— Мам, да ты шутишь? — в голосе Алексея, звучавшем из динамика телефона, клокотало возмущение. — Ты всерьёз обвиняешь Настю в том, что она проникла к тебе ночью и обрила налысо? Да это абсурд!
Елена Ивановна, прижав аппарат к уху, стояла перед зеркалом в ванной комнате. Дрожащие пальцы касались непривычно жёсткой, оголённой кожи головы. Ещё вчера её холёные серебристые локоны, любовно уложенные в салоне, служили предметом гордости, а теперь лишь жалкие обрывки волос торчали в разные стороны, словно издевательская насмешка. С трудом сглотнув подступивший к горлу ком, она ответила, стараясь сохранить ровный тон:
— Лёша, я в своём уме. Это была она. Я уверена. Ей очень не хотелось, чтобы я затмила её мать на свадьбе. А ещё в минувшее воскресенье я видела Настю в коридоре с ключами от нашей квартиры, когда вы пришли на ужин. Вполне возможно, она сделала дубликат или отыскала запасной комплект в ящике.
— Мам, да ты хоть слышишь себя? — Алексей едва ли не кричал. — Ты хоть понимаешь, как это звучит со стороны? Тебе бы к доктору сходить! Настя всю ночь была рядом со мной. Мы заснули сразу после ужина. Перестань придумывать.
Елена Ивановна закрыла глаза. Она хотела что-то возразить, но слова застряли в горле. Вместо этого она тихо произнесла:
— Приезжай, Лёша, мне нужно, чтобы ты увидел всё своими глазами.
— Мам, у меня свадьба через несколько часов! — в его голосе прозвучало явное раздражение и досада. — Ладно, буду через час. Но это просто ненормально.
Воцарилась тишина. Елена Ивановна убрала телефон от уха и вгляделась в своё отражение. Десятилетия жизни, испещрившие лицо морщинами, поблекшие голубые глаза. А теперь ещё и эта изуродованная голова, словно обглоданная, придавала ей вид тяжелобольной, сломленной жертвы. Внутри вскипала ярость. Анастасия, это наверняка её рук дело. Елена Ивановна припомнила недавние слова будущей невестки, обронённые за ужином: «Моя мама так переживает, что будет выглядеть старше вас на свадебных снимках». Тогда это невинная фраза не показалась ей чем-то особенным. Теперь же всё встало на свои места.
Она медленно опустилась на край ванны. Сегодня – день свадьбы её сына, день, к которому она готовилась долгие месяцы. Салон красоты, маникюр, платье, сшитое на заказ, чтобы выглядеть достойно. И всё это было уничтожено одним-единственным злобным поступком. Елена Ивановна давно подозревала, что Анастасия не просто так вошла в их жизнь пару лет назад. Эта девушка с безупречной улыбкой и холодным пронзительным взглядом всегда держалась отстранённо, но Елена Ивановна нутром чувствовала – за маской скрывается холодный расчёт. И вот теперь этот расчёт проявился во всей своей неприглядной красе.
Спустя час входная дверь с грохотом распахнулась, и в квартиру ворвался Алексей. Следом за ним, словно тень, скользнула Анастасия. Её светлые волосы блестели в лучах утреннего солнца, проникавшего сквозь окно. Она выглядела идеально: безупречный макияж, платье, как будто сошедшая с обложки журнала. Елена Ивановна, всё ещё в халате и с обритой головой, почувствовала себя ещё более жалкой и несчастной.
"Боже, Елена Ивановна, что стряслось?"
Анастасия машинально прикрыла губы ладонью. Её глаза изобразили наигранный испуг. "Какой кошмар! Знаете, что произошло?" Голос Елены Ивановны прозвучал увереннее, чем она предполагала. "Ты это сделала ночью, пока я спала." Анастасия отрицательно покачала головой. Её губы тронула притворная улыбка сочувствия.
"Елена Ивановна, я просто не знаю, что сказать. Это ужасно, но я провела всю ночь с Лёшей. Правда, дорогой?" Она повернулась к Алексею, легонько коснувшись его плеча.
Алексей нахмурился, глядя на мать. "Мам, это правда. Настя никуда не отлучалась. Может, это стресс или что-то с лекарствами?" "Лекарства?" Елена Ивановна возмущенно всплеснула руками.
"Я не принимаю никаких лекарств, Алексей. Твоя невеста проникла сюда и обрила меня налысо, чтобы я казалась смешной на твоей свадьбе." Анастасия картинно вздохнула. Её тон стал мягче, почти нежным. "Елена Ивановна, я понимаю, что вы расстроены, но обвинять меня в таком - это просто нелепо. Лёша, может, твоей маме действительно нужна помощь?" Она посмотрела на Алексея с таким участливым видом, что Елена Ивановна едва сдержала крик. Алексей отвёл взгляд, на его лице отразилась смесь смущения и раздражения.
"Мам, давай не будем устраивать сцен. Сегодня наш праздник. Может, ты просто наденешь шляпу или парик? Мы что-нибудь придумаем." Елена Ивановна посмотрела на сына, на его слабовольный подбородок, доставшийся ему от отца, и на глаза, которые когда-то смотрели на неё с восхищением. Теперь в них читалось лишь нетерпение. Она поняла: он не поверит ей, не захочет верить, потому что правда означала бы конфликт с Анастасией, а Алексей всегда избегал конфронтации. "Хорошо", - тихо произнесла она. "Я что-нибудь придумаю".
Анастасия одарила её победной улыбкой. "Вот и отлично. Мы поможем, Елена Ивановна. На Тверской есть замечательный магазин париков, совсем недорогой. Правда, Лёша?" Алексей кивнул, избегая взгляда матери. "Мам, главное, не делай из этого трагедию. Сегодня наш день." После их ухода Елена Ивановна тяжело опустилась в свое старое кресло в гостиной. К глазам подступили слёзы, но она не позволила им пролиться. Она чувствовала, что это только начало. Анастасия задумала нечто большее, чем просто унижение. У неё был план, в котором Елена Ивановна должна была превратиться не просто в обузу, а в проблему, от которой необходимо избавиться. Свадьба стала болезненным ударом. Елена Ивановна, в дешёвом парике, купленном в спешке и нещадно зудящем, сидела в третьем ряду, а не на почётном месте матери жениха. Она наблюдала, как сияющая в белом Анастасия направляется к алтарю, и как Алексей смотрит на неё с обожанием. Так, как когда-то он смотрел на свою мать, когда был ребёнком. Елена Ивановна сжала сумочку, ощущая, как синтетические пряди парика неприятно липнут к шее. Вокруг перешептывались гости. Она улавливала обрывки фраз: "Бедная Елена Ивановна, что с ней случилось?" "Говорят, у неё не всё в порядке с головой." Анастасия действовала умело и расчетливо. Ещё до свадьбы она начала исподволь сеять сомнения в душе Алексея, рассказывая, как странно ведёт себя Елена Ивановна, забывает вещи, что-то выдумывает. Теперь эти слухи расползались, словно туман по полю. Во время свадебного торжества Анастасия превзошла сама себя. Стоя возле главного стола, она во весь голос рассказывала собравшимся о том, как Елена Ивановна обвинила её в том, что она ночью обрила её голову.
Гости ахали и охали. Кто-то смеялся, кто-то сочувственно качал головой. Елена Ивановна, сидя за дальним столом с малознакомыми родственниками, почувствовала, как кровь приливает к лицу. "Она действительно думает, что я это сделала?" - вопрошала Анастасия с наигранным изумлением. "Бедняжка, ей, наверное, очень тяжело. Мы с Лёшей уже думаем, как ей помочь. Может быть, оформить опеку, чтобы она была под присмотром." Елена Ивановна застыла. Вилка замерла над тарелкой. Опека. Вот оно что. План Анастасии прояснился. Если Елену Ивановну признают недееспособной, Алексей получит контроль над её имуществом.
А имущество – это просторная трёхкомнатная квартира в центре Москвы, на Пречистенке, доставшаяся ей от родителей и стоившая целое состояние. Квартира, которую Елена Ивановна всегда планировала оставить Алексею. Но теперь она поняла: Анастасия хочет эту квартиру для себя. Она поднялась из-за стола и направилась в туалетную комнату, подальше от громкого веселья и музыки. В зеркале она увидела чужое отражение. Дешёвый парик, потухший взгляд, сгорбленные плечи. Но в этом отражении было и кое-что ещё. Искорка гнева. Елена Ивановна решила дать отпор. Она не позволит Анастасии сломить её, не позволит отнять её дом, её достоинство, её жизнь. На следующий день после свадьбы Елена Ивановна уже сидела в офисе риэлтора Светланы Михайловны, своей давней знакомой. Светлана недоуменно смотрела на неё. "Елена Ивановна, вы уверены, что хотите продать такую квартиру? Это же настоящая сокровищница.
Вы берегли её столько лет." Елена Ивановна кивнула. Её голос звучал спокойно и уверенно. "Да, я абсолютно уверена. Я переезжаю в Екатеринбург к своей сестре Ольге Ивановне. Хочу начать всё с чистого листа." Светлана вздохнула, перебирая бумаги. "Что ж, сейчас на рынке недвижимости цены хорошие. За вашу квартиру можно выручить приличную сумму. Но всё-таки, почему так внезапно? Не связано ли это как-то со свадьбой Алексея?" Елена Ивановна посмотрела в окно, за которым шумела Москва. Она могла бы рассказать Светлане обо всём: об Анастасии, о её коварном плане отправить её в психиатрическую больницу, о том, как Алексей поверил своей жене, а не матери. Но вместо этого она произнесла: "Пришло время пожить для себя, Светлана Михайловна. Я слишком долго жила ради других." Она также встретилась с юристом, чтобы убедиться, что её решение о продаже квартиры невозможно будет оспорить.
Юрист, пожилой мужчина с густыми бровями, заверил её, что всё в рамках закона. Елена Ивановна почувствовала облегчение.
Она не просто убегала, она защищалась. Следующие несколько недель пролетели в вихре событий. Елена Ивановна раздала мебель в благотворительные организации, оставив только самое дорогое: мамин сервиз, старые фотоальбомы, детские рисунки Алексея, на которых он старательно выводил: "Мамочка, ты самая лучшая!". Она сняла небольшой склад в Москве и перевезла туда коробки с вещами сына – на тот случай, если он когда-нибудь захочет вспомнить, какой была его мать. Алексей позвонил ей через неделю после свадьбы. В его голосе чувствовалась виноватость. "Мам, как ты? Всё в порядке? Мы с Настей очень переживаем."
"Всё прекрасно, Алексей," - ответила она, складывая посуду в коробку. "Я занята. У меня новые планы." "Какие планы?" – в его голосе послышалась настороженность.
"Увидишь", - она улыбнулась, хотя он и не мог видеть. "Не волнуйся, я справлюсь."
Когда объявление о продаже квартиры появилось в сети, Алексей позвонил снова. Теперь он был в панике.
"Мам, что за ерунда? Светлана Михайловна сказала, что ты продаешь квартиру. Почему ты мне ничего не сказала?" Елена Ивановна стояла в пустой гостиной, глядя на голые стены, где когда-то висели их семейные фотографии. "Ты сам сказал, Алексей, что мне нужно начать жить своей жизнью. Вот я и живу." "Но продавать квартиру… Это же наш дом! Где ты будешь жить?" "У меня есть планы", – повторила она. "И, Лёша, не нужно меня спасать. Ты дал понять, что я для тебя - обуза." "Мам, ты всё неправильно поняла!" Его голос дрогнул. "Настя всего лишь хотела… " "Настя хотела оформить надо мной опеку и забрать квартиру", – перебила она его. "Я всё знаю, и я не позволю ей этого сделать." Наступила тишина. Затем Алексей тихо спросил: "Мам, ты действительно думаешь, что я бы такое допустил?"
"Я думаю, что ты уже сделал свой выбор, кому верить", – ответила она и положила трубку. Несколько недель спустя Елена Ивановна стояла на перроне вокзала в Екатеринбурге.
Ольга Ивановна, её старшая сестра, встретила её с широкой улыбкой и крепкими объятиями. Ольга была на несколько лет старше, но выглядела моложе своих лет. Короткая седая стрижка, яркие глаза и неиссякаемая энергия. "Леночка, наконец-то ты приехала!" Ольга взяла её чемодан. "Я уже всё подготовила. У нас будет такая жизнь, закачаешься!"
Елена Ивановна улыбнулась. Впервые за долгое время она почувствовала, что дышит полной грудью. Квартира в Москве была продана, деньги разделены с Ольгой Ивановной, и теперь они могли жить, не считая копейки. Они купили просторную квартиру в центре Екатеринбурга с видом на Исетский пруд и обставили её так, как им хотелось. Мягкие кресла, яркие шторы, книжные полки.
Екатеринбург преобразил жизнь Елены Ивановны. Присоединившись к местному клубу пеших туристов, она обрела круг общения среди ровесников, полных энергии и жизненных историй. Она стала участницей литературного кружка, где вела дискуссии о произведениях Достоевского за чашкой чая с домашним угощением. Помимо этого, она посвятила себя волонтёрству в детской больнице, читая ребятам сказки и чувствуя, как возрождается её внутренний мир. Поддержкой для неё стала Ольга Ивановна. Сестра, прожившая жизнь в одиночестве, но сохранившая оптимизм, научила Елену Ивановну ценить простые радости: утреннюю чашку кофе, городские закаты, забавные воспоминания из юности. Вместе они посещали театр, организовывали поездки в горы на выходные, смеялись до слёз, вспоминая детские шалости с воровством яблок из чужого сада.
Алексей присылал ей письма. Первое послание достигло её через месяц после переезда. Он выражал сожаление, признавал, что не осознавал, насколько сильно её обидел, говорил о чрезмерном поведении Анастасии и просил о возможности восстановления отношений. Елена Ивановна ознакомилась с содержанием письма, но не дала ответа. Ей требовалось время. Она испытывала материнские чувства к сыну, но больше не хотела быть той матерью, которая растворяется в его благополучии.
Несколько месяцев спустя Елена Ивановна находилась в кафе на встрече книжного сообщества. За окном тихонько кружились снежинки, а в помещении царила тёплая атмосфера и слышались оживлённые споры о новой книге. Вибрация телефона прервала беседу; звонила Светлана Михайловна, агент по недвижимости из Москвы. Елена Ивановна попросила прощения и вышла на улицу, чтобы ответить на звонок. "Лена, ты не поверишь, что выяснилось", – голос Светланы был переполнен эмоциями. "Твоя невестка, Анастасия, оказалась настоящей мошенницей. Она опустошила бизнес Алексея, сфальсифицировала документы, перевела средства на свои счета и скрылась. Сейчас Алексей судится с ней, а её разыскивает полиция. Говорят, что это не первый её подобный случай".
Елена Ивановна застыла на месте. Её дыхание превращалось в белые облачка в холодном воздухе. Она предчувствовала что-то подобное, но новость всё равно причинила боль. "А как Алексей?" – тихо произнесла она. "В шоке, разумеется. Он ей так доверял. А она, Лена, она и тебя хотела обмануть, чтобы завладеть твоей квартирой. Хорошо, что ты вовремя уехала". "Да…" Елена Ивановна горько усмехнулась. "Хорошо".
Вернувшись домой, она поделилась новостями с Ольгой Ивановной. Они сидели на кухне, наслаждаясь вином, и Ольга, как всегда, сумела найти повод для шутки. "Ну что, Лена, ты её перехитрила? Ольга подняла бокал. Она хотела отправить тебя в психиатрическую больницу, а теперь сама вынуждена бегать по судам. Вернее, скрываться от правосудия". Елена Ивановна рассмеялась. Впервые за долгое время смех был лёгким и искренним.
Она вытащила последнее письмо Алексея из ящика стола. Он писал о том, что осознал свои ошибки, о том, как Анастасия им манипулировала, и умолял о возможности примирения. Елена Ивановна задумалась. Возможно, она и даст ответ, но не сейчас. Сейчас она хотела жить. "Оля, давай поставим нашу пластинку", – предложила она, поднимаясь с места. "Ту, с Высоцким". Ольга Ивановна радостно захлопала в ладоши. "О, сейчас устроим вечеринку!" Они включили старый проигрыватель, и квартира наполнилась хриплым голосом Высоцкого. Елена Ивановна и Ольга Ивановна танцевали, смеясь, как девчонки, в своей уютной квартире с видом на сияющие огни Екатеринбурга.
Елена Ивановна чувствовала себя живой, сильной и свободной. Она одержала победу не только над Анастасией, но и над собственными страхами. И это было лучшим подарком, который она могла себе преподнести.