Контейнер приятно оттягивал руку. Ольга купила его на прошлой неделе — модный, стеклянный, с зеленой силиконовой крышкой, которая прилегала так плотно, что даже суп не пролился бы. Внутри, разделенные аккуратными перегородками, лежали сокровища: две пышные куриные котлеты, горка нежного картофельного пюре, сдобренного сливочным маслом, и маленький отсек с салатом из свежих огурцов и редиски, пахнущий летом и укропом. Игорь обожал её котлеты. Говорил, что у его мамы получались почти такие же, и для Ольги это было высшей похвалой.
Она решила устроить ему сюрприз. Последние месяцы он работал как заведенный, возвращался поздно, ужинал наспех и сразу утыкался в ноутбук. «Проект горит, Оленька, — вздыхал он, — сдадим — и сразу в отпуск, к морю, обещаю». Она верила. Верила и жалела. Поэтому сегодня, в самый обычный вторник, она решила привезти ему частичку дома прямо в его стеклянный офис, в самый центр гудящего города. Пусть поест нормальной еды, а не сухомятку из кафе внизу.
Дорога заняла почти час. Сначала на автобусе, потом на метро, где пахло сыростью и чужими духами. Ольга крепко прижимала к себе сумку с драгоценным контейнером, чувствуя себя немного нелепо среди деловых людей в строгих костюмах, которые смотрели только в свои телефоны. Она же ехала с котлетами. Как простая деревенская баба, везущая сыну в город передачку. Эта мысль заставила её улыбнуться. Ну и пусть. Зато её Игорь будет сыт и доволен.
Его офис находился на семнадцатом этаже блестящей высотки. Ольга бывала здесь всего пару раз, на корпоративных вечерах, и каждый раз чувствовала себя не в своей тарелке. Слишком много стекла, металла, слишком яркий свет и тихие, вежливые люди, которые скользили по коридорам, как тени. На ресепшене сидела молоденькая девушка с идеально ровной челкой и ногтями такого цвета, что Ольге стало интересно, как с ними вообще можно печатать на клавиатуре.
— Здравствуйте, я к Игорю Матвеевичу Соколову, — сказала Ольга, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.
— Он просил не соединять, у него совещание, — не поднимая глаз, отчеканила девушка.
— Я его жена, — мягко, но настойчиво произнесла Ольга. — Я ненадолго, просто обед передать.
Девушка наконец оторвалась от монитора, смерила Ольгу взглядом с головы до ног, задержавшись на её простом летнем платье в цветочек, и чуть заметно скривила губы.
— Семнадцатый этаж, кабинет сто двенадцать. Прямо по коридору и налево.
Ольга поблагодарила и пошла к лифту. Внутри зеркальной кабины она поправила волосы. Выглядела она, конечно, не как жена большого начальника. Просто женщина. Уставшая, но с любящими глазами. Она вдруг подумала, что Игорь, наверное, стесняется её перед своими молодыми и лощеными коллегами. Сердце неприятно кольнуло, но она тут же отогнала эту мысль. Глупости. Они вместе двадцать пять лет, какие могут быть стеснения?
Коридор на семнадцатом этаже был длинный и тихий, устланный серым ковролином, который съедал звук шагов. Она нашла нужную дверь. Матовая табличка с золотыми буквами: «Соколов Игорь Матвеевич. Начальник отдела». Ольга улыбнулась. Её Игорь. Начальник. Она почувствовала прилив гордости и уже хотела взяться за ручку, но услышала голоса из-за двери. Один был его, родной, с привычными бархатными нотками. А второй — женский, молодой и какой-то плаксивый.
«Совещание», — вспомнила она слова девушки с ресепшена. Наверное, отчитывает подчиненную за что-то. Игорь умел быть строгим, но справедливым. Ольга решила подождать пару минут, чтобы не мешать. Она прислонилась к стене напротив, всё так же прижимая к себе сумку.
— Ну, Светочка, не плачь, — услышала она его голос, и что-то в его тоне заставило Ольгу напрячься. Он был слишком… нежным. Не начальственным. — Всё наладится. Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне.
— Игорь Матвеевич, я так больше не могу… Он опять… — всхлипнул женский голос. — Мне кажется, я просто сойду с ума.
— Тише, тише, моя хорошая. Иди сюда.
Наступила тишина. Ольга замерла, перестав дышать. Что значит «иди сюда»? Что там происходит? Мысли в голове закружились, как испуганные птицы. Может, у девушки действительно горе, и он её по-отечески утешает? Да, скорее всего, так и есть. Игорь всегда был отзывчивым.
Но пауза затягивалась. Неловкая, звенящая тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипами. Ольга не выдержала. Она не знала, что её толкнуло — любопытство, дурное предчувствие или внезапно проснувшееся чувство собственничества, но она шагнула к двери и мягко, без стука, нажала на ручку.
Дверь открылась бесшумно.
Кабинет был большой, светлый, с огромным окном во всю стену. Игорь стоял спиной к двери, возле своего массивного стола. Перед ним, совсем близко, стояла молодая блондинка в строгом синем платье. Секретарша Света, как поняла Ольга. Игорь держал её руки в своих и смотрел ей в заплаканное лицо с таким выражением, которого Ольга не видела уже много-много лет. С тревогой, с нежностью, с таким глубоким участием, что у Ольги на миг перехватило дыхание. Это был взгляд не начальника и не друга. Это был взгляд мужчины, смотрящего на свою женщину.
Они её не заметили.
— Всё будет хорошо, слышишь? — тихо говорил он. — Мы что-нибудь придумаем. Я тебя не оставлю.
Он большим пальцем смахнул слезу с её щеки. И в этот момент их глаза встретились с отражением Ольги в темном стекле книжного шкафа.
Игорь отдернул руки, будто обжегся. Света вздрогнула и обернулась. Их лица в один миг стали чужими, испуганными, виноватыми. Как у детей, застигнутых за кражей конфет.
— Оля? — голос Игоря прозвучал хрипло и неестественно. — Ты… ты как здесь?
Ольга молча вошла в кабинет и закрыла за собой дверь. Ноги были ватными, но она заставила себя идти ровно. Она посмотрела на Свету — заплаканная, красивая, лет на двадцать моложе её. Потом на мужа. Он стоял, растерянно хлопая глазами, и не знал, что сказать.
— Я… это… это не то, что ты подумала, — выдавил он наконец самую банальную и глупую фразу, которую только можно было придумать.
— А что я подумала, Игорь? — спросила Ольга. Её собственный голос показался ей чужим, спокойным до жути. Внутри всё рухнуло, разбилось на миллион осколков, а снаружи — ледяное, непроницаемое спокойствие.
Она подошла к его столу. Огромному, заваленному бумагами. Поставила на угол сумку, достала тот самый красивый стеклянный контейнер. Открыла крышку. По кабинету поплыл домашний, уютный запах котлет и картофельного пюре. Запах их жизни, их дома, их двадцати пяти лет. Сейчас он казался удушающим, неуместным.
— Я приехала к мужу на работу с обедом, — так же тихо продолжила она, глядя не на него, а на контейнер. — Застала его с секретаршей. У неё горе, а он утешает. Держит за руки, слёзы вытирает. Говорит: «моя хорошая». Что я должна была подумать?
Света покраснела до корней волос, пробормотала «извините» и пулей выскочила из кабинета. Игорь остался один. Наедине со своей женой и её котлетами.
— Оля, ну перестань. У Светы действительно проблемы с мужем, он её обижает, — начал он торопливо, подходя ближе. — Я просто по-человечески её поддержал. Ты же знаешь, у меня сердце доброе.
— Знаю, — кивнула Ольга. — Очень доброе. На всех хватает. И на меня, и на «хороших» девочек. Только почему-то, когда у меня душа болела прошлой осенью после маминой смерти, ты не находил времени даже просто рядом посидеть. Всё проекты у тебя горели.
Он замолчал, сбитый с толку её спокойствием. Он, наверное, ждал слёз, криков, скандала. А получил тихий, убийственный вердикт.
— Ты ешь, — сказала она, пододвигая контейнер к нему. — Горячее ещё. Я старалась.
Она повернулась и пошла к двери.
— Оля, постой! Куда ты? — крикнул он ей в спину. — Давай поговорим! Это всё недоразумение!
Ольга остановилась, не оборачиваясь.
— Поговорим. Дома. Если тебе будет, где ночевать сегодня.
Она вышла из кабинета и пошла по длинному серому коридору. Она не плакала. Слёз почему-то не было. Была только оглушающая пустота и холод. Будто из неё вынули что-то очень важное, и теперь на этом месте гуляет сквозняк. Она шла, не видя дороги, натыкаясь на снующих туда-сюда клерков, и в голове билась только одна мысль, простая и страшная: её дома больше нет. Тот дом, который она строила четверть века, где пахло пирогами и любовью, только что сгорел дотла на семнадцатом этаже стеклянной высотки.
Вернувшись в пустую квартиру, она первым делом сняла с вешалки его домашний халат. Старый, махровый, с растянутыми карманами. Сложила его в пакет. Потом его тапочки. Зубную щетку. Бритву. Пару сменных рубашек, которые висели на спинке стула. Всё машинально, без эмоций, словно робот. Она не разбирала шкафы, не швыряла вещи. Она просто собирала следы его сегодняшнего присутствия в квартире. Словно пыталась стереть этот день, вычеркнуть его из жизни.
Вечером он пришел. С виноватым лицом и букетом алых роз, которые Ольга терпеть не могла, считая их пошлыми и бездушными. Он начал говорить с порога. Говорил долго, путано. Про то, что она всё не так поняла. Про то, что Света для него просто несчастный ребенок. Про то, что он, дурак, не уделил ей, Ольге, внимания в последнее время. Про проект, про усталость, про море, которое он всё ещё обещает.
Ольга молча слушала, сидя за кухонным столом. Она приготовила ужин — просто по привычке. На плите стояла кастрюля с гречневой кашей. Себе она налила чашку чая.
Когда его словесный поток иссяк, он с надеждой посмотрел на неё.
— Оль, ну ты скажи что-нибудь. Не молчи, мне страшно.
Ольга сделала глоток чая.
— А что говорить, Игорь? Всё уже сказано. Не мной. Тобой. Там, в кабинете. Ты ей сказал: «я тебя не оставлю». Это очень сильные слова. Их не говорят просто так, из жалости.
— Это вырвалось случайно! Я не это имел в виду!
— Ты имел в виду именно это, — спокойно возразила она. — Просто не думал, что я услышу. Пакет с твоими вещами стоит в коридоре. Не очень много, но на первое время хватит. Можешь поехать к своей «хорошей девочке» и утешать её дальше. У вас теперь на это будет много времени.
Он смотрел на неё, и в его глазах был страх. Кажется, он только сейчас начал понимать, что произошло. Что его уютный, налаженный мир, с верной женой и вкусными обедами, треснул по швам.
— Ты… ты меня выгоняешь? После стольких лет?
Ольга встала и подошла к окну. На улице зажигались фонари. Город жил своей жизнью, ему не было дела до её маленькой трагедии.
— Знаешь, Игорь, я всю жизнь готовила тебе обеды. И завтраки. И ужины. Вставала пораньше, бежала с работы в магазин. Я думала, что в этом и есть счастье — заботиться о тебе. А сегодня, когда я стояла в твоём кабинете с этими дурацкими котлетами, я впервые поняла, что сама очень голодна. И дело совсем не в еде.
Она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Без злости. Просто с огромной, ледяной усталостью.
— Я хочу пожить для себя. В тишине. Без проектов, без чужих проблем и без лжи. Так что да, Игорь. Я тебя не выгоняю. Я тебя отпускаю. Иди.