Его звали Пип, и он был самым маленьким и любопытным в своем клане. Пока его сородичи грелись на утреннем солнце, стоя столбиком и высматривая опасность, Пип обнюхивал каждый камень, каждую сухую травинку и пытался поймать хвост ящерицы, которая всегда ускользала в последний момент.
Однажды, увлекшись погоней за пустынным жуком, Пип отполз слишком далеко от норы. Внезапно с неба с криком спикировал тень-убийца – орел. Клан, как по мановению волшебной палочки, исчез в подземном лабиринте. Паника, крики, пыль. Пип бросился к знакомому входу, но под ногами у него обвалился старый, никому не нужный ход. Он провалился в темноту, а когда выбрался, засыпанный пылью и страх, на поверхности было тихо и пусто. Нора была мертва. Его семья ушла, спасаясь от хищника, и не заметила его потери.
Так начались его одинокие сутки.
Первый день: Жара и Голод.
Солнце Калахари не знает жалости. Оно жгло его маленькую спину, а нежная кожа на животе, которую обычно охлаждали в норе, теперь обжигалась о раскаленный песок. Пип понял первое правило выживания: ищи тень. Он забился под колючий куст, который едва давал укрытие, но это было спасение.
Голод скрутил его в тугой узел. Раньше еду – сочных скорпионов и жирных личинок – ему приносила мать. Теперь он был сам за себя. Он инстинктивно начал копать. Песок осыпался, но под одним камнем он нашел скорпиона! Малыш атаковал, но скорпион был быстрее и ядовитее. Жало блеснуло, но Пип, наученный с рождения, судорожно отпрыгнул, а затем, поднабравшись смелости, схватил добычу сбоку и изо всех сил укусил ее в голову. Победа! Это был его первый собственный обед. Он был горьким и добытым ценой огромного страха, но он утолил голод.
Ночь: Холод и Страх.
День сменился ночью, и жара превратилась в леденящий холод. Из норы доносился уютный запах семьи, тепло тел. Здесь же был только пронизывающий ветер и звезды, холодные и равнодушные. Каждый шорох заставлял его вздрагивать. В темноте охотились змеи и шакалы. Пип не спал. Он сидел, втянув голову, и дрожал, понимая второе правило: бодрствуй, пока другие спят.
Второй день: Встреча с Змеей.
На рассвете, пытаясь найти воду, Пип наткнулся на старую, высохшую кору. Под ней была чуть влажная земля. Он стал рыть и нашел несколько сочных корешков. Вода!
Но его радость прервал шелест. Из-за следующего куста выползла щитковая кобра. Ее капюшон еще не раскрылся, но глаза уже видели в нем добычу. Сердце Пипа заколотилось. Бежать? Но змея быстра. Инстинкт предков подсказал ему другое. Он встал на задние лапки, выгнул спину, распушил шерсть и издал пронзительный, визгливый крик, который был жалкой пародией на боевой клич взрослых сурикатов. Но это сработало! Змея на мгновение замерла, сбитая с толку этой демонстрацией агрессии. Этого мгновения хватило Пипу, чтобы отскочить и броситься прочь.
Он понял третье правило: даже если ты мал, ты должен казаться большим и опасным.
Третий день: Надежда.
Пип был истощен. Одиночество съедало его изнутри сильнее голода. Он уже почти не боялся, он просто шел, подчиняясь неведомому зову. И вот на горизонте он увидел знакомый пейзаж – группу высоких акаций. Его клан часто кочевал в тех местах.
Он побежал, спотыкаясь о камни. И тогда он услышал это – короткий, отрывистый лай. Сигнал часового! Он побежал быстрее. Вдали он увидел их – несколько силуэтов, стоявших столбиками на фоне заходящего солнца.
Пип из последних сил издал жалобный писк, в котором была вся его тоска, страх и надежда.
Часовой заметил его. Поднялась тревога. Сначала сурикаты настороженно смотрели на этого грязного, исхудавшего странника. Но потом из толпы выбежала его мать. Она узнала его запах, его писк. Она подбежала к нему, начала обнюхивать, вылизывать его спутанную шерсть.
Его втолкнули в новую, большую нору. Его окружали теплые тела, знакомые запахи, тихое повизгивание. Он сожрал двух толстых личинок, которых ему принесли, и свалился без сил в глубоком, первом за много дней, сне.
Пип больше не был самым маленьким и беззаботным. Он стал Пипом, который знал цену тени, воды и дружбы. Он знал вкус страха и сладость возвращения домой. Он выжил. И когда он стоял на вахте на следующее утро, его стойка была тверже, а взгляд – зорче. Он смотрел на бескрайнюю пустыню и знал, что где-то там, возможно, есть еще один маленький сурикат, который борется за свою жизнь. И он был готов защитить свой дом от любой тени в небе.