Книга, которую можно не читать, но я зачем-то дочитала. Зачем – сама до сих пор не пойму. Она абсурдная и при этом очень вторичная. Зачем автор ее написал? Зачем именно так?
Для себя решила, что она станет поводом рассказать об абсурде в литературе, теме широко открытой и (мне казалось) исчерпанной и закрытой уже полвека назад. Зачем было реанимировать, не знаю.
В общем и целом, абсурдность пришла в серьезную литературу не так уж давно. Под «несерьезной», простите, Ксения Станиславовна, я понимаю фольклор типа детских потешек-небылиц всяких («Дело было в январе первого апреля. Жарко было во дворе, мы окоченели») и лимериков:
Как-то некий старик из Египта
На вершину полез эвкалипта.
Потревожил ворону,
Перешёл в оборону
И — вернулся на землю Египта!
В «литературной» же литературе, если вы понимаете, о чем я, до абсурда дело не доводили, обходились близким родственником – гротеском (крайним преувеличением).
Пример! «Гаргантюа и Пантагрюэль», книга, полная сортирного гротеска, моя любимая часть, где Гаргантюа подбирает лучшую подтирку для зада.
«В заключение, однако ж, я должен сказать следующее: лучшая в мире подтирка — это пушистый гусенок, уверяю вас, — только когда вы просовываете его себе между ног, то держите его за голову. Вашему отверстию в это время бывает необыкновенно приятно, во-первых, потому, что пух у гусенка нежный, а во-вторых, потому, что сам гусенок тепленький, и это тепло через задний проход и кишечник без труда проникает в область сердца и мозга. И напрасно вы думаете, будто всем своим блаженством в Елисейских полях герои и полубоги обязаны асфоделям, амброзии и нектару, как тут у нас болтают старухи. По-моему, все дело в том, что они подтираются гусятами, и таково мнение ученейшего Иоанна Скотта».
Дичь? Дичь! Но не бессмысленная! Так что не абсурдная.
Но потом литераторы перестали сдерживать внутренних демонов, а общество стало более лояльно относиться к безумию, потому что в 1836 году в «Современнике» публикуется что? Правильно, «Нос».
Николай наш Васильевич Гоголь стал одним из родоначальников, основоположников и первопроходцев в мир абсурда, рассказав историю о том, как чиновник Ковалев просыпается утром без носа (тему «пробуждения» запомним, мы к ней еще вернемся), бегает-ищет, пытается дать объявление и обратиться к властям, а нос между тем ездит в карете, молится в соборе и собирается бежать в Ригу. Заканчивается все хорошо: сбежавший нос, завернув в платочек, возвращают владельцу, и пусть не сразу, но одним прекрасным утром он оказывается на своем месте между щек на радость господину Ковалеву.
Дичь? Дичь! И когда школьники задают вопрос «зачем?», «что это вообще такое?» вообще их не осуждаю. Да, можно объяснить тем, что автор так посмеивался над чрезмерной важностью, которую придают внешнему лоску. Можно вообще сказать, что за дичью Гоголь спрятал острые проблемы неравенства, взяточничества, крепостничества и т.д. В общем, при желании рассказ можно объяснить и обосновать, но! Дичь остается дичью. «Нос» - это абсурд.
Гоголя вообще многие абсурдисты почитали за пророка и многому у него научились. Возьмем, например, Кафку, тоже маститого абсурдиста. «Превращение» помним?
«Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое. Лежа на панцирнотвердой спине, он видел, стоило ему приподнять голову, свой коричневый, выпуклый, разделенный дугообразными чешуйками живот, на верхушке которого еле держалось готовое вот-вот окончательно сползти одеяло. Его многочисленные, убого тонкие по сравнению с остальным телом ножки беспомощно копошились у него перед глазами».
Чем вам не «Нос»? Видите, опять тема «проснулся я, а тут!..». Тема сна вообще для абсурда свойственна, многие произведения напоминают именно сон: длинный, непонятный, нелогичный, тягостный.
Но это все еще не «литература абсурда». Родоначальником литературы абсурда считают Альбера Камю, а это уже 50е, на 40 лет позже Кафки с его «Замками» и «Процессами». Почему так? Да потому что Камю не только писатель, но и философ, и понятие абсурда лежит в основе его представления о мире, в основе его философии, а это значит, что абсурд становится не только художественным приемом, но и философской доктриной.
По Камю абсурд – это то, что мы чувствуем, когда пытаемся понять смысл жизни и механику мироздания – и сталкиваемся с тем, что нет у жизни смысла, а у мироздания – механики. А мы пытаемся. И ничего у нас не получается. И в этот момент зарождается в нашей душе это тягостное, муторное, разочаровывающее, изматывающее чувство – абсурдность. Это не просто понимание головой «мир непознаваем и непредсказуем», это отчаяние, которое при этом охватывает душу, которая стремилась к свету, добру, красоте или чему угодно еще, а оказалось, что там, во внешнем мире, даже таких категорий нет. Там вместо этого дуршлаг, иней, звук «ля» и танцующий туман в малиновый горошек.
Хорошо, если вы улыбнулись при этом перечислении – значит не все потеряно). Потому что по Камю только так – через принятие, проживание жизни такой, какая она есть, без поисков смысла и без ожиданий, можно достичь счастья даже в нашем безумном мире. Если же вы отчаялись (все бесполезно – что бы я ни делал, получается свекольный чай или зубная боль, так что и жить не за чем) или если вы ждете, что когда-нибудь потом дебет с кредитом сойдутся и вам воздастся за ваши добродетели, а врагам вашим – за их грехи (то есть если вы мыслите категориями религиозной справедливости), то тут Камю вас не поддержит. И то, и другое для него тупики.
Но я отвлеклась.
Суммируем. Мы, человеки, ищем смысл жизни, друг с другом и с самими собой о чем-то там гласно или негласно договариваемся, типа «давайте грешить не будем, за это в рай попадем» или «если я буду самым богатым и красивым, то меня все будут любить и уважать», какое-то себе представление складываем о том, как все должно быть. А вокруг нас мир, который понятия не имеет, что мы себе тут напридумывали. Для мира каждый из нас и все мы в совокупности – ничто. Ну что наша жизнь в масштабах бесконечного пространства и времени?.. К чему эти наши трепыхания?
Эту грустную картинку и решили нам как можно ярче продемонстрировать художники слова. Здесь на первое место выходит так называемый театр абсурда – именно через пьесы (разговоры) абсурд получилось проявить нагляднее всего.
Если вы в принципе пьесы не очень любите, то любая из абсурдистских драм вас окончательно убедит, что это худший из жанров.
Например, «В ожидании Годо» (Беккет) двое героев ждут кого? Правильно - Годо. Кто это? 🤷♀️Зачем его ждут? 🤷♀️ Что случится, когда дождутся? 🤷♀️ Неизвестно и никого не интересует. Вы этого так и не узнаете. А больше в пьесе, собственно, ничего не происходит.
Или, например, «Лысая певица» (Ионеско). Разговаривают две семейные пары, разговор становится все более бессмысленным и несвязным, пока герои окончательно не потеряют дар членораздельной речи. При чем тут лысая певица?.. 🤷♀️ Не спрашивайте.
Но есть и миленькие вещицы, например, мне очень нравится «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Стоппарда. Не знаю почему)) Там будто бы чуточку больше смысла (но на самом деле не особо). Я смотрела экранизацию с Тимом Ротом и Гарри Олдменом (такие молоденькие, мимими!) – это великолепно. Р и Г (простите, Ксения Станиславовна, лень перепечатывать их длиннющие имена) – второстепенные герои «Гамлета», и суть пьесы в том, чтобы побродить вокруг известного сюжета, все наизнанку там вывернуть и, собственно, закончить тем, что обозначено в названии – смертью Р и Г.
Здесь хотя бы условно можно сюжет обрисовать, но все равно смотришь с непониманием, что происходит и почему, подозреваешь какой-то подвох (с реальностью очевидно что-то не так), улыбаешься иногда над пресловутым абсурдом, симпатизируешь героям. Короче, если хочется странненького, но миленького артхауса, то «Р и Г мертвы» можно попробовать в текстовом или фильмовом виде.
Итак, рассказала я вам об абсурде – и повторяю еще раз, что «Сорока на виселице» - это длинный, очень длинный абсурдный текст, который устарел еще пятьдесят лет назад.
Даже если отвлечься от «абсурда» и посмотреть на книгу как на роман в жанре фантастики, то все это уже было. «Сорока на виселице» - это такая смесь из «Улитки на склоне» Стругацких, «Соляриса» Лема (а скорее Тарковского) и «Академии» Азимова. Предопределенность и случайность, невозможность создания закономерностей развития мира и человечества, неведанные опасности, поджидающие в дальних космических странствиях (не злые инопланетяне с щупальцами, а что-то невообразимо-непознаваемое-сводящее с ума), парадоксы бесконечности и конечности, времени и пространства, постоянная обновляемость науки, за которой не поспеть.
Текст, надо сказать, не бездарен. Взять из него отдельные кусочки – они хорошо написаны. Но все вместе – это длинный, слишком длинный абсурд. Это "Замок" Кафки в космическом антураже. Тяжелый, бессмысленный и беспощадный.
Герои не замечают, что у них перепутались и задублировались некоторые дни, что они говорят и делают бессмыслицу, что у них не выполняются базовые законы бытия.
А еще они много-много говорят о своей науке, рассуждают о теориях и принципах, об открытиях и ученых, об экспериментах и философских выкладках – это откровенно тяжело и скучно читать. Автор придумал споры и дискуссии на тему того, чего нет. Это типичный постмодерн, но это тоже уже прошлый век. Чего ради так мучить читателя?
Да в общем-то и бог с ним, пускай! Все бы ничего, если бы это было раза в три покороче.
В общем, вердикт – нет и нет. За что ему хотят «Большую книгу» дать, не представляю (а книга вышла в финал премии).
Я упоминала:
Э.Веркин «Сорока на виселице»
Ф.Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль»
Н.В.Гоголь «Нос»
Ф.Кафка «Превращение», «Процесс», «Замок»
А.Камю «Миф о Сизифе»
С.Беккет «В ожидании Годо»
Э.Ионеско «Лысая певица»
Т.Стоппард «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» (и одноименный фильм, им самим срежиссированный)
А. и Б.Стругацкие «Улитка на склоне»
С.Лем «Солярис» (и фильм Тарковского)
А.Азимов цикл «Академия» (она же «Основание»)
Понравилась статья? У меня есть еще! Ставь лайк, подписывайся, оставляй комментарии, твое мнение важно!
Больше обзоров - в ТГ.