Борис Хайкин. Советский российский дирижёр, педагог. Народный артист СССР.
"Мелик-Пашаев не поднимался по лестнице славы. Он сразу засиял, запылал — и остался звездой первой величины до самого последнего дня.
Я был на первом его спектакле в Большом театре — 13 июня 1931 года. Присутствовал и на последней его репетиции 20 мая 1964 года. Жизнь, годы, работа — все это накладывает свой отпечаток. Но и тогда, в 1931 году, и позже одинаково покоряли самые привлекательные черты его таланта — та же пылкость, то же необъяснимое волшебство звучания, которое возникает, лишь только поднимается его дирижерская палочка, та же гибкость и изысканность музыкальной фразы. Так было всю жизнь, долгую жизнь тридцатитрехлетней трудной службы за пультом Большого театра.
Дебют Мелик-Пашаева в «Аиде» в 1931 году запомнился мне как один из самых блестящих. Мастерство Александра Шамильевича уже тогда было очень высоким. Главно»е же, все обратили внимание на его высокие этические качества. Этика для дирижера — это гораздо больше, чем умение вежливо разговаривать (хотя и это надо постоянно в себе воспитывать!); этика Мелик-Пашаева позволяла ему создавать атмосферу наибольшего благоприятствования . О, как это много значит, когда каждому хочется сегодня с тобой петь и играть лучше, чем вчера, лучше, чем с кем-либо еще! Это не достигается ни высоким административным положением, ни покровительством начальства, ни безапелляционным тоном. Для этого надо прежде всего быть большим художником, артистом высокого вкуса, безупречного мастерства. Только тогда ты можешь рассчитывать пробудить интерес исполнителей, завоевать их доверие.
«Выдающийся дирижер, постоянно выступавший с лучшими коллективами и имевший возможность включить свою симфонию в любую программу, никогда не сделал такой попытки. Между тем эта симфония, так, как она сейчас перед нами предстала, — яркое, талантливое сочинение, содержательное по замыслу, по размаху музыкального мышления и по большому мастерству оркестрового письма. Слушая эту до сих пор никому не известную симфонию, обнаруживаешь, что она принадлежит перу профессионального композитора, в совершенстве владеющего законами музыкальной формы, полифонии, инструментовки».
«Жизнь, годы, работа — все это накладывает свой отпечаток. Но и тогда, в 1931 году, и сейчас, спустя 33 года, одинаково покоряли самые привлекательные черты его таланта — та же пылкость, то же необъяснимое волшебство звучания, которое возникает лишь только поднимается его дирижерская палочка, та же гибкость и изысканность музыкальной фразы... У него не было спектаклей неярких, «служебных», будничных. Он сам говорил, что такие спектакли играть не умеет и не мог бы этому научиться. Его авторитет был непререкаем».