В маленькой деревушке, где ветер свистел сквозь щели старых домов, а зимы были такими суровыми, что снег заносил тропинки до крыш, жила девочка по имени Валя. Мать её не любила. Считала вредной, болтливой и неряшливой. А может, дело было в чём-то другом. Поэтому не жалела. С раннего утра она таскала тяжёлые вёдра с водой, топила печь и нянчилась с кучей братьев – шумных, вечно голодных мальчишек, которые цеплялись за её подол. Что бы она ни сделала, всё было не так: если пол блестел, мать шипела, что слишком много воды потратила; если братья плакали, винила Валю в лени.
В ней раздражало всё, а особенно, когда она искала защиту у бабушки. Бабушка была единственной, кто гладил Валю по голове. Но мать не ладила с ней – старая ссора тлела годами как угли в золе. Девочка неслась на своих худеньких исцарапанных ногах к бабушке как к спасительному оазису в пустыне обид. А по возвращении домой получала затрещину – удар ладонью, от которого звенело в ушах. Ей запрещалось вставать между бабушкой и матерью. Но ведь должен же человека хоть кто-то любить, думала она, засыпая на жёсткой кровати.
Валя была довольно миловидной и похожей на мать – с такими же кудрявыми волосами и тонкими чертами лица, чем только усиливала её раздражение. Была начитанной и умной, прятала книги из школьной библиотеки под подушкой. За это её таскали за волосы – мать видела в чтении пустую трату времени, ведь в их бедной жизни, где они едва сводили концы с концами, не было места мечтам.
Жили плохо, но не голодали, было своё хозяйство. Мать пекла хлеб и пироги, варила супы и лепила пельмени. Но на одежду денег не хватало. Валя выглядела хуже всех – в застиранных вещах с заплатами. Она старалась прятаться от посторонних глаз, особенно когда в деревню приезжали гости. Мать же всегда наряжалась: высокая, стройная, ладная, она шила себе аккуратные платья из обрезков ткани, иногда даже другим на заказ. Но на дочь шипела как гусыня на чужака: «Тебе и так сойдёт!»
Бывало, что Валя буквально умоляла: «Купи мне новое платье!» «А за что? – строго спрашивала мать. – Да ты и носить не умеешь!» А когда бы ей научиться?
Порой тётки, сёстры матери, присылали девочке обноски. Иногда даже неплохие, с яркими узорами и из крепкой ткани. Их нужно было только ушить и подшить, чтобы они сидели по фигуре. Но мать этого делать не хотела, отказывалась браться за иголку, а сама Валя ещё мала была, не умела. Потом эти вещи загадочно исчезали из дома, и девочка видела их на дочерях материных подруг – тех, кого мать баловала своим вниманием. Только бабушка покупала ей платья: дешёвые, в мрачных тонах как осенние тучи над полями. Но Валя была благодарна и за это – они были лучиком света в царстве мрака, где её собственная мать видела в ней лишь обузу.
Через каждые два года рождался новый братик, и все на Валины руки. Она меняла пелёнки, кормила из бутылочки, укачивала ночами, пока мать отдыхала. В такие моменты Валя мечтала скорее вырасти и уйти из этого дома, где воздух был тяжёлым от упрёков. Выросла, переехала в шумный город с фабриками и трамваями, вышла замуж за доброго и простого парня. Но все братья, когда учились, жили у неё. Муж смеялся: «Дом колхозника». Она всё принимала за должное – ведь она была старшим ребёнком в семье, привыкшим нести тяжёлую ношу.
Прошла жизнь, выросли её трое детей – сын и дочки. Она всегда их наряжала, да и мужа одевала с заботой, а о себе вспоминала в последнюю очередь, во всём отказывала. Привычка въелась в душу как старая рана. Сейчас уж нет сына – погиб в аварии, нет двух братьев – унёс рак. Но дочери, внуки и правнуки любят Валентину, помогают во всём: привозят продукты, делают ремонт, обнимают тёплыми руками. Всё у неё есть – шкафы ломятся от одежды, яркой и удобной, о которой она в детстве даже не мечтала.
Но в душе так и живёт маленькая обиженная девочка, с худенькими ногами и заплаканными глазами. Всё помнит: затрещины, дешёвые платья, материнскую нелюбовь. «За что со мной так? – шепчет она, глядя в окно усталым взглядом. – Мать ведь была родная. Я не была сиротой. Спасибо хоть бабушке за тот минимум ласки, что имела в жизни». Спрашивает, но ответа так и не получает.