Вы слышали об этом? У меня в городе просто их нет.
А в соседней стране о них знают больше, чем у нас.
Вероятно, даже сам Владимир Зеленский верит в существование этих очередей. Ведь информация поступает к нему от разведки, которая, в свою очередь, получает её от британских спецслужб.
Цель этих спецслужб — дестабилизировать Россию и укрепить веру украинцев в близкую победу и скорое падение России. Истории о "километровых очередях" идеально вписываются в этот сценарий. Украинцы радуются: мол, их дроны лишили Россию топлива, и теперь она, замёрзшая, сдастся.
Однако и в России находятся те, кто верит в эти слухи. Они рассуждают так:
— В моём городе очередей на заправках нет. Но кто знает, что происходит в других регионах? Может, в Владивостоке, Мурманске или Сочи уже катастрофа, а власти всё скрывают.
За последнюю неделю я проехал и посетил десятки и сотни заправок.
Единственная очередь, длиннее трёх машин, встретилась мне только в одном месте. Там водитель ушёл оплачивать бензин и исчез. Такие ситуации случаются, когда люди забывают, что сначала нужно убрать машину, а потом идти пить кофе.
В остальном же очередей я нигде не видел.
В России насчитывается более 100 нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ), которые производят на 25% больше топлива, чем требуется стране. Эти излишки, составляющие миллионы тонн, обычно экспортируются. Если возникает дефицит топлива, экспорт приостанавливается по экономическим причинам, например, из-за посевной, уборочной или активного туристического сезона.
Уничтожить производство миллионов тонн бензина и дизельного топлива непросто. Повреждения НПЗ оперативно устраняются, и заводы продолжают работать. Украинские дроны, хотя и наносят ущерб, не способны парализовать всю сеть НПЗ. Они — это лишь несколько десятков килограммов взрывчатки, тогда как НПЗ представляют собой огромные промышленные комплексы.
Россия обладает стратегическим запасом топлива на шесть месяцев. Даже если все 100+ российских НПЗ одновременно выйдут из строя, страна сможет полгода обеспечивать себя топливом из собственных резервов.
Кроме того, если один из 100 заводов приостанавливает работу, остальные 99 могут компенсировать этот объём, увеличив мощность всего на 1%. НПЗ России имеют резерв мощности в 25–30%, что позволяет гибко реагировать на любые изменения.
Так что даже если 25% НПЗ России будут одновременно выведены из строя (фантастическая цифра!), то их можно заместить увеличением мощности остальных 75% заводов (сейчас лень углубляться в математику, но вроде правильно посчитал, хотя особая точность тут и не важна).
Подведём итог:
А) Россия производит на 25% топлива больше, чем ей нужно.
Б) Россия может производить ещё на 25% больше, если надо.
В) В России есть стратегический запас топлива на 6 месяцев.
Г) Временно выпавшие заводы можно легко заместить увеличением мощности других заводов.
— Хорошо. Но если всё так прекрасно, чего же тогда бензин дорожает?
Да, дорожает. А что у нас вообще сейчас не дорожает? Есть какие-то такие товары? А, ну да, яйца — подешевели.
А вот, например, вода в бутылках, которую я постоянно покупаю в офис, подорожала с 45 рублей до 130. Это за 1 год.
Почти в 3 раза! Это что, потому что соседи бьют по водяным скважинам?
Нет, конечно. Это называется инфляция. То, чем весь народ России буквально платит за свободу. И это не мои слова — это сам Путин недавно признал.
Ну, оно в принципе и без него было ясно. Так что те 85 рублей, на которые подорожал бутыль воды, — это в том числе плата за разгром НАТО.
Как и немного подорожавший бензин. И лично я не против такой ситуации