К началу тридцатых Кристина изменилась. Её лицо стало тоньше, глаза — глубже, а улыбка — едва заметной. В разговорах всё чаще звучала усталость, будто она жила на изломе времени, которое больше не принадлежало ей. В 1932 году судьба вновь повернула руль неожиданно: на одном из приёмов она познакомилась с молодым дипломатом из Норвегии — Харальдом Вистеном. Он был человеком мягким, рассудительным, с тонким чувством юмора, и сразу понял, что перед ним — женщина необычная, не похожая ни на кого. Харальд ухаживал за ней деликатно, без театральных жестов. В нём не было ни восторженной одержимости Гаврилова, ни грубого притязания Соловьёва — только спокойное, надёжное тепло. Кристина долго сопротивлялась, но потом согласилась выйти за него замуж. Весной того же года они уехали в Осло, оставив сына Сергея на попечение её матери. Перед отъездом Кристина сделала фотографию — в старом петербургском ателье, где пахло пылью и магнием. Снимок вышел размытым, словно обведённым дымом. Она усмехнулась
Публикация доступна с подпиской
Для СвоихДля Своих