Когда в Коринф прибыли гонцы из Сиракуз просить помощи в войне против очередного тирана, вспомнили про Тимолеонта. Его имя некогда гремело по всему Пелопоннесу, а то и по всей Элладе - он снискал славу мужа честного, справедливого, ценящего больше всего свободу и ненавидящего тиранию.
Убить брата
Но потом вдруг о Тимолеонте забыли - как будто и не было этого человека. Всё — из-за родного брата. Коринфяне взвалили на плечи Тимофана, так звали брата, бремя высокой должности, которое он не вынес - в какой-то момент обнаружил склонность к тирании и попытался прибрать к рукам всю полноту власти. Для Тимолеонта идеи были выше, чем родная кровь, поведение близкого родственника шокировало его. Он пытался образумить брата, однако встретил, мягко говоря, непонимание. История кончилась тем, что Тимофан был убит, Тимолеонт стал свидетелем расправы и никак ей не помешал. В итоге часть граждан (тех, которых, как отмечают античные авторы, вдохновляла тирания) от него отвернулась, а мать прокляла.
«Мука, которую терпел Тимолеонт, — было ли то сожаление об убитом или стыд перед матерью, - до такой степени сломила и сокрушила его дух, что без малого двадцать лет он не принимал участия ни в едином общественном деле», — пишет Плутарх.
Так и жил Тимолеонт затворником вплоть до той поры, пока не появились сиракузяне — те самые, которые были обязаны коринфянам своим существованием, ведь это Коринф несколько столетий назад основал колонию на Сицилии, ставшую одним из крупнейших и богатейших городов греческого мира. «Ты отправишься в Сиракузы и если победишь тирана, мы назовем тебя тираноубийцей, а если нет — братоубийцей», — такое напутствие получил Тимолеонт.
Первая победа
Сиракузы раздирала очередная война всех против всех. Тиран Дионисий Младший пытался сохранить власть и победить правителя Леонтин Гикета, которого призвали на помощь противники тирании, но который, как многим казалось, сам в случае победы не прочь был стать тираном. Третьей — и самой внушительной — силой был Карфаген. Пунийцы традиционно пытались воспользоваться раздором среди греков и обескровить своего извечного противника — Сиракузы. Недалеко от города стояла 60-тысячная армия под командованием Магона, готовая вот-вот ворваться в город.
Еще до прибытия Тимолеонта Гикету удалось победить Дионисия и запереть его на Ортигии — хорошо укрепленном острове, вотчине сиракузских тиранов. И к тому моменту, когда отряд из Коринфа, прибывший всего на десяти кораблях, в 344 году до н.э. высадился на Сицилии, Сиракузы были фактически поделены на троих: остров был за Дионисием, центральная часть за Гикетом, окраины занимали карфагеняне. Тимолеонт разрушил эту гармонию.
Первая победа была одержана над отрядами Гикета. Причем, как пишет Диодор Сицилийский, у коринфян было всего около тысячи воинов, в то время как у его противника — в пять раз больше. Тем не менее Тимолеонт приказал своим бойцам идти в атаку — сразу после того, как армия Гикета после длительного перехода готовилась к расслабленному отдыху у костров. Поужинать не успели — все закончилось разгромом и повальным бегством. Тимолеонт и его воины ликовали, победа сделала их если не самой авторитетной силой на Сицилии, то уважать заставила всех без исключения. Греческие города стали поднимать знамена борьбы с тиранами и присоединяться к коринфянину.
Кинжалы под накидками
Второй удар по Гикету нанес тиран Дионисий. Он решил, что Тимолеонт, пусть он и не любит тиранию, — тот самый человек, который нужен Сиракузам. Удивительное мнение для тирана, хотя, скорее всего, Дионисий, не в состоянии продолжать борьбу против двоих противников — Тимолеонта и Гикета, — выбрал меньшее, как ему казалось, из зол. Как бы то ни было, но он передал укрепленный остров коринфянам, гарнизон наемников, который там служил, сам сдался и на корабле был отправлен в Коринф, где поселился в небольшом доме и провел остаток жизни в философских беседах (иногда, как свидетельствует антидионисийская пропаганда, перемежая беседы пьянством и развратом).
Противников у Тимолеонта таким образом стало меньше. Но они не стали менее злыми. В Адране, городке недалеко от Сиракуз, коринфянин едва избежал гибели от рук наемных убийц, которых подослал Гикет. Головорезы уже готовы были обнажить спрятанные под гиматиями кинжалы и броситься на Тимолеона, как один из них внезапно получил удар мечом по голове от кого-то из горожан. Второй, увидев это, бросился бежать. А когда был пойман, рассказал о задании Гикета. Тот же горожанин, который поразил киллера, когда его привели к Тимолеонту, стал кричать, что «не совершил никакого преступления, но лишь справедливо отомстил за смерть отца, злодейски умерщвленного в Леонтинах этим человеком». Конечно, вместо наказания от получил щедрую награду.
Конец Магона
Узнав, что коварный план сорвался, Гикет объединился с пунийцами, и они решили провести совместную операцию против Мамерка - властителя Катаны и одного из союзников Тимолеонта (перешедшего на его сторону после первой громкой победы). Но как только объединенные греко-карфагенские силы отошли от Сиракуз на приличное расстояние, коринфяне сделали вылазку, оказавшуюся очень удачной — они разграбили богатые склады (там было много золота, серебра и хлеба) и захватили Ахрадину, наиболее укрепленный и неприступный район на востоке Сиракуз. Плутарх рассказывает, как было дело:
«Коринфянин Неон (так звали начальника осажденных), наблюдая из крепости за оставшимися и заметив, что они несут свою службу лениво и небрежно, неожиданно на них ударил, улучив время, когда те разбрелись кто куда; многие были убиты, остальные обращены в бегство».
Пунийцы до Катаны не добрались, им пришлось вернуться, но было уже поздно — неприступная Ахрадина принадлежала врагу. Магон рассвирепел, рассорился с Гикетом (подозревая, что тот ведет тайные переговоры с Тимолеонтом), собрал всю свою армию и отчалил в Карфаген, где узнав, что его приговорили к смерти — то ли за осечку на Сицилии, то ли в результате внутриполитических интриг — бросился на меч. Впрочем, Магона все равно казнили — на кресте распяли его труп.
А Тимолеонт, тем временем, под ликование толпы и салют из лепестков роз вошел в Сиракузы. В некоторых кварталах наемники Гикета еще пытались сопротивляться, однако вскоре очаги были подавлены, и коринфянин стал единовластным властителем главного сицилийского города. Гикет же после еще одного жестокого поражения у реки Анап вынужден был заключить с Тимолеонтом перемирие (главное условие — не дружить с Карфагеном) и вернуться в родные Леонтины.
Тиран здесь больше не живет
В Сиракузах, где наконец-то наступил долгожданный мир, закипела новая жизнь. Первым делом на Ортигии был снесен дворец тиранов — символ их безжалостного и до поры непоколебимого могущества. Затем Тимолеонт начал реформы — частные отношения оставил без изменений, а вот в вопросы управления государством внес коррективы. Тирания отменялась.
«Он упорядочил конституцию в демократическом духе, однако с олигархическими чертами. Отныне избираемый из трех родов жрец (амфипол) Зевса-Олимпийца занимал высшую должность, которая впрочем не давала больших политических полномочий», — отмечает исследователь древнегреческой тирании Гельмут Берве.
Удрученный разрухой и запустением, прочно обосновавшихся в Сиракузах за годы войны, Тимолеонт начал активную кампанию по привлечению в Сиракузы новых переселенцев — по всему Восточному Средиземноморью отправились гонцы с призывом возвращаться изгнанникам и переселяться на Сицилию новым гражданам. Откликнулись многие, приехало, как пишут источники, то ли 40, то ли 60 тысяч человек, немало прибыло из метрополии, то есть Коринфа.
Для решения финансового вопроса Тимолеонту пришлось пойти на радикальные меры. Вот что рассказывает Плутарх:
«Казна была до того истощена, что для покрытия расходов, прежде всего военных, пришлось продать даже статуи. Над каждой из них, точно над лицами, уличенными в должностных преступлениях, совершали суд — произносили обвинение и подавали голоса. Говорят, что сиракузяне осудили их все, кроме статуи древнего тирана Гелона, которого они ценили и уважали за победу над карфагенянами при Гимере (в 480 году до н.э. возле этого города греки эпично разгромили карфагенян. - Авт.)».
Орлы любят сельдерей
Случилась и у Тимолента своя Гимера. Разобравшись с внутренними неурядицами, карфагеняне решили продолжить операции на Сицилии, и весной 341 года до н.э. на юго-западе острова высадилась огромная армия под командованием Гамилькара и Гасдрубала с весьма серьезными намерениями:
«Карфагенский флот из двухсот триер с семьюдесятью тысячами воинов и тысячи грузовых судов, на которых везли несметные запасы хлеба, осадные машины, боевые колесницы и другое снаряжение, подошел к Лилибею (город на западе Сицилии. - Ред.); на этот раз неприятель не был намерен вести войну против отдельных городов, но готовился вообще вытеснить греков из Сицилии».
Помимо ливийцев и наемников - нумидийцев, иберийцев, - которые всегда составляли основу войска, на этот раз карфагеняне набрали добровольцев из числа граждан. Прибыл на Сицилию также сверкавший серебряными щитами Священный отряд - две с половиной тысячи самых отважных, сильных и умелых воинов.
У Тимолеонта сил было в несколько раз меньше. И когда он выдвинулся на встречу с карфагенянами, греческое войско покинуло еще несколько сотен человек - многие не верили, что маленький отряд сможет выстоять против огромного войска варваров. Армия эллинов и вовсе могла растаять, потому что по пути солдатам встретилась повозка, нагруженная сельдереем. Увидев ее, гоплиты встали как вкопанные и напрочь отказались идти дальше, и их можно было понять — испокон века этой пахучей травой украшают не что-нибудь, а надгробия. Воины зароптали, и Тимолеонту пришлось собрать в кулак все свое красноречие, все обаяние и решимость, чтобы их переубедить. Нужно верить не во всякую загробную чушь, сказал он, а в добрые предзнаменования. И привел пример: на Истмийских играх, которые раз в два года проводятся в честь бурнобородого Посейдона, венком из сельдерея награждают победителей. Солдат это успокоило, а когда они увидели, что к ним приближаются два орла и один из них несет в когтях змею, успокоились окончательно — орлы, в отличие от сельдерея, дурного никак предвещать не могут. Любимые птицы Зевса как никак.
Битва при Кримиссе
Противники встретились на реке Кримиссе на западе Сицилии.
«Начиналось лето, месяц таргелион был на исходе, и близился солнцеворот. Густой пар, который поднимался над рекой, вначале закрывал равнину мглою, так что неприятеля вовсе не было видно, и до вершины холма доносился снизу лишь невнятный, смешанный гул передвигающегося вдали огромного войска», — описывает Плутарх в красках — так, как будто сам там находился.
Тимолеонт, поднявшись на холм, обратил внимание, что часть пунийского войска уже переправилась через реку, другая еще нет. Коринфянин решил этим воспользоваться и приказал одному из своих командиров, Демарету, вместе с конницей идти в атаку - пока противник не построился. Однако наскок успеха не имел - колесницы, раскатывавшие перед войском, отгоняли греческих всадников. Следующую атаку Тимолеонт возглавил лично: сомкнув щиты, вперед пошли гоплиты — тяжеловооруженная пехота.
Грянула кровопролитная битва.
«Первый натиск карфагеняне выдержали стойко: тело у них было защищено железным панцирем, голова покрыта медным шлемом, и, выставляя вперед огромные щиты, они легко отбивали удары копий», — свидетельствует Плутарх.
И трудно сказать, чем бы все закончилось, если бы в происходящее не решили вмешаться, как уверены греческие авторы, боги. Началась гроза — засверкали молнии, ударил гром, хлынул ливень. И все это буйство природы оказалось на руку грекам.
«С небес обрушилась пелена дождя и буря с крупным градом, сверкали молнии, ревел гром и ветер дул в ожесточенных порывах. Все эти стихии наносили удары в спины греков, но в лица варваров, так что солдаты Тимолеонта не очень страдали от этого дела, финикийцы не выдержали действий обстоятельств, и, так как греки продолжали нападать на них, они обратились в бегство», — пишет Диодор Сицилийский.
Тяжесть доспехов карфагенян сослужила плохую службу — многие вязли в грязи, падали, не в силах подняться. Многие утонули в бурном потоке Кримиссы, вышедшей из берегов. Священный отряд сражался упорно, держался стойко, но полег в полном составе. Всего же погибло около трех тысяч граждан Карфагена — никогда до этого пунийцы не несли таких страшных потерь. Оставшиеся в живых бежали к Лилибею. Но долго не решались сесть на корабли, чтобы переправиться в Карфаген, потому что боялись «что они будут поглощены водами Ливийского моря, потому что их боги оставили их».
Греки праздновали победу, подсчитывали пленных (их оказалось никак не меньше пяти тысяч) и трофеи: «Величественное зрелище являла собою палатка Тимолеонта, окруженная грудами всевозможного оружия, среди которого была тысяча замечательных, тончайшей работы панцирей и десять тысяч щитов».
После этого разгрома, этой второй Гимеры, карфагеняне вынуждены были пойти на мирное соглашение с Тимолеонтом. Они пообещали оставить Сиракузы и другие греческие города в покое и не переходить приграничную реку Лик.
Одержав победу, отошел от дел
Мир с Карфагеном развязал руки Тимолеонту, чтобы завершить свою миссию - положить конец тирании окончательно и бесповоротно. Он одержал очередную победу над Гикетом, захватил его в плен и казнил (после чего не вмешался, когда сиракузяне умертвили семью Гикета — жену и дочерей, и эту пассивность ставят Тимолеонту в укор), принес свободу в Катану, освободив город от своего бывшего союзника Мамерка, одолел Никодема, тирана Кентурип, уничтожил остальных сицилийских тиранов. Правда, не всех - исключение было сделано для Андромаха, правителя Тавромения, принявшего Тимолеонта, когда он со своим скромнейшим отрядом только-только высадился на Сицилии.
В 337 году до н.э., через четыре года после битвы при Кремиссе, Тимолеонт умер.
Коринфянин объединил все греческие города Сицилии в симмахию (военно-политический союз) — чтобы противостоять натиску Карфагена. Гражданам этих городов он подарил им свободу — возможность самим выбирать свою политическую судьбу. Тимолеонт фактически обладал всей полнотой власти, но ей не воспользовался — остаток своих дней провел как частное лицо, наблюдая, как держится демократия, которую он установил (впрочем, ни одно важное решение без его совета не принималось). За это, а, возможно, и за личные качества был обожаем не только в Сиракузах, но и везде, где свободу ценили превыше всего на свете. И удостоился пышных похорон, на которые скинулся без сомнения каждый сиракузянин. А Деметрий, обладавший самым сильным голосом среди всех глашатаев Сицилии, торжественно провозгласил:
«Народ Сиракуз проголосовал, чтобы оплатить похороны Тимолеонта из Коринфа, сына Тиманета, на сумму двести мин, и в его честь (учредить) до конца времен музические, конные, и гимнастические игры, потому что он уничтожил тиранов, победил варваров, и заселил могущественнейшие из греческих городов, и так как стал творцом свободы для греков в Сицилии».
Увы, неизвестно, произошло ли то, ради чего Тимолеонт решил круто изменить свою жизнь и жизнь тысяч сицилийцев, кроме ненависти к тиранам и стремления к свободе — мы не знаем, простила ли его мать. Хочется верить, что в последний путь она уходила с именами обоих своих сыновей на устах.
***
Свобода продержалась в Сиракузах два десятилетия — до 317 года до н.э., когда власть захватил новый тиран - Агафокл.
Источники и литература: Плутарх. Сравнительные жизнеописания/ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека/ Г. Берве. Тираны Греции