Согласно архивным данным, из общего количества 420.000 расстрелянных в годы Большого террора в РСФСР (см таблицу ниже), 130.000 пришлись на Западно-Сибирский край в границах 1937-го (очень компетентные данные сибирского историка репрессий Алексея Теплякова). Цифры настолько ошеломляющие, что при осмыслении вгоняют в ступор. Перед глазами невольно встаёт какой-нибудь штандартенфюрер СС Карл Егер из Литвы, расстрелявший там в 1941-м 136.000 евреев (просто писал о нём недавно и близость цифр удивила).
Кто-то, быть может, на этом месте вознегодует за такие сравнения. И очень правильно, ибо я и сам ярый противник сравнений даже крайне кровавых сталинских репрессий с нацистским геноцидом (не говоря уже об уравнивании). Нацистские преступления — эталон зла и самое дно человеческой деградации. Но факт, что, чисто по масштабам, на всём континенте невозможно сыскать других, хотя бы отдалённо похожих аналогов столь массовых расстрелов.
Возникает вопрос: как, а главное, кто проводил в жизнь эту преступную и бесчеловечную сталинскую политику беззаконий против собственного народа? Предлагаю всмотреться в судьбы самых отъявленных...
1. МИРОНОВ СЕРГЕЙ НАУМОВИЧ (1894 -1940)
И начать следует с начальника УНКВД по Западно-Сибирскому краю Сергея Миронова, настоящее имя которого Меер Иосифович Король. Киевский еврей, выпускник местного торгового училища, в годы революционной смуты присоединился к Красной армии, сделав карьеру по линии Особых отделов. А где военные "особисты", там и чекисты — немудрено, что после Гражданской войны Миронов продолжил карьеру в ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД.
До Большого террора последовательно успел побывать начальником Чечено-Грозненского, Владикавказского и Кубанского отделов ОГПУ, а также начальником Секретно-оперативного управления полпредства ОГПУ по Казахстану. Соответственно рос Миронов и в звании. Горячее лето 1937-го застало комиссара госбезопасности 3-го ранга в должности начальника УНКВД по Западно-Сибирскому краю (ЗСК)...
Благодаря должности 16 июля 1937-го Миронов присутствовал на печально известном столичном совещании высшего руководства НКВД (во главе с Ежовым) с главами региональных управлений. Именно тогда Ежов довёл до сведения ошарашенных чекистов одобренный Политбюро "Оперативный приказ №00447", а также дал наставления по предстоящей операции.
Согласно допросам арестованных при Берии "ежовцев" (подавляющее большинство участников совещания будут расстреляны в 1938-1940 гг.), Ежов тогда поведал подчинённым о "лимитах", заявив, "что если будет расстреляна лишняя тысяча, беды в этом особой нет", а также дал добро на применение пыток при допросах. К слову, прямо на этом совещании Ежов приказал арестовать нескольких глав УНКД (их вскоре расстреляют).
Очевидно, Сергей Миронов очень хорошо уловил сигнал шефа. По крайней мере такой вывод можно сделать из его собственной речи, произнесённой в Новосибирске уже перед своими подчинёнными после возвращения из Москвы. Так называемая "СТЕНОГРАММА ОПЕРАТИВНОГО СОВЕЩАНИЯ НАЧ. ОПЕРПУНКТОВ, ОПЕРСЕКТОРОВ, ГО и РО УНКВД ПО ЗСК" хранится в Архиве УФСБ РФ по Томской области (Д. № 5621. Т. 7. Л. 335 – 339, 340–345.) и я хочу продемонстрировать вам парочку отрывков (всю не могу, она очень длинная).
После угроз, что всё услышанное должно быстро умереть в их головах, а также инструкций о том, что разрешение на аресты от прокуроров не требуются, а всякого рода протоколы, очные ставки и допросы проводить по минимуму, Миронов принялся наставлять подчинённых по поводу расстрельных "лимитов":
Операция проводится сначала только по первой категории – отбирайте наиболее активных(...)
Лимит для первой операции 11000 человек, т.е. Вы должны посадить 28 июля 11000 человек. Ну, посадите 12000, можно и 13000 и даже 15000, я даже вас не оговариваю этим количеством. Можно даже посадить по первой категории 20000 чел. с тем, чтобы в дальнейшем отобрать то, что подходит к первой категории и то, что из первой должно будет пойти во вторую категорию...
Далее он перешёл к "насущному":
Чем должен заняться начальник оперсектора, когда он приедет на место? Найти место, где будут приводиться приговора в исполнение и место, где закапывать трупы. Если это будет в лесу, нужно чтобы заранее был срезан дерн и потом этим дерном покрыть это место, с тем, чтобы всячески конспирировать место, где приведен приговор в исполнение потому, что эти места могут стать для контриков, для церковников местом религиозного фанатизма. Аппарат ни коим образом не должен знать ни место приведения в исполнение приговоров, ни количество над которым приведены приговора в исполнение, ничего не должен знать абсолютно потому, что наш собственный аппарат может стать распространителем этих сведений. Я лично советовал бы начальникам секторов, где большое количество арестованных, над которыми будут приводиться приговора в исполнение, если есть там две-три тюрьмы — использовать несколько мест для приведения приговоров в исполнение.
Не думайте, что это такое простое дело, по Мариинску, например, надо будет, примерно, привести в исполнение 1000 приговоров, в среднем по 30–40 каждый день. Особенно тяжело это будет в таких оперсекторах, как Черепаново. Я бы считал, что целесообразно иметь 2–3 места для крупных секторов, которые наметить самим и не приводить в исполнение приговора в районах, это как правило. В районах категорически запретить приведение приговоров в исполнение – делать это только в оперсекторах.
Каждый начальник оперсектора до приведения приговора в исполнение обязан лично удостовериться, что это тот самый человек. Вы опрашиваете их и это займет у вас в день полчаса. Технику для себя продумайте. Это вопрос, который строжайше оговорен. Надо, чтобы начальник сектора был убежден, что это именно тот человек, который подлежит расстрелу.
Пусть каждый из вас сообщит 2–3 места лично на моё имя и мы утвердим эти места. Лучше всего в этом случае пользовать кладбище. С этим вопросом ясно...
Далее Миронов перешёл к будущей работе "тройки", которую сам же и возглавлял:
Теперь следующий вопрос стоит о порядке представления дел на тройку, о порядке просмотра дел мы говорили. Дела, которые идут на тройку вы должны направлять ежедневно, не ждите, чтобы они у вас накапливались, так как вы будете иметь, каждый оперсектор, здесь по одному работнику, кoторый будет докладывать дела по вашему сектору. Не накапливайте дела на 100–200 человек. Если будете накапливать, вы создадите трудность для тройки, которую вы не учитываете. Я могу в сутки прослушать 500–600 дел, но ведь мне нужно время для работы и по организованной контрреволюции, если же вы будете посылать 800–1000 дел, а потом три-четыре дня ничего, этим самым вы будете затягивать рассмотрение дел, так как кроме 11000 еще пройдет по РОВСовскому делу 4–5 тыс. человек, вы можете загрузить так тройку, что она в три месяца не управится с этой работой. Все, что заканчиваете, каждый день чтобы непрерывным потоком шло сюда. Не смущайтесь, имеете 10 дел, посылайте 10, сколько заканчиваете столько и посылайте, чтобы был непрерывным поток дел. Вы будете этим разгружать места заключения и у вас появится большая маневренность, так как надо будет приступать к операции по второй категории, а потом имейте в виду, что материальные средства, которые мы имеем, ограничены. С точки зрения и материальных затрат это очень важный вопрос...
Затронул он на совещании и судьбы семей репрессированных:
Вопрос об учете семей. Семьи должны учитываться параллельно с проведением операции. Эта анкета или протокол опроса о семейных и личных связях должен быть приложен к делу и направлен нам на тройку. Приучитесь, чтобы эти данные были при каждом деле. Почему они нужны нам? Не исключена возможность, хотя в этом году все семьи первой категории не высылаются, а высылается лишь часть из них, но в будущем они могут быть высланы. Стоял вопрос, чтобы семьи первой категории выслать сразу, а когда подсчитали, что это будет стоить, вышло 1 миллиард рублей. Выходит – это очень дорого. Все семьи первой категории высылать мы не будем, но на учет их надо взять. Из этого учета наиболее активные семьи придется, видимо, высылать В этом году. Один экземпляр анкеты о личных и семейных связях направляйте сюда и один начальнику oперсектора. Ни одного дела без приложения такой анкеты рассматриваться на тройке не будет, гак только дело прибывает в оперативный секретариат, анкета из дела изымается и поступает в особую папку учета связей по данному району. Если этого вы не будете делать сразу, создастся большая трудность...
И т.д. и т.п. в таком же духе. Собственно, неудивительно, что итогом "массовых операций" УНКВД ЗСК под руководством Миронова стал расстрел более 130.000 советских граждан. Спущенный из Москвы "лимит" был превышен более чем в десять раз!
Думаю, вы понимаете, что подобный персонаж и сам никоим образом не мог пережить "ежовщину". После назначения наркомом НКВД в ноябре 1938-го Берия начал чистку аппарата. В январе 1939-го дошла очередь и до Миронова. "Был бы человек, а дело найдётся" — после ареста его дежурно обвинили в шпионаже и спустя ровно год инициалы Миронова оказались в сталинском "расстрельном списке" из 346 имён. Спустя неделю Военная коллегия Верховного суда проштамповала предрешённый вождём приговор и 22 января 1940-го экс-начальника УНКВД ЗСК расстреляли. Реабилитирован не был.
2. ГОРБАЧ ГРИГОРИЙ ФЁДОРОВИЧ (1898 — 1939)
Ещё один жесткач сибирского Большого террора. Родился в Полтаве и так же как Миронов пришёл в ВЧК-ГПУ из Особых отделов Красной армии после Гражданской. В 1922 году, то есть на заре карьеры, увольнялся из органов (и даже партии) за некие "злоупотребления", но затем смог вернуться и сделать приличную карьеру в ОГПУ...
Очевидно, что ещё в начале 30-х сошёлся с Мироновым по службе на Северном Кавказе (где постоянно с ним пересекался), поэтому немудрено,что лето 1937-го встретил его замом по УНКВД ЗСК. С развёртыванием "кулацкой операции" в начале августа 1937-го (тот самый ежовский "приказ №00447“) лично возглавил НКВД Омской области.
В историю сталинских репрессий Горбач вошёл одним из самых отпетых "стахановцев". Увеличение "лимита" он затребовал ещё до старта операции!
Так, согласно разнарядке приказа №00447, Омской области под "1-ю категорию" изначально отводилась 1000 человек. Но Горбач поспешил отрапортовать, что уже арестованы... 3000. Что делать, не выпускать же их теперь? Запрос Горбача оперативно удовлетворили. Спустя две недели он прислал новое сообщение, поведав,что в ожидании расстрела в омских тюрьмах томятся уже... 5000 человек. Что делать, можно ли ещё раз увеличить расстрельный "лимит", но с запасом, хотя бы до 8000? Как оказалось, не только можно, но и нужно! На шифровке кровавого Горбача вождь поставил резолюцию: "Тов. Ежову. За увеличение лимита до 8000. И. Сталин".
Уже в сентябре 1937-го ЗСК разделили и Горбача назначили начальником УНКВД Новосибирской области, в отделах которого при нём стали пытать самыми невообразимыми способами. Неудивительно, что новоявленный глава местного НКВД регулярно отчитался в Москву о раскрытии десятков никогда не существовавших организаций. Вот лишь несколько самых фантастичных:
- "Сибирский комитет ПОВ",
- "Новосибирская троцкистская организация в РККА",
- "Новосибирский троцкистский террористический центр",
- "Новосибирская фашистская национал-социалистическая партия Германии",
- "Новосибирская латышская национал-социалистическая фашистская организация" и т.д. и т.п.
Горбач неоднократно хвастался, что благодаря его "работе" в области трижды сменилось все районное, городское и областное начальство. Говорят, что зам. Ежова Фриновский на одном из совещаний в январе 1938-го поставил главу новосибирского НКВД в пример другим и воскликнул: "Вы слышали? 55 тысяч арестованных! Ай да Горбач! Вот молодец!". За усердие его даже наградили Орденом Ленина.
После знаменитого бегства чекиста Люшкова из СССР старший майор госбезопасности Горбач возглавил Дальневосточное УНКВД. Он отлично понимал, зачем московское начальство отправило его туда, поэтому развернул на новом месте настоящее репрессивное побоище. За "чисткой" данного края от "врагов" его и застала смена караула на Лубянке. Уже 28 ноября 1938-го по представлению Берия Горбач был арестован и 7 марта 1939-го расстрелян. Разумеется, с одобрения вождя и через "список". С собой в могилу он унёс очень многие тайны...
3. ОВЧИННИКОВ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (1898 -1941)
Наконец, третий, о ком хотелось бы напомнить в связи с репрессиями в Сибири, был подчинённым первых двух и в звании капитана госбезопасности занимал скромный пост начальника Томского гортдела НКВД.
И снова перед нами типичная чекистская биография: Гражданская война — Красная армия — продотряды — ГПУ и т.д. В 20-х прошёл путь от обычного "опера" до начальника крупного горотдела, где и встретил 1937-й. В годы Большого террора параллельно возглавлял и Томский "оперсектор НКВД", курировавший все "массовые операции" ведомства в регионе.
Об "успехах" Овчинникова говорят следующие цифры: в 1937-1938 гг. в Томском оперсекторе были арестованы 12.200 человек, из которых 9.600 расстреляли. Из них на сам Томск пришлось 4.400 арестованных и 3.857 расстрелянных. Всё бы ничего, но эти цифры составляли 3% и 2.6 % от общего количества жителей города (145.000). А это, на секундочку, уровень потерь достаточно приличной войны!
Помимо пыток, арестов и прочих репрессивных прелестей данный персонаж прославился в городе как неудержимый сластолюбец. Ввиду достаточно видной внешности и высокого служебного положения, соблазнять женщин ему было относительно легко. Но не всегда. Известен случай, когда, добиваясь близости от одной из своих сотрудниц, он последователшьно отправил в лагерь сначал её мужа-интеллигента, а ничего не добившись — и её.
В общем, отрывался перед своим концом этот молодец "по-чёрному". А то, что закончит он плохо, я думаю, столь опытный чекист с определённого времени даже не сомневался...
Его арестовали летом 1939-го и дежурно обвинили в "перегибах". Известно, что в камере Овчинников буйствовал и исписал все стены антисоветскими стишками. Стоит отметить, что боялись его и сокамерники, которых он буквально "выстроил", подчинив своей воле. Вышеупомянутый сибирский историк Тепляков привёл выдержку одной из обяснительных Овчинникова следователям, в которой он рассказывал о своёй непростой участи:
Да, безумная обстановка 1937 года, безумное проклятое время, тот психоз, которым были охвачены все мы, лишили разума и обрекли с неизбежностью рока на действия, которые возведены сейчас в преступление… […] Я был поражён установками на размеры операции, на упрощённый порядок следствия… переживал тогда жуткие минуты страшной внутренней борьбы, примерял свою совесть и рассудок, не согласные с этой операцией, с необходимостью выполнения долга службы, диктуемого сверху, со ссылкой на Москву, но бороться с этой линией УНКВД не смел, т. к. думал, что раз Москва требует, значит так надо, значит я оперативно и политически отстал, не вижу того, что видно с московской колокольни, на которой сидел Ежов. А ведь Ежов не только нарком НКВД, это для меня был прежде всего секретарь ЦК и председатель комиссии партконтроля. Это, как говорится, не фунт изюму. Все ссылки на него [со стороны УНКВД] я понимал прежде всего как ссылки на указания ЦК ВКПб)...
Хотя судьба Овчинникова была предрешена, ему неожиданно повезло. 7 декабря 1940 года приговором Военного трибунала войск НКВД Западно-Сибирского округа он был лишен звания "капитан госбезопасности" и приговорён к 10 годам ИТЛ. Повторюсь, с учётом его биографии, статуса и времени — невероятное везение!
Ему бы успокоиться, залечь на дно, "схорониться", но он продолжил заваливать инстанции жалобами, чем, вероятно, и взбесил новое чекистское руководство...
Уже 24 марта 1941 года приговор Ивану Овчинникову оперативно пересмотрели и заменили срок на высшую меру наказания. 18 мая того же года бывшего главу Томского НКВД расстреляли.
Вот, собственно, небольшой срез главных производителей массовых репрессий в конкретно взятом регионе. Хвала богам, хорошо изученном, благодаря таким историкам, как Тепляков.