Со стороны всегда кажется, что всё просто и понятно. Но иногда реальность сильно отличается от представлений обывателя. Как-то на авиашоу рядом со мной сидел мужик. Во время пролёта истребителей он ткнул пальцем в чёрный шлейф копоти, тянущийся за Сушкой, и заявил с пренебрежением: "Даже движки сделать толком не могут, вишь как коптят!".
Видно было, что тело изрядно "приняло на грудь", так что вступать с ним в дискуссию не имело смысла. А ведь я всё-таки МАИ заканчивал. И кое-что понимаю в реактивных двигателях.
Как он работает, этот самый реактивный двигатель? Всё просто: дуем разогретым газом в одну сторону, а самолёт толкается в другую. Понятно, что поток газа нельзя разогнать быстрее, чем скорость его молекул. Чем горячее газ, тем больше скорость истечения. И тут начинается самое интересное, юмор на почве физики.
Температура – это мера энергии. mV^2/2, если быть точным. А самолёту нужен импульс. mV, то есть, масса умноженная на скорость. И получается, что лучше всего дуть лёгкими молекулами. У них при той же температуре скорость будет выше. Для космических ракет можно использовать водород, но в авиации есть только солярка.
И тут возникает интересная идея. А что, если просто не дожигать солярку до конца? Температура газа упадёт незначительно, зато дуть чистым углеродом (то есть сажей) и угарным газом (C и CO) гораздо выгоднее, чем полностью прогоревшим до CO2.
Экология, конечно, страдает. Но боевому истребителю на это плевать. Так что, если за хвостом реактивного самолёта виден чёрный шлейф – значит, двигатель отрегулирован идеально.
После этого как-то по-другому начинаешь смотреть, например, на диванных экономистов и политологов.
***
Но это было давно, на одном из последних авиашоу, когда небо ещё не пахло гарью и тревогой. С тех пор многое изменилось. Моя жизнь, страна, да и, наверное, весь мир. Я больше не проектирую двигатели, а сижу в маленькой, прокуренной комнате и пишу отчёты для никому не нужной консалтинговой фирмы.
Вчера вечером раздался звонок. Номер незнакомый, но я почему-то сразу понял, кто это.
— Здравствуй, Алексей, — услышал я знакомый, хрипловатый голос. — Это Виктор.
Виктор. Мой старый друг, сокурсник. Последний раз мы виделись лет десять назад. Он тогда уезжал работать за границу, в какую-то авиастроительную компанию.
— Витя, привет! Сколько лет, сколько зим! Как ты? Где пропадал?
— Да всего и не расскажешь. Слушай, у меня к тебе дело есть. Очень важное.
Я почувствовал, как внутри нарастает тревога. С Виктором всегда были связаны какие-то авантюры, приключения. Но сейчас было не до этого.
— Говори, что случилось.
— Мне нужна твоя помощь. Твои знания. Помнишь наши разработки по оптимизации работы реактивных двигателей?
— Конечно, помню. Но при чём тут это?
— Дело в том, что… В общем, мне нужно, чтобы ты приехал. Я всё объясню при встрече.
— Куда приехать? И зачем всё это?
— Это долгая история. Просто поверь, это очень важно. Для всех нас.
Я колебался. С одной стороны, не хотелось бросать всё и ехать в неизвестность. С другой – я не мог отказать другу. Тем более, если он говорит, что это важно.
— Ладно, уговорил. Куда ехать?
Он назвал какой-то маленький городок в глубинке. Я никогда о нём не слышал.
— Когда выезжать?
— Чем быстрее, тем лучше. Жду тебя.
Положив трубку, я долго сидел в оцепенении. Что всё это значит? Куда я ввязываюсь? Но любопытство и чувство долга пересилили страх. Я решил ехать.
***
Дорога была долгой и утомительной. Поезд тащился сквозь бескрайние поля и леса. В окне мелькали покосившиеся избы, заброшенные деревни. Казалось, что время здесь остановилось.
В маленьком городке меня встретил Виктор. Он сильно изменился. Постарел, осунулся. В глазах читалась усталость и тревога.
— Спасибо, что приехал, — сказал он, обнимая меня. — Я знал, что на тебя можно рассчитывать.
Мы сели в старенький УАЗик и поехали куда-то в сторону леса. Дорога становилась всё хуже и хуже. Наконец, мы остановились у ворот с колючей проволокой.
— Это что, секретный объект? — спросил я с иронией.
— Можно и так сказать. Пойдём.
За воротами оказалась небольшая территория с несколькими ангарами и административным зданием. Вокруг сновали люди в военной форме.
— Куда ты меня привёз? — спросил я, чувствуя, как тревога нарастает.
— Сейчас всё узнаешь.
Он привёл меня в один из ангаров. Там стоял истребитель. Старый, видавший виды МиГ-21.
— Это что, шутка? — спросил я, не понимая, что происходит.
— Это не шутка. Это наша последняя надежда.
Он начал рассказывать. Оказывается, здесь, вдали от посторонних глаз, группа энтузиастов пытается восстановить старые советские разработки в области авиации. Они хотят создать новый двигатель, который будет превосходить все современные аналоги.
— Нам нужны твои знания, Алексей. Ты единственный, кто может нам помочь.
Я долго молчал, переваривая услышанное. С одной стороны, это казалось безумием. С другой – я чувствовал, что это мой шанс. Шанс вернуться к любимому делу, шанс сделать что-то важное, что-то, что действительно имеет значение.
— Я согласен, — сказал я, глядя Виктору в глаза. — Я помогу вам.
***
Работа закипела. Дни и ночи мы проводили в ангаре, копаясь в чертежах, проводя эксперименты. Было трудно, очень трудно. Но мы верили в свою идею, верили в то, что сможем создать что-то новое, что-то лучшее.
Однажды вечером, когда мы сидели над очередным чертежом, Виктор сказал:
— Помнишь, ты рассказывал про чёрный шлейф за истребителем? Про то, что это признак идеальной регулировки двигателя?
— Конечно, помню.
— Так вот, мы сделали это. Мы добились того, что наш двигатель оставляет за собой чёрный шлейф.
Я посмотрел на него с недоверием.
— Ты уверен? Это не может быть случайностью?
— Нет, это не случайность. Мы всё проверили. Это действительно так.
Мы вышли на улицу и посмотрели на небо. Вдалеке раздался рёв двигателя. Через несколько секунд над нами пронёсся МиГ-21. За ним тянулся чёрный шлейф копоти.
Я почувствовал, как внутри меня что-то перевернулось. Мы сделали это! Мы создали двигатель, который оставляет за собой чёрный шлейф. Двигатель, который превосходит все современные аналоги.
***
Испытания прошли успешно. Наш двигатель показал отличные результаты. Он был мощнее, экономичнее и экологичнее всех остальных.
Но радость была недолгой. Вскоре о нашей разработке узнали "сверху". Приехали люди в штатском и закрыли проект.
— Это не выгодно, — сказали они. — У нас есть контракты с иностранными поставщиками. Нам не нужны ваши разработки.
Мы пытались протестовать, доказывать, что наша разработка может принести огромную пользу стране. Но нас никто не слушал.
В конце концов, проект был закрыт, а все наши разработки – уничтожены. Виктор уехал обратно за границу. Я вернулся в свою прокуренную комнату и продолжил писать отчёты для никому не нужной консалтинговой фирмы.
Иногда, глядя в небо, я вспоминаю тот чёрный шлейф копоти, тянущийся за МиГ-21. И понимаю, что мы были близки к тому, чтобы изменить мир. Но, как всегда, что-то пошло не так.
А может быть, всё было именно так, как и должно было быть. Может быть, чёрный шлейф – это не признак идеальной регулировки двигателя, а символ несбывшихся надежд.
