В сентябре президент Казахстана в своём традиционном ежегодном обращении к обеим палатам парламента анонсировал роспуск — внимание! — верхней палаты. Токаев объявил, что решение о переходе на однопалатную парламентскую форму будет принимать народ Казахстана на референдуме.
Было дело, я даже по поводу такой инициативы написал четыре рифмованные строчки:
«В Казахстане шум в сетях:
Дармоедов сократят.
Президент Токаев рад
Ликвидировать Сенат!»
Ролик с рутуб-канала МаксимУм Интерес - https://rutube.ru/shorts/9abdeed122dee753e2436a503623eea5/
Споры о необходимости двух палат — кроме Мажилиса (нижняя палата парламента, аналог российской Госдумы) — нужен ли ещё и Сенат (российский аналог — Совет Федерации) — в Казахстане возникают регулярно. Насколько эффективно такое количество депутатов — аж в двух палатах? Вопрос давний и дискуссионный:
«В Казахстане, вот прям – без врак:
Распускать будут Сенат.
Есть мнение – оставить без дотаций
И в России – Совет Федераций!»
В свою очередь я задался вопросом: а как вообще в стране коммуницировали Мажилис и Сенат? Ведь именно верхняя палата осуществляет «приём» того, что представили снизу, прежде чем какой-либо закон отправить на подпись президенту. Получается, что Сенат — некий ОТК, отдел проверки «качества» работы мажилисменов и мажилискызов? И, надо сказать, есть весьма и весьма интересные примеры такого «контроля».
Сенат в Казахстане регулярно выступает не просто формальной ступенью законодательной процедуры: верхняя палата часто останавливает, уточняет и возвращает в Мажилис те проекты, которые по мнению депутатов требуют либо технической шлифовки, либо принципиальной доработки. Это не раз проявлялось на практике:
например, в апреле 2024 года Сенат вернул в Мажилис законопроект о совершенствовании миграционного и уголовно-исполнительного законодательства, в котором содержалась норма о запрете въезда в страну лиц, ссылка за ссылка против ссылка неприкосновенности ссылка, а также положениях, связанных с причастностью к ссылка. Решение палаты сопровождалось замечаниями по разделу уголовно-исполнительной системы и по конкретным формулировкам.
Данный случай наглядно показывает ход работы: сначала Мажилис принимает текст, затем Сенат в открытом заседании обсуждает и либо одобряет, либо направляет поправки и возвращает проект. По делу о въезде ссылка и лиц, причастных к ссылка, спикер Сената и пресс-службы палаты озвучили, что ряд норм нуждается в уточнении именно со стороны исполнения и взаимодействия с уголовно-исполнительной системой — по сути Сенат выступил как фильтр на стыке публичной безопасности и процедуры надзора за исполнением наказаний. Итогом стало доработанное согласование и дальнейшее прохождение — в конце концов президент подписал соответствующие изменения.
Исторический пример — поправки в Кодекс об административных правонарушениях (КоАП). 14 декабря 2017 года Сенат внёс свои поправки и вернул проект в Мажилис: формулировки должны были быть приведены в соответствие (разграничение компетенций между судами и уполномоченными органами, исправление ссылок и устранение внутренних противоречий). Как комментировал тогда один из депутатов Сената, Дулат Куставлетов, внесённые правки были нацелены на конкретизацию процедур и устранение коллизий, а не на изменение сути санкций — типичный прецедент, когда верхняя палата «выглаживает» нормативный текст.
Случаи с бюджетом и Налоговым кодексом иллюстрируют другую сторону практики: Сенат часто возвращал или предлагал поправки к бюджетным проектам и налоговым изменениям, требуя чётких финансовых расчётов и защиты интересов регионов и бизнеса. Так, проекты трёхлетних бюджетов и сам Налоговый кодекс не раз проходили через повторные согласования: сенаторы в ходе рассмотрения вносили десятки поправок, а профильные чиновники нередко говорили о «редакционных» и «уточняющих» коррективах, которые затем обсуждались межпалатно. Эти дебаты показывают, что верхняя палата играет роль дополнительного институционального контроля над финансовой проработкой законов.
Важно, что в этих процессах публикуются выступления не только самих сенаторов, но и профильных министров и замминистров. Так, при обсуждении налоговых инициатив представители Минфина отмечали, что многие поправки Сената носят технический характер и призваны «сгладить» риски для бизнеса и регионов; в одной из публикаций в кулуарах заместитель министра прямо называл предлагаемые сенатские поправки «незначительными коррективами», которые будут отработаны совместно.
В 2025-м, 19 июня, сенаторы вернули в Мажилис законопроект о социальных гарантиях для сотрудников силовиков. Законопроект в целом одобрили, но с поправками, касающимися жилищных выплат: в частности, отменили фиксированный предел в 90 кв. м, уточнили порядок перерасчёта при получении жилья или компенсации ранее, чтобы избежать двойных выплат. Сенат предложил, чтобы предельная норма площади определялась Правительством. Это демонстрирует, что Сенат контролирует не просто содержание законов, но и социальную справедливость, баланс между возможностями государства и ожиданиями граждан, особенно в таких чувствительных темах, как жилищные условия силовиков.
Также летом произошёл ещё один заметный случай: законопроект о запрете никабов был возвращён в Мажилис. Сенат не согласился с некоторыми поправками, потребовал уточнений: одна из изменений — запрет одежды, препятствующей распознаванию лиц, за исключением медицины, погодных условий или рабочих обязанностей. Сенатор Наурызбай Байкадамов объяснил, что норма направлена на повышение эффективности профилактики преступлений и правонарушений.
Комментарий экспертов и общественных деятелей в таких ситуациях бывает разным, но общая линия видна: политологи и аналитики рассматривают Сенат как «фильтр» и «страхи-стабилизатор» законодательного процесса. Одни аналитики подчёркивают, что наличие верхней палаты позволяет избежать поспешных решений и добавляет юридической техники в тексты; другие указывают на политический аспект: Сенат исторически воспринимается как институция, где сильнее представлено влияние исполнительной власти и региональных элит, поэтому возврат законопроекта часто означает корректировку под более широкие государственные интересы. Подчёркивает это и официальная аналитика Сената, где палата описывает свою роль в проверке и согласовании законов, взаимодействии с местными представительными органами и выработке поправок.
Практика показывает и ещё один важный момент: возвраты не всегда означают конфликт между палатами или затягивание процесса. Часто это рабочая процедура — совокупность правовых замечаний, которое возвращение превращает в инструмент повышения качества норм. В 2017-м это было чётко выражено: Сенат искал логические и процедурные связки в КоАП, чтобы избежать правовой неопределённости и коллизий в применении административных санкций.
С другой стороны, общественные активисты и правозащитники иногда воспринимают решения Сената иначе — как источник дополнительного влияния на тонкое содержание законов. В ряде резонансных инициатив (особенно в сферах, касающихся миграции, защиты детей и регулирования СМИ) именно корректировки на верхней палате вызывали дополнительные обсуждения в экспертной среде о соразмерности мер и возможных рисках для прав и свобод; это видно по откликам в профильных публикациях и по реакциям правозащитных организаций на отдельные проекты.
Наконец, сам механизм возврата законопроектов демонстрирует, что окончательный путь норм может быть сложным и многоступенчатым: Мажилис принимает проект, Сенат возвращает с поправками, стороны согласовывают позиции, иногда документ снова проходит обе палаты, а затем — на подпись президенту. Это последовательное согласование нередко приводит к улучшению нормативной техники и уменьшению рисков правоприменения, но одновременно делает сам процесс больше ориентированным на институциональный консенсус, чем на скорый результат. Публичные протоколы заседаний Сената и материалы по итогам его работы подтверждают именно такую процедурную логику.
С течением времени в Казахстане стало ясно, что работа парламента — не только принятие законов, но и их тонкая шлифовка, где Сенат играет ключевую роль контроля над качеством и содержанием. Одни из самых резонансных случаев возврата законопроектов показывают, что верхняя палата не боится вносить поправки и требовать доработок, когда видит потенциальные юридические, процедурные или социальные риски.
Известный казахстанский политолог Пётр Своик считает, что инициатива президента об отказе от Сената несёт в себе куда больше, чем простое упразднение «контрольной» функции над Мажилисом. По его словам, за этим решением могут стоять более глубокие и неоднозначные процессы.
«Заранее, за полтора года, объявленный президентом конституционный референдум-2027 — это далеко не только объединение палат. Ликвидация Сената — всего лишь повод. Всё гораздо глубже, серьёзнее и куда более… неопределённо.
Речь идёт о второй попытке перезапуска “старого” Казахстана в “новый” — через переформатирование Конституции и, соответственно, запуск досрочного электорального цикла», — отметил Своик.
Если-таки убрать некую политическую составляющую и рассматривать Сенат как неотъемлемую функцию, то можно коротко подытожить, исходя из приведённых здесь всего лишь нескольких примеров «взаимодействия» Сената с Мажилисом, случаи возврата верхней палатой (будь то запрет на въезд лиц, ссылка за ссылка, поправки в КоАП или крупные бюджетные и налоговые инициативы) — это не аномалия, а проявление установленной парламентской практики контроля качества законов. При этом примеры 2017 и 2024 годов иллюстрируют два ключевых мотива возврата: устранение технических/юридических коллизий и потребность в уточнении положений, затрагивающих вопросы общественной безопасности и исполнения наказаний.
Из всего этого можно сделать вывод, что Сенат в Казахстане занимает проактивную роль: он не просто утверждает или отвергает законопроекты, принятые Мажилисом, но активно вмешивается, когда видит элементы, которые могут быть спорными с юридической точки зрения, социально несправедливыми или плохо проработанными технически. Это добавляет законотворчеству более высокий уровень юридической аккуратности и социальной ответственности, хотя одновременно делает процесс более сложным, менее быстрым.
Насколько нужен Сенат как контрольный механизм над решениями Мажилиса — вопрос, на который нет однозначного ответа. С одной стороны, двухпалатная система добавляет процессу устойчивости и точности, с другой — делает его менее оперативным и громоздким. И, возможно, главный вопрос не столько в том, нужен ли Сенат, сколько в том, готов ли сам избиратель — человек, далекий от парламентских процедур и юридических формулировок — принимать решение о его судьбе на референдуме.
На связи Максим Обухов. Мой телеграм-канал ЗДЕСЬ.
ПОДДЕРЖАТЬ РАБОТУ КАНАЛА
Отправить донат:
https://yoomoney.ru/to/41001618057417
Kaspi GOLD (VISA) - 4400 4302 9433 6463
Карта МИР - 2204 1202 0005 0249