Любой город можно сравнить с театром: на авансцене, на широких проспектах и площадях, сияют яркими фасадами общественные здания — театры, музеи, административные центры. Они созданы, чтобы впечатлять, символизировать мощь, богатство или культурные возможности города. Их задача — быть «лицом», доминантой, формировать незабываемый, открыточный образ. Жилая же застройка обычно — это задние планы и кулисы, большая часть городской ткани.
Ее первоочередная функция — утилитарность, комфорт и приватность для жителей. Создание «звезды» здесь редкость, требующее гения архитектора, воли заказчика и значительных ресурсов.
Однако именно в этих «кулисах» часто скрываются настоящие бриллианты, новаторские идеи и уникальные стилистические эксперименты. Москва — прекрасный пример того, как жилая архитектура может не просто удивлять, но и определять лицо целых районов и эпох.
Архитектурные доминанты Москвы: от парадных проспектов к авторским шедеврам
Москва не исключение. В архитектурном ландшафте города общественные здания часто затмевают жилую застройку. Хотя, и в этом Москва отличается от многих мегаполисов мира — жилая застройка в столице зачастую является символом места и «открыточным» зданием. Пример — «парадные» проспекты — Кутузовский, Ленинградский, Ленинский, которые изначально создавались как масштабные архитектурные ансамбли, формирующие образ столицы.
Но, конечно, настоящую смелость архитектурной мысли лучше всего искать в отдельных, знаковых жилых проектах. Именно в них зачастую скрываются самые смелые эксперименты и настоящие жемчужины, определяющие лицо города. Расскажем о некоторых из них из ХХ и ХХI веков.
Манифест конструктивизма
Дом Наркомфина, построенный в 1930 году по проекту архитекторов Моисея Гинзбурга и Игнатия Милиниса, является не просто жилым зданием, а настоящим манифестом архитектуры авангарда и конструктивизма. Его создавали как «опытный дом переходного типа», призванный воплотить идеи нового быта.
Замысел заключался в том, чтобы максимально освободить человека от бытовых забот. Для этого в отдельном коммунальном корпусе сделали столовую, детский сад и прачечную, а на крыше жилого корпуса устроили солярий. Архитектор видел здесь «человека нового типа» — современного и не обремененного «низменными» заботами.
А самым интересным в доме стали его квартиры-«ячейки» разных типов. Например, двухуровневая ячейка типа F была спроектирована для одного-двух человек: на первом уровне находилась светлая гостиная, а на втором — спальный альков и санузел. Разноцветные двери в общем коридоре (белые и черные) служили цветовой навигацией, указывая, куда ведет внутренняя лестница — вверх или вниз.
К концу XX века дом находился в аварийном состоянии, но масштабная реставрация, завершившаяся в 2020 году, вернула ему исторический облик. Были воссозданы оригинальные цветовые схемы, разработанные при участии мастера Баухауса, и уникальная система сдвижных окон. Сегодня Дом Наркомфина — это и памятник архитектуры, и снова жилое пространство.
Авангард и ар-деко на Ленинградском проспекте
Одним из самых ярких примеров экспериментального жилья 1940-х годов является «Ажурный дом» архитекторов Андрея Бурова и Бориса Блохина.
Это был новаторский для своего времени проект типового крупноблочного строительства, предвосхитивший будущее панельного домостроения. Свое название дом получил благодаря уникальным бетонным решеткам растительного орнамента, выполненных по эскизам художника Владимира Фаворского. Эти решетки не только создавали аллюзию архитектуры модерна, но и выполняли практическую функцию, скрывая лоджии и визуально облегчая монолитную структуру здания.
Изначально Андрей Буров задумывал его как дом-коммуну с развитой инфраструктурой: на первом этаже должны были разместиться ресторан, магазины, детский сад и бюро обслуживания, однако этим планам помешала война. Историческая ценность «Ажурного дома» подтверждена его статусом объекта культурного наследия. Кстати, с этим домом все чаще сравнивают ЖК «Детали» в ТиНАО: там архитекторы тоже использовали «ажурный» фасад, чтобы создать воздушную текстуру. Так Новая Москва наследует «старому» городу.
Жилые высотки
В послевоенное время в Москве появились семь высоток, из которых пять — здания различного назначения, и только две — жилые — на Котельнической набережной и на Кудринской площади.
Жилой дом на Котельнической набережной — одна из семи знаменитых сталинских высоток, во многом определяющая силуэт Москвы. Его строительство велось с перерывом с 1938 по 1952 годы по проекту архитекторов Дмитрия Чечулина и Андрея Ростковского.
Это монументальное сооружение высотой 176 метров со шпилем задумывалось как автономный комплекс. Изначально в нем было 540 квартир, а инфраструктура включала в себя кинотеатр «Заря», магазины, почту и другие службы.
Квартиры в высотке предоставляли советской элите. Среди ее знаменитых жильцов были актриса Фаина Раневская, балерина Галина Уланова (чей музей-квартира теперь находится в здании), поэты Александр Твардовский и Евгений Евтушенко. Это превратило дом не только в архитектурный, но и в культурный феномен.
Жилая высотка на Кудринской площади (ранее площадь Восстания), как и ее «сестра» на Котельнической, формирует важную градостроительную доминанту на западе центра Москвы.
Вместе дома на Котельнической и Кудринской площадях считаются, пожалуй, самыми узнаваемыми «жилыми» символами Москвы середины XX века, прекрасно интегрированными в городское пространство.
Спорный символ новой эпохи
В XXI веке эстафету яркой жилой архитектуры подхватил небоскреб «Триумф-Палас». На момент завершения строительства в 2006 году он получил статус самого высокого жилого здания в Европе. Его архитектура — это сознательная стилизация под знаменитые сталинские высотки, за что его часто неофициально называли «восьмой сестрой».
Проект, разработанный бюро «Тромос», отличается сложной конструкцией, включающей 48-метровый шпиль, который собирали на высоте с помощью вертолета. Несмотря на помпезность и использование дорогих материалов, таких как травертин и керамогранит, «Триумф-Палас» вызвал неоднозначную реакцию в архитектурном сообществе.
Критики отмечали его неудачные пропорции и механистичное, лишенное артикуляции решение фасадов в сравнении с историческими прототипами. Тем не менее, он остается узнаваемой доминантой и ярким примером архитектурных амбиций постсоветской Москвы.
Наследие и оптические иллюзии в Новой Москве
Современная московская архитектура продолжает искать новые пути, что ярко демонстрирует и уже упомянутый проект «Детали». Его концепция была разработана под влиянием парадоксального творчества нидерландского художника-графика Маурица Эшера, мастера оптических иллюзий.
Эта отсылка находит воплощение в запланированной разноуровневой застройке и изящных графических элементах на фасадах. Сложный геометрический рисунок призван визуально облегчить монументальность здания и создать сложную игру света и тени, оживляя его облик в разное время суток. В итоге проект наследует и «Ажурному дому», и ряду других архитектурных шедевров Москвы, но в целом — не конкретному стилю, а самой идее художественного эксперимента. Жилой комплекс застройщика Plus Development продолжает диалог с историей, но на языке современных технологий и философии.
Эти примеры показывают, что столичное жилье, пусть и реже общественных зданий, способно становиться настоящим искусством, в котором новаторство, градостроительный масштаб и художественный поиск сливаются в единое целое.