Глава 21
Тишина после «перемирия» с Полиной была странной. Не вражеской, а скорее пустой, как комната после отъезда давно жившего в ней человека. Я ловила себя на том, что в старых привычных ситуациях — например, когда в столовой приносили ее любимые сырники — я по инерции оборачивалась, чтобы поделиться с ней замечанием, но ее место было пусто или занято кем-то другим.
Влад стал моим главным проводником в этой новой реальности. Он не давал мне застревать в прошлом, постоянно вовлекая то в один проект, то в другой. Мы снимали короткий документальный фильм о старом реставраторе книг из университетской библиотеки — человеке, который посвятил жизнь сохранению чужих историй. Это было невероятно созвучно моему состоянию.
Как-то вечером, сидя за монтажом, я отвлеклась от экрана.
— А ведь мы с Полиной хотели снять что-то подобное на втором курсе, — сказала я задумчиво. — Только о бариста из кофейни «У Эйнштейна». Говорили, что у каждого из них своя история.
— Почему не сняли? — спросил Влад, не отрываясь от временной шкалы.
— То одно, то другое... Все время откладывали. «Успеется», — говорили.
Мы помолчали. Горькая ирония висела в воздухе: у нас не оказалось времени, а теперь не оказалось и нас.
— Знаешь, — он нажал паузу и повернулся ко мне, — я не хочу, чтобы у нас было «успеется». Я не хочу ничего откладывать.
Он сказал это с такой твердой решимостью, что я насторожилась.
— В смысле?
— В прямом. Давай поедем куда-нибудь. Прямо сейчас. Недалеко. Просто чтобы сменить обстановку.
Было уже около десяти вечера.
— Сейчас? Серьезно?
— Абсолютно. — Он уже закрывал программы на ноутбуке. — Бери куртку.
Мы вышли на улицу. Он повел меня не к остановке, а к старой, видавшей виды машине, припаркованной у обочины.
— Чья это?
— Дядина. Он разрешает мне пользоваться, — он открыл передо мной пассажирскую дверь. — Садись.
Мы поехали. Без конкретной цели. Он просто вел машину по ночному городу, затем выехал на загородное шоссе. Я опустила стекло, и в салон ворвался прохладный ночной воздух, пахнущий полем и свободой. По радио тихо играла какая-то меланхоличная инди-музыка. Мы молчали. Но это молчание было наполненным. Оно было нашим.
Через полчаса он свернул на грунтовую дорогу и остановился на пустой смотровой площадке на холме. Внизу раскинулся город, усыпанный огнями, как рассыпанное ожерелье. Было тихо и пустынно.
Мы вышли из машины и прислонились к капоту. Сверху звезды были не такими яркими, как в деревне, но все равно прекрасными.
— Красиво, — прошептала я.
— Не так, как в прошлый раз, но тоже ничего, — он обнял меня за плечи. — Я просто хотел, чтобы ты почувствовала, что мир больше, чем стены университета и общежития. Что в нем полно мест, где можно просто дышать.
Я прижалась к нему, чувствуя, как его тепло проникает сквозь куртку. Он был прав. Последние недели я жила в состоянии осады, и мой мир сузился до размеров поля боя. А здесь, наверху, под бесконечным небом, все проблемы казались такими мелкими и временными.
— Спасибо, — сказала я. — Я... я почти забыла, каково это.
— Что?
— Чувствовать себя просто счастливой. Без всяких «но» и «что, если».
Он повернул меня к себе. Его лицо в лунном свете было серьезным.
— Ты заслуживаешь быть счастливой. Просто так. Без всяких условий.
Он поцеловал меня. Медленно, нежно, как бы давая мне время привыкнуть к этой простой, но такой пугающей мысли — что я могу быть счастлива. Что я имею на это право.
Когда мы поехали обратно, я смотрела на убегающие в темноте огни и думала о Полине. Мне снова стало ее жаль. Потому что она осталась там, в той тесной реальности, которую сама и создала, пока я была здесь, в машине с человеком, который показывал мне, как широк может быть мир.
Он проводил меня до двери.
— Завтра, — сказал он, прежде чем уйти, — мы никуда не поедем. Мы пойдем в тот самый кофейня «У Эйнштейна». Сядем за тот самый столик. И выпьем кофе. Просто так. Потому что можем.
Я вошла в свою комнату с ощущением, будто сбросила тяжелый рюкзак, который таскала за спиной несколько недель. Прошлое еще болело, как заживающая рана, но оно больше не управляло мной.
Я подошла к окну и посмотрела на ночной город. Где-то там была Полина, зализывая свои раны. А где-то там был Влад, который уже строил планы на завтра. На наше завтра.
И впервые я подумала, что, возможно, «правило двух половинок» было ошибкой с самого начала. Может быть, человек не должен быть чьей-то половинкой. Может быть, он должен быть целым. И находить другого целого человека, чтобы идти с ним по жизни плечом к плечу. А не искать недостающую часть себя.
Я легла спать и впервые за долгое время мне не снились кошмары. Мне снилось небо, полное звезд, и его рука, крепко держащая мою. Этого было достаточно. Больше чем достаточно.
Подписывайтесь на дзен-канал Реальная любовь и не забудьте поставить лайк))