Вопрос непраздный, ведь он подобен русской рулетке, в которую ты играешь беспрестанно. В браке заложена колоссальная негация, готовая уничтожить, поглотить субъекта, на каждом этапе его жизни. Это – процесс поглощения и уничтожения, то есть жертвы.
Надевая терновые венцы, брачующиеся прямо открыто свидетельствуют: мы будем до конца жизни терзаться, предстоять перед ничтожащим взглядом Другого. Брак открывает опыт смерти - это её преддверие, смерть до смерти.
С современной точки зрения, вуалирующей смерть и негативное, не очень понятно, зачем тогда брак нужен. Поэтому большинство и выбирает временное сожительство или просто «интрижки», то есть банальные любовные приближения-отдаления, лишённые мистериального, преображающего значения.
Танцующие игры вечного становления, которые обречены на скольжение по плоскости, чреватые, впрочем, возможностью соскользнуть.
Ты еси – это невозможное для собственной субъектности утверждение бытия Другого снимает самость как не бывшую. Это аскетическая религиозная практика самоотречения, которая недоступна вне брака.
Её значение - в открытии полноты человеческого бытия, недоступной индивиду. Любовное исступление за границы рассудка и своего "я" осуществляется не только виртуально как мечта, как вспышка и импульс, но действительно и каждодневно - как мистерия жизни.
Обретение собственного бытия зависит напрямую от его утраты. "Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее" (от Матфея 10:39).
Однако сегодня разводы стали обыденностью, как и адюльтеры. Большинство интересует, как утвердить себя через Другого, а не отдать себя.
Что такое прелюбодеяние?
Измены стали чем-то вроде приключенческих поисков: нет ли там, за границей брака, иной и лучшей жизни? Между тем, это, согласно смыслу слова "прелюбодеяние", блуд высшей степени, заблуждение, блуждание за пределами онтологической полноты.
Но они содержат в себе ещё нечто весьма тяжёлое, но веское в иероисторической перспективе, как Иудин грех.
Предаваемый, чтобы быть преданным, должен лишиться предателем субъектности, должен быть опредмечен и поглощён. Поэтому предательство в случае прелюбодеяния – это символическое убийство, которое должно утвердить власть субъекта над предаваемым.
Предаваемый – в буквальном смысле тот, кто передаётся. Передаётся для того, чтобы над ним совершили издевательство, надругались, убили.
По сути, прелюбодеяние содержит в себе этот акт убийства другого, которым утверждается собственное господство.
Убийство и надругательство при этом совершают оба участника – они торжествуют над опредмеченностью, объектностью, пассивностью другого.
Потому естественная реакция на такой акт – ответное убийство (часто не символическое), восстанавливающее человека в его попранной субъектности.
По сути, прелюбодеяние открывает дорогу войне, противостоянию и смерти.
Или же ответному акту убийства и надругательства.
Пачеестественный ответ на предательство – предание убийц в руки Божии, истинного Господина, ничтожащего и воссоздающего из праха.
Прощение – снятие войны – может быть осуществлено через эти два акта: предание предателей Богу и принятия Господа, который был передан самим собою (и Отцом) на смерть тебя ради.
И при этом прелюбодеяние не только не содержит в себе последних ответов, которых ищет человек, но закрывает для него саму возможность найти этот ответ. Она закрывается вместе с закреплением навыка опредмечивания - убиения - другого.
Почему невозможен подлинный брак без Христа?
Почему второе? Зачем приятие преданного Христа? Потому что это единственное средство вообще иметь в себе мужество иметь подлинную субъектность.
Господь сам предаёт себя на смерть, чтобы быть всеми, чтобы утвердить каждого в его субъектности.
Возвращаемся к исходному пункту: брак есть путь к богоподобию, невозможный для непричастных ко Христу. Получившие свою субъектность через таинство Евхаристии рабы становятся господами, которые готовы отдать себя на пожрание, в жертву другому, чтобы все были всем.
И чтобы в каждом открылось богоподобие.
Так утверждается и созидается Церковь – через подвиг брачной жизни.