Fils de Joie Serge Lutens – вот это уже ближе к моей территории.
Буду честен – крутится вокруг не наиболее симпатичного мне индольного, а сладко-фруктового жасмина с фруктовостью, еще сильнее «докрученной» иланг-илангом.
Тем не менее, это жасмин – симптом того, что мое внимание активизируется и направится в нужную сторону. Нельзя не заметить – соседствуют с сладкими мотивами и, пускай не так явно уловимые носом, свеже-ментоловые.
А также, во дела! «Биопароксовые» флердоранжевые, хотя самый очевидный их виновник в пирамиде и не замечен.
Общая очевидная белоцветочность и мед – вот главные подозреваемые в этом эффекте, на которых делает ставку ваш парфюмерный исследователь.
Перейдем к субъективно-главному: когда начальный белоцветочный запал блекнет, начинает проявляться та самая парфюмерно-медовая грань, к которой я питаю очень яркие позитивные эмоции. Как будто щелкнул переключатель, искра зажигания в недрах души вспыхнула и мотор запустился.
Нет, полностью жасминовая часть быстро не пропадает – но со временем становится скорей бэк-вокалом.
Эта медовая часть ближе к истинно парфюмерной, нежели к реалистично-жизненной. Мое удивление, да и радость, заключаются в том, что звучанием в раскрытии Fils de Joie очень уж похож на любимый и желанный, но сложнодосягаемый и не очень логически оправданный Oud Elixir Precieux.
В диоровском бронебойном трехмиллилитровом бутыльке больше древесности, а в остальном вполне похожи: звучание похоже на вымоченный в меде папирус с легкими намеками на медовую же уринальность.
Нравится мне, знаете ли, играть с образами для себя самого и провокацией восприятия для умов окружающих – если помните мой рассказ про купленную куртку, то с легкостью считаете мой любимый в последнее время образ «бомжа-миллиардера». Что-то, одновременно роскошное и убитое, как я тогда сказал.
Дуальный аромат, абсолютно. Постепенно перетекает из одной своей грани в другую, представляется мне похожим на дозированный принцип работы песочных часов.
С каждой единицей времени пропорция плавно меняется – сначала тот самый фруктовый жасмин, в конце же – медовый папирус. Как я их назвал.
Личное мнение – вторая часть мне нравится намного больше первой, поэтому заменой диоровского «трехмиллилитрового булыжника» считать я его не могу.
Красивая работа, очень красивая. Из яркости в мягкое, буквально убаюкивающее спокойствие.