі прапагандавалі ідэі роўнасці і свабоды, аж да ліквідацыі прыгоннага права і надання народам правоў на незалежнае існаванне.
Разведка и агентурная сеть - как основа организации филоматов.
Структура филаретов стала многоступенчатой и цветокодированной — как для конспирации, так и для управления. Общество делилось на четыре отдела по факультетскому принципу. Физико‑математический включал три «союза» — Зеленый, Розовый и Малиновый; юридический — Белый и Лиловый; литературный — Голубой; медицинский — Синий. Каждый отдел имел своих руководителей и внутреннюю иерархию, а распределение по «цветам» облегчало связь и дисциплину. Такая матрица позволяла проводить «научную работу» и одновременно держать свою студенческую сеть в тени, быстро перегруппировывать людей, корректировать вектор действий и линию поведения перед властями.
Содержание их деятельности было многослойным. Участники отделов устраивали регулярные заседания, готовили доклады. Именно здесь их деятельность вышла за стены университета: на каникулах участники собирали «статистику» родных мест — от рельефа и дорог до обычаев, языков, конфессий, форм хозяйства и школы; для этого тайно напечатали «Инструкцию по описанию местности».
Этот сбор фактов был уже не кабинетными заседаниями: это была настоящая полевая работа, разведка местности, изучение местного населения, налаживание агентурной сети.
Возникали и реальные образовательные проекты — вроде ланкастерской школы для крестьян, организованной в Щорсах. Культурная работа укрепляла общину и язык: сценарии Яна Чачота, песни под гитару, двуязычная поэзия создавали эмоциональный код среды и поднимали престиж «своего слова» (в первую очередь польского), в том числе белорусского — как канала связи с населением Виленского учебного округа.
И это уже напоминало настоящую политическую деятельность. Центр в лице филоматов рассылал во все уголки округи своих агентов (филаретов), а те собирали данные, которые позже обрабатывались и анализировались на заседаниях отделов.
Организация быстро установила связи с масонами (французскими, польскими и петербургскими) и Патриотическим товариществом (в Варшаве), с декабристами, пыталась создать филиалы вне Вильны — все это были ощупывания пределов возможного, когда просвещение становилось формой гражданской мобилизации. Мобилизацией для чего?
В 1821 году организаторы филоматов разъезжаются из Вильны (закончили учебу), и Адам Мицкевич предлагает реорганизовать организацию в закрытый мистический орден. При этом их делом всерьез начинает интересоваться сам князь Адам Чарторыйский. Руководство университета узнает о существовании филоматов и требует выдать архивы. Но Ян Чачот и Томаш Зан сжигают архивы, и попечителю не удается узнать весь масштаб тайной организации. Филоматы берут «перерыв» и планируют возобновить деятельность подполья осенью 1823 года после возвращения студентов с каникул и полевой деятельности.
Расійскі ўрад бачыў у стварэнні і ідэйна‑асветніцкай дзейнасці філаматаў і філарэтаў вялікую небяспеку. Выйшаў указ аб забароне тайных таварыстваў, адбываліся арышты. Жыхарам Беларусі і Літвы не дазвалялася вучыцца ў некаторых замежных універсітэтах. У чыноўнікаў бралася падпіска аб няўдзеле ў тайных арганізацыях.
Следствие над филаретами, и "провал" филоматов.
Традиционно польская историография представляет филоматов и филаретов как заложников царского произвола, жертв бессмысленных репрессий, подавления народного и патриотического настроения. Но давайте посмотрим на эти события шире.
Итак, перед весной 1823 года до российской администрации стали доходить следующие вести: группы молодых людей ходят по деревням и городам с блокнотами, опрашивают местных жителей, составляют карты местности, изучают настроения. При этом среди местных жителей и части прогрессивного дворянства растет недовольство. Происходит полонизация от Вильно до Смоленска. Судя по всему, центром растущей агентурной и заговорщической среды становится Виленский университет. Последним «курирует» утративший фавор Адам Чарторыйский, который, по донесениям, все больше уходит в оппозицию к императору.
Настоящий взрыв произошел в начале мая 1823 года в Виленской гимназии (не в университете). 3 мая несколько гимназистов написали на классной доске лозунг на польском языке: «Vivat konstytucya 3 Maja, jak słodkie wspomnienie dla nas rodaków», к которому позже мелкими буквами добавили: «lecz nie ma ktoby się o nię dopomniał». Инициатором считался 15‑летний Михал Плятер; к надписи присоединились Ян Чахович и Юзеф Кулаковский, правки предложил Венедикт Костельковский. Важная деталь: воззвания были именно на польском языке — и власти расценили это как призыв тайной организации (о существовании которой лишь подозревали) к политическому действию.
Поначалу дело развивалось по внутренней линии: преподаватель русской словесности Петр Островскин сообщил о случившемся, администрация провела разбирательство. 9 мая Совет университета (гимназия подчинялась университету) назначил умеренные наказания для виновников: «хлеб и вода» на несколько дней для учащихся, взыскания для учителей и директора.
Военный генерал‑губернатор Римский‑Корсаков согласился с рапортом ректора Юзефа Твардовского, даже смягчил меру, велев ограничиться арестом без «хлеба и воды». И ректор, и генерал‑губернатор стремились поскорее «замять» эпизод как подростковое своеволие.
Перелом наступил 12 мая. В этот день на стене Доминиканского костела, где жили студенты, появился новый призыв — опять на польском языке и с политическими формулами: «Niech żyje konstytucja 3 Maja. Śmierć Dispotom. Daj Boże, gdyby się to sprawdziło...». Твардовский уверял, что это не дело студентов; характер орфографических ошибок указывал, что писал человек, плохо владеющий польским языком (в источниках — вероятно, русский). Тем не менее сам факт публичного польскоязычного лозунга радикально изменил тон властей.
15 мая рапорты о происходящем ушли к великому князю Константину в Варшаву. Князь подумал и понял, что дело крайне серьезное. Для проведения расследования был вызван «гражданский следователь» Михаил Новосильцев. Уже 17 мая по распоряжению цесаревича арестовали ректора Виленского университета Твардовского — шаг для того времени исключительный!
«Экцесс» в гимназии мог остаться мелким эпизодом, однако появление новых публичных надписей именно на польском языке, апеллирующих к Конституции 3 Мая, позволило придать делу политический характер. Главной целью становились не учебные заведения как таковые, а их куратор князь Адам Чарторыйский; потому «человек Чарторыйского» Твардовский оказался под стражей.
Надо заметить, что в 1822 году по всей Российской империи остро встал вопрос о деятельности масонских лож и тайных организаций. Летом этого года был издан циркуляр Александра Первого о запрете таких организаций. Сперва в Петербурге, а затем в других городах империи стали закрываться тайные общества. Надо сказать, что многие из них остались тайными и не спешили закрываться. Поэтому царское правительство начало с ними борьбу.
В 1823 году стало очевидно, что в Вильне, как и во всем Польском королевстве, действуют разрозненные тайные организации. Разбираться с виленской системой конспиративных товариществ был направлен проверенный человек — сенатор Михаил (Николай — в некоторых источниках) Новосильцев. Он слыл опытным «охотником» на тайные общества, с нюхом на конспирацию. С юности он состоял в крупнейшей российской ложе.
Сенатор был уже немолод, чрезмерно увлекался гулянками, но это лишь на первый взгляд. Польские историки пишут, что он видел в своем назначении не столько борьбу с масонами и тайными организациями, сколько способ укрепить свое политическое положение и обогатиться. Уже в сентябре 1823 года, дождавшись возвращения студентов в университет, он начал проводить аресты, допросы, изымать рукописи. Все это сопровождалось попытками выстроить «организацию» из разрозненных филий филаретов и «штрафами» для подозреваемых. Штрафы, по мнению польских исследователей, шли на личные нужды Новосильцева, но расследование не ладилось.
В сентябре был арестован видный филарет Ян Янковский, который назвал известные ему имена. И так один за другим были арестованы все новые члены организации, в том числе филоматы, выдававшие себя за рядовых филаретов. За осень 1823 года было арестовано более сотни человек! При этом в отношении арестованных серьезных ограничений не применялось, и лидеры тайного общества могли спокойно согласовывать свои показания и даже успеть спрятать архивы.
Филареты казались действительно «любителями добродетели». Их разведывательная деятельность соответствовала заявленным интересам наукой и бытом крестьянства. Но ситуацию изменил случай. В Берлине был задержан «филарет» Малевский, которого удалось «расколоть» едва ли не лично цесаревичу Константину Павловичу. Малевскому сообщили, что все его друзья задержаны и властям все известно, поэтому лучше рассказать остальное добровольно. Утративший связь с организованной группой в Вильне, Малевский рассказал о филоматах.
В дальнейшем участники тайных обществ получили незначительные наказания, самым суровым из которых была ссылка.
Таким образом, мы видим, что филоматы и филареты — это вовсе не какие‑то молодые исследователи белорусского края, а четкая тайная организация с разветвленной системой горизонтальных связей. Для чего они собирались использовать собранный материал, остается только гадать, но уже в 1830 году в Польше вспыхнет восстание, подготовленное аналогичными тайными обществами, а бывшие участники «любителей добродетели» станут организаторами восстания на территории Литовской губернии.
Поэтому неверно представлять филоматов и филаретов простыми романтиками: это была конкретная пропольская заговорщическая группа