Сергей Безруков — о подлинном и настоящем в театре и кино
«Культура Москвы» побеседовала с Сергеем Безруковым, народным артистом РФ, художественным руководителем Московского Губернского театра и Большого Детского фестиваля, актёром театра и кино, театральным режиссёром, о быстротечности времени, воспитании и любви к Родине, благотворительности и фильмах Тарковского, а также о том, чем может быть опасен искусственный интеллект.
Сергей Безруков — театральный режиссёр, продюсер, художественный руководитель Московского Губернского театра и Большого Детского фестиваля — один из самых популярных и востребованных российских актёров театра и кино. Его фильмография насчитывает более 130 работ. Настоящая всенародная слава пришла после выхода культового сериала «Бригада», но он не стал «заложником» одной роли, успешно реализовав себя в разных амплуа и жанрах. За более чем три десятилетия на сцене и съёмочной площадке создал целую галерею ярких образов, воплотив на экране немало исторических фигур. Творчество Сергея Безрукова отмечено многочисленными наградами, среди которых звание народного артиста РФ, что только подтверждает, его талант и преданность тому делу, которое однажды выбрал. Сергей Безруков — театральный режиссёр, продюсер, художественный руководитель Московского Губернского театра и Большого Детского фестиваля — один из самых популярных и востребованных российских актёров театра и кино. Его фильмография насчитывает более 130 работ. Настоящая всенародная слава пришла после выхода культового сериала «Бригада», но он не стал «заложником» одной роли, успешно реализовав себя в разных амплуа и жанрах. За более чем три десятилетия на сцене и съёмочной площадке создал целую галерею ярких образов, воплотив на экране немало исторических фигур. Творчество Сергея Безрукова отмечено многочисленными наградами, среди которых звание народного артиста РФ, что только подтверждает, его талант и преданность тому делу, которое однажды выбрал.
Московский Губернский театр уже открыл новый театральный сезон, и зрителей ждёт множество сюрпризов: впереди девять премьер, пять из которых музыкальные. А с 28 сентября по 14 ноября в Москве и Санкт-Петербурге пройдёт VIII Большой Детский фестиваль, который проводится с 2018 года при поддержке Президентского фонда культурных инициатив и Министерства культуры Российской Федерации.
Фрагмент беседы — полная версия интервью «Культуре Москвы» доступна на видео.
— «Культура Москвы» находится в Московском Губернском театре, где мы беседуем с Сергеем Безруковым. Вы художественный руководитель Московского Губернского театра и, что важно, художественный руководитель Большого Детского фестиваля. И начну я с моего внутреннего противопоставления работы в кино и в театре. Мне кажется, это разные грани одной профессии: быть востребованным в кино и быть востребованным в театре, что для вас значит?
— Я их не разделяю.
— Совсем не разделяете?
— На уровне ощущений, кажется, что это два разных вида искусства, на самом деле всё одно и то же. Безусловно, есть нюансы, потому что кино — это некая разовая акция. Мы собираемся серьёзным коллективом: режиссёрская группа, операторская — такая огромная команда. Дальше — режиссёр монтажа, потом уже продюсерское кино, и проходит много времени, когда фильм выходит в прокат или появляется на платформе сериал. Это большая история, большая жизнь, но для артиста тем не менее разовый поход.
Что касается театра — это завод, это каждый день, это работа. В чём его, наверное, преимущество перед кино? Театр — это постоянная практика. Почему артист, работающий в театре, более натренирован? Потому что регулярно выходит на сцену и репетирует. Мой организм — инструмент, который я настраиваю. Он должен быть всегда настроен, быть в рабочем состоянии, чтобы извлекать те самые душевные звуки, которые мы демонстрируем зрителю. Театр даёт тебе такую возможность, потому что ты постоянно работаешь.
— Подготовка спектакля — это довольно глубокая проработка всей команды, но вы точно так же поступаете и в кино, хотя и не все так делают.
— Подготовка спектакля — это довольно глубокая проработка всей команды, но вы точно так же поступаете и в кино, хотя и не все так делают. Подготовка спектакля — это довольно глубокая проработка всей команды, но вы точно так же поступаете и в кино, хотя и не все так делают.
— В кино то же самое. В кино есть та самая магия присутствия, тогда как в театре — всё равно условность, как бы её не выставляли зрителям. Сейчас же театр современный, можно зрителей посадить на сцену, а сцену выстроить таким образом, что зритель практически оказывается внутри действия — это иммерсивный, интерактивный театр, какой угодно. Что касается кино, то мы погружаем зрителя в атмосферу, как будто мы подглядываем. А это означает, что всё, что присутствует вокруг вас в кино, будет подлинным, настоящим: взрывы настоящие, почти настоящие, детали, реквизит, потому как на крупном плане это будет сразу видно.
Есть в театре понятие условности. Театр вообще может быть условным, декорации могут быть условными, всё может быть условным, а чувства, эмоции — подлинные, настоящие. И этим мы как раз схожи с кино, потому что артист проживает на сцене ровно так же, как и в кино.
Когда я учу своих студентов, я говорю им: «Друзья мои, в кино и в театре абсолютно одинаково, только в театре надо немножко погромче, несмотря на все микрофоны, которыми богат современный театр, потому что зрители сидят от вас далеко, существует галёрка, и они должны вас слышать». Дикция, речь обязательны в театре. Эти нюансы — то, что, возможно, отличает кино от театра, театр от кино. Всё осталь
— В кино то же самое. В кино есть та самая магия присутствия, тогда как в театре — всё равно условность, как бы её не выставляли зрителям. Сейчас же театр современный, можно зрителей посадить на сцену, а сцену выстроить таким образом, что зритель практически оказывается внутри действия — это иммерсивный, интерактивный театр, какой угодно. Что касается кино, то мы погружаем зрителя в атмосферу, как будто мы подглядываем. А это означает, что всё, что присутствует вокруг вас в кино, будет подлинным, настоящим: взрывы настоящие, почти настоящие, детали, реквизит, потому как на крупном плане это будет сразу видно.
Есть в театре понятие условности. Театр вообще может быть условным, декорации могут быть условными, всё может быть условным, а чувства, эмоции — подлинные, настоящие. И этим мы как раз схожи с кино, потому что артист проживает на сцене ровно так же, как и в кино.
Когда я учу своих студентов, я говорю им: «Друзья мои, в кино и в театре абсолютно одинаково, только в театре надо немножко погромче, несмотря на все микрофоны, которыми богат современный театр, потому что зрители сидят от вас далеко, существует галёрка, и они должны вас слышать». Дикция, речь обязательны в театре. Эти нюансы — то, что, возможно, отличает кино от театра, театр от кино. Всё остальное — подлинное проживание, вера в предлагаемые обстоятельства, настоящие слёзы, эмоции — они и там и там одинаковы.
— Я смотрела фильмы с вашим участием, интервью, слушала о том, как вы готовитесь к каждой роли, и понимаю, что в какой-то момент вы становитесь сорежиссёром.
— Главное не пугать режиссёров, что я лезу в режиссуру. Я, безусловно, режиссёр — ставлю спектакли в театре. Что касается кино, соавторство возникает только по причине той самой импровизации, когда ты живёшь персонажем. Это, кстати, очень нравится режиссёрам. Надо жить, надо проникать в своего персонажа без остатка, не оставляя себя на потом, здесь и сейчас, и до полного погружения.
Когда ты начинаешь жить персонажем, он начинает диктовать то самое поведение, которое предлагаешь в репетиции режиссёру, поэтому надо просто многое привносить. Режиссёр любит, когда артист работает над ролью.
В современном кино есть раскадровка, когда тебе называют мизансцены, изначально объясняя: «Сюда, сюда, сюда — здесь общий план, здесь — на средний, здесь — крупный». Собственно, мы не снимаем всю сцену, не гоним её на общем плане, потому что мы знаем, в какой момент будем монтировать.
В театре чуть-чуть по-другому. Есть застольный период, как было и в кино. Хороший режиссёр обязательно устроит читку, потому что именно в читке возникают те самые нюансы, партнёрские взаимоотношения, появляются такие находки, что даже отдельно придумывается реквизит.
Многое рождается в читке, в той самой репетиции, просто длятся эти репетиции в театре гораздо дольше. Впрочем, время сейчас спрессованное, и нет тех самых знаменитых застольных периодов, когда артисты с режиссёром проводили месяцами за столом в поиске интересных интонаций, разбирая буквально каждый диалог, каждую сцену на составляющие — на молекулы, на атомы. Понимаю, что и в моём театре артисты очень заняты, все снимаются. Я разрешаю сниматься, поскольку время у нас демократичное: сам снимаюсь — запрещать другим было бы, наверное, нехорошо. Но когда мы собираемся в работе, в театре, безусловно, требую уделить внимание выпуску спектакля. Собираемся на две недели — это не месяц, не год, как в знаменитом БДТ у Георгия Александровича Товстоногова, когда могли закрыть сцену на год и репетировать. Потрясающе, у тебя есть декорации, костюмы, а мы год ищем, пробуем, находим.
С другой стороны, время такое стремительное, молниеносное, очень спрессованное, и его не хватает. Артисты также просят, умоляют, чтобы чуть быстрее, потому что можно устать от материала. Долго сидеть в одном материале сложно, нужно поймать настроение — собраться буквально на месяц, потом в течение недели–двух всё спрессовать, выстроить жизнь на сцене и сыграть премьеру.
— Спрессованность времени связана не только с тем, что все заняты и много проектов, но скорее с самим временем, в котором мы живём, где всё очень быстро меняется, и смыслы, и общее понимание.
— И молодёжь сейчас мыслит совершенно другими категориями. Безусловно, TikTok вредит — эти короткие сюжеты влияют на мозг, ты отучаешься думать, фантазировать, у тебя практически вырезается история собственного мышления и фантазии. Работа мозга, воображения сокращается до этих самых пяти секунд, что и в TikTok.
Поэтому фильмы Тарковского, когда мы смотрим сейчас, я люблю — мне нравится эта неторопливость повествования, когда ты успеваешь думать над картиной. Но когда ты вдруг слышишь заявления, как скучно и невозможно смотреть, возникает внутренняя паника. Господи, Тарковский — скучно. Это катастрофа, господа. Мы отучаемся думать, фантазировать сами.
Есть и проблемы искусственного интеллекта при всех его безусловных плюсах — опасность, особенно для молодого поколения, что идёт подмена знаний, подмена собственного воображения с помощью искусственного интеллекта. За тебя уже всё придумали. Ты отучаешься фантазировать и мыслить сам. Ты ищешь постоянную помощь.
— На самом деле это большой разговор про нашу ответственность. Вы рассказали, например, как создаёте инсталляцию в холле театра, сразу же погружая зрителя в 1970-е годы и тем самым запуская рецепторы воображения.
— У молодёжи этих рецепторов нет. Они не знают того времени, потому что не жили тогда — для них это «Парк юрского периода». Но у нас был такой отзыв, когда пришла девчонка, посмотрела инсталляцию, а поскольку, наверное, часто гостила у бабушки, то узнала комод, шифоньер — такой же абсолютно, как у бабушки. Но её впечатления, реакция после спектакля — посмотрев, почувствовав эту атмосферу, до слёз буквально, она вышла и сказала: «Хотела продавать — не продам». Вот и весь ответ. «Не продам!» — это память — это то, что меня связывает с тем поколением, и я это не отдам. Это и есть та самая преемственность — то, что необходимо подчёркивать: «Я не отдам!» Это прошлое моих дедушек и бабушек, прошлое моих родителей, я с этим багажом пойду дальше.
— Большой Детский Фестиваль, в том числе о том, что нужно работать с детьми, подростками, показывать и говорить на те темы, которые им интересны, но зашифровывая правильные посылы.
— Мы не отменяем воспитательные функции театра и кино. В этом заключается национальная идея или политика, как угодно. Я разделяю все эти понятия, но так или иначе есть воспитание. Воспитанием занимается школа — без политики, но есть гражданское воспитание. Мы живём в этой стране, поём гимн этой страны, мы знаем цвета флага нашей страны.
Но мы всегда смотрим в сторону Запада, а надо обязательно гордиться своим. Нам есть чем гордиться, поэтому воспитание необходимо. Другое дело — качество воспитания — чтобы не назидательно, ни в коем случае не из-под палки, когда ты показываешь чёрное и белое, что такое хорошо и что такое плохо — элементарные вещи.
На нашем Большом Детском фестивале, который пройдёт уже в восьмой раз, мы покажем всё лучшее, что было создано для детей: кино, анимацию, театр, книги. Будут обучающие программы, такие как «БДФ Мастерские» и «БДФ Школа», встречи с писателями, деятелями киноиндустрии. В этом году в детское жюри вошли 28 ребят из разных регионов страны.
Взрослые эксперты отобрали лучшее, что было создано за прошлый год —42 спектакля самых различных направлений, 32 фильма и мультфильма, а также 20 книг. Из этого ребята будут выбирать самое лучшее. И это невероятно сложно. Говорить: «Давайте мы их поразвлекаем, дадим яркую картинку, что-нибудь музыкальное, и этого будет достаточно», — нет, господа, этого будет недостаточно. Смыслы, причём серьёзные, которые вы вкладываете в те или иные произведения, очень важны детям.
— Культура формирует смыслы и в этом её ответственность.
— Конечно. Как воспитать настоящего патриота? Да, просто приучайте любить родину с детства. Да, история сложная, непредсказуемая, разная, но отношение — как к родному, как в любой семье. Рассказывайте про дедушку, про бабушку, про прабабушку, если вы помните своё родовое древо, рассказывайте.
— У вас очень много проектов: и ваших персональных по всей стране, и литературных, и музейных.
— И благотворительные проекты — это то, что очень важно и необходимо. Мы с Аней (Анна Матисон — режиссёр, сценарист. — Ред.) поддерживаем фонд «Измени одну жизнь»: работаем над тем, чтобы дети обрели семью.
Сейчас мы задумали благотворительный проект, вернее, уже осуществляем. Как привлечь внимание к проблеме детдомов? Если про детдом, то это всегда фестивальное кино и всегда, к сожалению, жёсткое. Но мы придумали светлое кино с хеппи-эндами. Такое авторское кино, которое можно увидеть, приехав на тот или иной фестиваль артхауса. Мы хотим, чтобы о проблемах, о которых мы заявляем, узнали миллионы. Для этого придумали кино для проката — «доброфильм» такой: доброе кино для народа, народное доброе кино. Интересный актёрский состав — пока раскрывать не буду. Называется фильм «Не по-детски».
— Мне кажется, что был такой период и в кино тоже, когда все герои стали суперменами.
— Когда кино без героев, на кого же тогда равняться? Мы сами смотрели кино, у нас были кумиры, и мы начинали подражать. Я вспоминаю свою «Бригаду» — то, что потом было огромное количество подражаний. Но дело не в «Бригаде», а в самом времени, когда ничего другого взамен не давали, и мы снимали кино про исторический процесс — про те самые лихие 90-е.
Это летопись 90-х, более того, в самом сериале есть предостережение — ведь финал-то страшный. Поэтому, когда говорят, вы снимали про романтику бандитов — господа, вы не досмотрели 15 серий. Посмотрите и вы поймёте. Если человек глупый, то он воспринимает это как руководство к действию, а человек умный понимает: нет, туда ходить не надо — это страшно, всё закончится плохо, трагически.
Другое дело — показывать героев самых различных профессий, возможно, время пришло — производственная тема, которая упущена, но которая была востребована в советские времена. Да, были перегибы. Знаете, как про советское время и про советскую культуру говорили: борьба хорошего с прекрасным.
У нас в России — такие знаменитые качели или как маятник Фуко — мы то в одну сторону, то потом бешено в другую. Хочется приостановить маятник Фуко и как бы в золотой серединке побыть, да не получается. Нас то туда бросает, то туда, как лодку, из стороны в сторону. Штормит постоянно, хотя в России штормило всегда. Качнулся маятник в одну сторону, а сейчас хотелось бы в другую — дать возможность молодому поколению увидеть героев самых различных профессий и сделать это интересным.
— Я видела фоторепортаж со съёмок сериала «Трудно быть богом», в том числе в кинопарке «Москино». Как вам эта площадка для съёмок?
— Благодаря Сергею Семёновичу Собянину мы получили наш Голливуд. Такие города построены на «Москино», где ты сразу попадаешь в эпоху — в выстроенный Арканар. Нужно один раз побывать, чтобы понять масштаб — вот где рождается то самое актёрское «верю» в предлагаемые обстоятельства. В театре это очень сложно воссоздать, в кино — как раз всё подлинное, настоящее.
И сейчас за тот самый Голливуд наш российский отвечает «Москино». Так что спасибо большое за такой бесценный подарок, хотя я понимаю, сколько это, наверное, стоит, но это стоит того.
— Возвращаясь к фестивалю, пожелайте что-нибудь нашим коллективным детям.
— В этом году наш фестиваль стал частью национального проекта «Семья», что очень важно, потому что он не только для детей, но и для всей семьи. Ходите почаще в театр, в кино, смотрите вместе анимационные фильмы — не разделяйте, где дети, а где вы, взрослые. Только вместе!