Как-то по зиме Глеб отправился на рыбалку на озеро Дальнее, где уже давно организовал себе лесную заимку специально для того, что приходить туда удить рыбу. Там у него была построена ещё небольшая банька с предбанником, где можно было переночевать при надобности, а во дворе стояла беседка со столом и скамейками. Всё было сделано просто, грубовато, но добротно и без лишних материальных вложений. Под хранение съестных припасов в виде круп и покупной тушёнки в покупных лесник приспособил два металлических барабана, в которые не могли забраться никакие грызуны.
Иногда к Глебу в гости приезжали друзья из города, привозили с собой снегоходы, и тогда мужчины садились и шпарили по лесу с ветерком, не разбирая дороги, а потом ловили рыбу, варили уху, парились в горячей парной и падали в снег. Но в этот раз Глеб отправился к озеру один больше по работе, чем на отдых. Ему нужно было проверить, нет ли на участке медведей-шатунов и подкинуть в кормушку для парнокопытных лесных животных сена из стога, который был с лета им тщательно высушен, собран и накрыт полиэтиленом, чтобы не промок и не сгнил от осенних дождей.
- Может, лучше всё-таки позовёшь себе кого-нибудь в компаньоны? – покачала головой жена.
- Не надо, Варюша, сам справлюсь, – уверенно ответил ей Глеб, складывая в рюкзак всё необходимое для такого марш-броска.
- Ну, смотри сам, как знаешь, – вздохнула она, зная, что такого упрямца ей никак не переубедить.
Встав пораньше, когда все домашние ещё спали, лесник спустился на кухню, сварил себе кастрюльку гречневой каши, пожарил яичницу-глазунью из трёх куриных яиц. Выложив гречку на большую, плоскую тарелку, он прямо в центр дымящейся разваренной крупы аккуратно положил яйца и проткнул их, чтобы желток стёк прямо вовнутрь каши. С блаженством он съел это блюдо, которое не создавало тяжести в желудке, хорошо усваивалось и, за счёт этого, давала отличную подзарядку, энергии от которой хватало надолго. Запив всё это большой кружкой горячего кофе, Глеб почувствовал прилив бодрости, убрал со стола посуду, сложив её в раковину, но не стал ничего мыть за собой, чтобы не шуметь лишний раз и не будить своих спящих девчонок. Пусть сами потом всё уберут и помоют, а ему уже нужно спешить, спешить, а то можно ведь и не успеть до темноты все дела переделать.
Световой день зимой и так короткий, а в таёжном лесу он ещё короче кажется из-за высоких деревьев, которые не дают дневному свету в полной мере проникать сквозь густые ветви, а по сумеркам бродить в зимнем лесу опасно и неприятно. Хоть и прихватил Глеб с собой свою верную, охотничью винтовку, а не любил он ею пользоваться и лишний раз старался не стрелять понапрасну.
Тайга поражала своим безмолвием, но Глеб знал, что таёжная тишина обманчива, и можно многое услышать в этом только кажущемся на первый взгляд полном покое. Главное, что шатунов нигде ему не попалось, а то для зимы неспящий медведь, пожалуй, самая большая проблема, он тогда и зверью жизни не даёт, и на людей напасть может, а всё из-за того, что плохо ему от бессонницы, и все вместе с ним должны страдать из-за этого.
Глеб вышел на поляну к стогу сена, снял с него плёнку, осмотрелся, пробормотав себе под нос, что сено, в общем, неплохо сохранилось, и стал перебрасывать его в специально ещё с лета собранную им кормушку для лосей, косулей и оленей, которые часто здесь появлялись и были бы не против отведать такого угощения. Всё шло прекрасно, и лесник был доволен тем, что всё успевал, и кормушку загрузить, и до заимки дойти, и до темна ещё печку растопить успеет для того, чтобы переночевать в протопленной баньке. Завтра до обеда порыбачит, упакует улов и к вечеру уже будет дома. Он надеялся поймать щук на котлеты для дочек, уж очень им полюбились щучьи котлетки, которые готовила Варя.
Медведь появился уже в тот момент, когда лесник встал на лыжи и собирался продолжать свой путь. Закончил бы он свою работу минут на десять или даже на пять пораньше, то они бы с мишкой, скорее всего, разминулись, а так косолапый увидел человека на своей территории и сразу разозлился, встал на задние лапы и побежал на него. Глеб выхватил ружьё, прицелился, медведь остановился, опустился на четвереньки, ощерился, но уходить не спешил. Это был взрослый самец, видимо, уже повидавший виды и встречавшийся с охотниками, ну или у диких зверей существует подсознательный страх перед оружием.
- А, ну-ка, пошёл отсюда вон, – прикрикнул на него Глеб, но на медведя этот окрик никак не подействовал, понятно было, что он готовится к нападению.
- Р-р-р-бр-бр, – прорычал косолапый и опять встал на задние лапы.
Пришлось человеку выстрелить. «Сперва выстрел вверх, а, если не уйдёт, то уже по нему», – прокрутил Глеб в мозгу такую мысль. Р-раз выстрел – осечка, два выстрел – осечка. Да что ж это такое? Никогда с этим ружьём подобного не случалось. Может, дело не в оружии, а патроны некачественные попались? Теперь уже поздно разбираться, надо перезаряжать ружьё или убегать, куда ноги глядят, но, похоже, уже ни того, ни другого сделать не успеешь. Глеб нащупал охотничий нож за голенищем и стал настраивать себя на драку с диким зверем, шансы у него были реальные с учётом того, что у любого живого существа всегда есть шанс на удачу.
Удача не заставила себя долго ждать, буквально сразу после осечек из кустов выскочила взъерошенная волчица и встала между разъярившимся шатуном и человеком.
- Анжела, родная! – прошептал Глеб, но она даже не оглянулась на него.
- Р-р-р-бр-бр, – опять зарычал медведь.
Свирепо вздыбив шерсть на загривке и оскалив страшные клыки, Анжела встала в угрожающую позу и всем своим видом показывала ему, что собирается с ним драться до последнего. Косолапый даже замер в недоумении, ведь обычно волки с ним в драку не вступали, предпочитая не пересекаться с таким опасным противником в прямой атаке, но здесь речь шла о родном человеке, которого Анжела давно уже считала членом свей стаи и обязана была его защищать, не думая об опасности.
За доли секунды, которые подарила судьба, Глеб зарядил своё ружьё ещё раз, но стрелять не мог из-за того, что боялся случайно задеть волчицу, да и непонятно было, что там с патронами, и не будет ли снова осечки.
Медведь первым шагнул навстречу волчице, и она не стала ждать, а сразу прыгнула на него, хотела схватить за горло, конечно, но промахнулась и зацепилась зубами за плечо, так и повиснув на нём всей тяжестью. Косолапый зарычал то ли от боли, то ли от злости и отшвырнул её мощной лапой, и она, отлетев на несколько метров, упала и уткнулась головой в снег.
- Ах, ты ж… тебя ж… так раз-этак… – пробормотал Глеб и выстрелил.
Первый выстрел он сделал вверх, как бы предупредив зверя, что с ним тут с шутить не намерены, и такой приём сработал, медведь присел на задние лапы, прижал уши, повернулся и… рванул в сторону кустарника, только пятки засверкали, но лесник уже не глядел на него, он бросился к Анжеле.
Волчица лежала на снегу и, казалось, не дышала, но Глеб нащупал рукой место, где должно было биться её сердце и вроде почувствовал, что есть вибрация, и она ещё жива. Приговаривая все ласковые слова, которые только знал, он сбросил с себя рюкзак, снял куртку, бережно уложил на неё Анжелу и, взвалив её на себя, потащил обратно в сторону деревни. «Варя – знахарка, она её вылечит, вылечит», – стучалась у него в мозгу одна и та же мысль на протяжении всего пути до дома.
Варя увидела их из окна, выскочила на улицу в одних тапках и почти босая побежала по снегу. Глеб был перепачкан кровью Анжелы, взгляд которой был туманным, но было понятно, что в ней до сих пор ещё теплится жизнь.
- Миленькая моя, родная, любимая, потерпи, не уходи, я вытащу тебя, – зашептала Варя прямо в ухо волчице, и та ответила ей слабым, еле слышным стоном.
- Ты слышишь? – обрадовался Глеб, – Она узнала тебя!
Они вдвоём затащили Анжелу прямо в дом, и Варя одним махом скинув всё с кухонного стола, скомандовав мужу:
- Клади её на стол, буду осматривать!
Операция по спасению волчицы продолжалась почти до самого утра. Медведь распорол ей когтем живот, но не задел органы, и была надежда, что, после всех медицинских и знахарских манипуляций, волчица выживет.
- У волков очень крепкий организм, крепче, чем у любой собаки, и она выкарабкается, я в этом уверен, – повторял, как заведённый, Глеб.
Он чувствовал свою вину перед ней и перед Варей, ведь Анжела пострадала из-за него.
Волчица оправдала его надежды и постепенно пришла в себя. Крови она потеряла много, долгое время была слабой, но процесс выздоровления пошёл уже с первого дня, и Варя с уверенностью могла прогнозировать положительный результат проведённого лечения.
Сперва Анжела так и лежала у них на кухне, на полу, как недвижимый куль, только её волчьи глаза смотрели недоумевающе и немного испуганно из-за непривычной обстановки человеческого жилья, потом она начала вставать и ходить по другим комнатам, потом вышла на двор и осталась жить в старой собачьей будке, и, в конце концов, однажды ночью перемахнула через забор и убежала в лес, даже не сказав людям, приютившим её, «до свидания».
Но им этого и не нужно было, они и так знали, что Анжела уже столько раз жертвовала собой ради их спасения и были уверены, что она без раздумий отдаст за них свою жизнь, если это потребуется, такова была преданность этой волчицы, которая стала настоящим ангелом-хранителем знахарки Варвары и её семьи.
******
Дорогие читатели, продолжаем серию "Знахарка и волчица"