Истинное отношение Сталина к поэзии хорошо передаёт следующий отрывок из воспоминаний поэтессы Е. С. Холиной, которой довелось видеть Сталина в жизни.
«В 1933 г. В Москве шёл слёт ударников. В Георгиевском зале выступали Сталин, Калинин и делегаты. У меня были делегатский билет и красная книжка ударника. Стахановцами лучших работников стали называть позже.
В кремлёвский киоск, в вестибюль, привезли много книг, в том числе сборники Есенина (издание Гослитиздата 1926 г.). В перерыве многие делегаты встали в очередь. Встал и Иосиф Виссарионович Сталин.
Мы уступали ему очередь, но он сказал: "Нельзя, нужен порядок. Вдруг я возьму книгу, а кому-то впереди стоящему не достанется. Значит, я кого-то обижу". В очереди стоял и Михаил Иванович Калинин. Вот что у киоска он сказал нам: "У Есенина надо отбросить всё лишнее, наносное, всю шелуху, и останется большой, с русской чистой душой, истинно русский национальный поэт с его безграничной любовью к Родине, к людям, к жизни, ко всему живому".
В разговор вступил Сталин. Поинтересовался, какие книжки покупают делегаты, пошутил: "Наверно, мало кого интересуют мои «Вопросы ленинизма». Вам бы «Королеву Марго» или «Всадника без головы» для ваших потомков. По своим мальчишкам сужу..."
"Нет, Иосиф Виссарионович, все почти купили вашу книгу", – возразила я и показала ему толстую книгу в сером переплёте с буквами, тиснёнными золотом.
Сталин засмеялся: "Для коллекции? А вот Есенина книжечка – это отлично, это большой русский поэт. Его память надо чтить и беречь. Слышали, что сказал Михаил Иванович? Книжка Есенина должна быть в каждом доме. Маяковский и Есенин – это лучшие поэты нашего века. Небрежное отношение к их памяти и творчеству – преступление. Не бойтесь, прятать книжки Есенина сейчас не надо. Была временная вынужденная мера – нэп, безработица, трудные жизненные условия. А теперь страна растёт, поднимается. У всех есть работа, хлеб. Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселей! А ведь была трагедия самоубийств, и даже на могиле Есенина. Мы это знаем и запретили его упаднические стихи. Но никогда не запрещали его лучшего: ни "Поэмы о 26", ни "Анны Снегиной". Всё лучшее мы у Есенина возьмём. А лучшее – это его чувство Родины, любовь к ней, уважение и любовь к людям, к новой Руси, о которой он хотел и задумал написать, но не успел. И мы благодарны Есенину, что он жил и работал".
Мы бросились записывать слова Сталина, но он отмахнулся: "Не надо! Это не лекция, не доклад. Это моё личное мнение".
Обладая отличной памятью, дома я записала почти дословно сказанное о Есенине Калининым и Сталиным».
Любопытно, не правда ли?
Меня многие годы, откровенно говоря, поражала дикость людей с их навязчивой версией про убийство Есенина большевиками, которые якобы его «запрещали».
Так запрещали, что у Ленина было несколько книг Есенина в личной библиотеке, что Есенин встречался с Дзержинским, Троцким, Кировым, Зиновьевым, Луначарским, и с ним буквально возились известнейшие партийцы, селившие его у себя дома (чтобы не пил!) и обеспечившие ему «Персию» без выезда из СССР в лучших домах отдыха (бесплатно!) – чтоб он написал «Персидские мотивы».
В 1925 году за 10 тысяч рублей у Есенина купили собрание сочинений (кроме него, только у Демьяна Бедного и Маяковского) – деньги по тем временам астрономические: для сравнения сталинская зарплата составляла тогда 225 рублей в месяц.
Наконец, книги Есенина (включая религиозные его стихи) стабильно выходили при Сталине каждые три года.
(Это к сведению для вменяемых. Невменяемым ничего не объяснишь.)
