Знаешь, иногда кажется, что жизненные трудности приходят откуда не ждёшь. Вот у меня они пришли сразу с двух сторон: от родственников и от тех, кого считала почти семьёй.
Всё началось со свекрови. Инна Петровна, мама моего мужа Степана, перед самым моим декретом пришла к нам с просьбой одолжить крупную сумму. Нужно было срочно заняться зубами — не просто полечить, а сделать всё «под ключ» в платной клинике. Говорила про какие-то акции, скидки, которые вот-вот закончатся.
Я была против. У нас с мужем и так всё хрупко: съёмная квартира, его зарплата скромная, а впереди — декрет с ребёнком. Я годами копила «подушку безопасности», откладывая с каждой зарплаты, чтобы в декрете хоть немного не переживать о деньгах. И вот отдать эти накопления… Но Степан уговаривал: «Мама обещает, что скоро продаст свою долю в наследственной квартире и сразу вернёт. Ты что, мне не доверяешь?»
Честно? Не доверяла. Но муж смотрел такими умоляющими глазами, что я сдалась. Деньги ушли, зубы у свекрови засияли голливудской улыбкой, а вот возвращать долг она не спешит. Уже почти год прошёл, а она делает вид, что ничего и не было. Как будто так и надо — взять у невестки последнее и молчать.
А мы тем временем считаем копейки. Ребёнку нужны подгузники, смесь, одежда по росту. Аренду надо платить исправно, а то вышвырнут. Я не могу выйти на работу — сын постоянно на руках, да и с кем его оставить? Иногда смотрю на фото в соцсетях: Инна Петровна сияет улыбкой, хвастается новыми фото с внуком. А мне от этой улыбки тошно — ведь она оплачена нашими с ребёнком средствами.
Степан пытается говорить с матерью, но она отделывается фразами: «Квартира пока не продаётся, жду покупателя». А когда я прошу его быть настойчивее, он обижается: «Ты что, предлагаю прижать мать? У неё нет денег!» И ему, видите ли, стыдно торопить родную маму. А вот сидеть без денег с женой и ребёнком — не стыдно.
В итоге я поставила ультиматум: или он решает вопрос с долгом, или ищет вторую работу. Меня не волнует, как он будет высыпаться. Это его мама, это он уговорил меня одолжить деньги. Почему страдаю я и мой ребёнок?
Но это была лишь половина истории. Вторая началась, когда я устроилась на работу в супермаркет. Пришлось — денег не хватало катастрофически. Мне повезло: взяли быстро, а обучать меня назначили Диану — бойкую, весёлую женщину, которая сразу стала ко мне обращаться на «ты» и взяла под своё крыло.
Она была моей ровесницей, с похожей судьбой: муж на вахте, сын-подросток, ипотека. Мы быстро сдружились. Вместе выкладывали товар, вместе жаловались на усталость, а в выходные ходили в кафе пить вино. Она стала мне почти сестрой. Я делилась с ней переживаниями о свекрови, о долге, о том, как тяжело сводить концы с концами. Она поддерживала, давала советы.
Но всё изменилось, когда её муж вернулся с вахты — не просто вернулся, а потерял работу. Компания обанкротилась, и его уволили без выходного пособия. Диана стала мрачной, жаловалась, что муж впал в депрессию и не ищет новую работу. А тут ещё ипотека висела давилом.
Я старалась её подбодрить: «Всё наладится, главное — держаться». Но сама не замечала, как она отдаляется. Перестала звать в гости, уходила с работы первой, избегала разговоров. А потом в магазине начались странности.
Сначала перед Новым годом случилась крупная недостача. Все лишились премии. Я расстроилась — планировала купить детям подарки, а тут как обухом по голове. Тогда же я случайно увидела, как Диана на складе прячет в сумку дорогой коньяк. «Покупаю к празднику», — буркнула она и нервно отвернулась. Мне стало не по себе, но я прогнала дурные мысли: «Не может быть, мы же друзья».
Но через месяц недостача повторилась — уже в двойном размере. Директор был в ярости. Собрал всех и заявил: «Вор среди вас. Кто сознается — уволю без последствий. Нет — вычту из зарплат всех».
И тут Диана сделала шаг вперёд. Не глядя на меня, сказала: «Прости, но молчать не могу. Недостачи начались, когда появилась Арина». Я онемела. Это же меня она назвала воровкой! Коллеги смотрели на меня с подозрением, а я не могла вымолвить и слова — комок в горле стоял.
Но тут вышла тихая Стелла, с которой я почти не общалась. «Ворует Диана, — твёрдо сказала она. — Я видела, как она выносит полные сумки, а охранник Толик делает вид, что проверяет». Диана кричала, что это клевета, но директор вызвал охранника, и тот быстро сознался: они с Дианой работали в сговоре.
Её уволили в тот же день. А я стояла и не могла поверить: человек, которому я доверяла, которому жаловалась на жизнь, пытался подставить меня, чтобы скрыть собственную кражу.
Теперь я осталась с двумя предательствами: от свекрови, которая живёт с нашими деньгами и не собирается их возвращать, и от подруги, которая готова была уничтожить меня ради собственной выгоды.
Иногда вечером, укачивая сына, я думаю: а не слишком ли я доверчива? Может, надо быть жёстче? Но потом смотрю на спящего ребёнка и понимаю: нет, лучше оставаться собой. Просто теперь я научусь отличать тех, кто готов поддержать, от тех, кто ищет только своей выгоды. И пусть этот урок дался дорогой ценой — он того стоил.