Женщина, которая с нетерпением ждала внука, теперь методично травила его сознание против нас. Ирина Петровна, моя свекровь, с первых дней проявляла к ребенку болезненную одержимость. Помню, как приезжала из больницы, едва взяв сына на руки, а она уже тут как тут, выхватывала его у меня с упреком:
— Не умеешь ты правильно младенцев держать, Леночка! Костей хрупких не жалеешь! Дай я!
Сначала я терпела, старалась быть мягкой, но вскоре запасы вежливости иссякли. Мое сопротивление она восприняла как объявление войны.
Она всегда была мастером скрытых интриг. Помню, как пропал мой старинный кулон, подарок бабушки. А через неделю я увидела его на Ирине Петровне.
— Это же мое! — не выдержала я.
Она лишь холодно усмехнулась:
— Что ты мелешь? У мужа моего был точно такой. Он мне его и подарил.
Мой супруг, Максим, знал правду, но доказать что-либо было невозможно. Она всегда выходила сухой из воды.
Однажды, после нашего семейного ужина, раздался ее звонок. Она, задыхаясь, сообщила, что я чуть ли не насмерть отравила ее тем самым пирогом с вишней.
— В какой вы клинике? — испугалась я тогда. — Сейчас приеду!
В ответ — гудки. Когда Максим заглянул к ней под предлогом забрать забытые документы, она была дома, абсолютно здорова и варила борщ.
С рождением Миши все усугубилось. Некоторое время она вела себя тихо, но потом снова вошла в нашу жизнь, выпрашивая встречи. Слезные мольбы по телефону:
— Лена, я все осознала! Дай мне возможность исправиться, увидеть малыша!
Я опять поддалась. Это была роковая ошибка.
Недавно, чтобы я могла заняться своей запущенной спиной, она стала забирать Мишу из садика. Вроде бы все шло хорошо: гуляли, кормили, возвращали домой уставшего и довольного. Наш трехлетний сынишка уже вовсю строил сложные предложения. И вот вчера, вернувшись от бабушки, он подошел ко мне, глядя серьезными глазами.
— Мам, я кушать не стану.
— Хорошо, перекусим позже.
Но к вечеру он упрямо отодвинул тарелку.
— Ты не голоден? — спросила я.
— Нет.
— Тогда в чем дело?
— Я больше не буду. Никогда.
Я опустилась перед ним.
— Миш, почему?
— Ты хочешь сделать мне плохо с едой.
Мы с Максимом переглянулись в леденящем душу ужасе.
— Откуда ты такое взял? — тихо спросил муж.
— Это бабуля сказала. Она думает, что мама опасная.
— Бабушка тебе это прямо сказала? — переспросила я.
— Ага. Но я тебе верю. Ты готовишь вкусно.
Максим молча вышел из комнаты, чтобы позвонить. Я же обняла сына.
— Давай поужинаем вместе? Я попробую каждую ложку раньше тебя, обещаю.
Пока он с недоверием, но соглашался, из гостиной доносился гневный голос свекрови:
— Да он все выдумывает! В его возрасте дети фантазируют! Это в саду наверняка кто-то нашептал!
Я не верила ни единому слову. Слишком уж знаком был этот почерк. Она уже пыталась обвинить меня в отравлении. Какая была цель на этот раз? Посеять в нем страх? Отнять у меня сына? У нее не вышло. Вернее, пока не вышло.
Сейчас, глядя на спящего Мишу, я понимаю — доверию конец. Война, которую она начала так давно, перешла черту. Теперь я буду защищать своего ребенка не от навязчивой любви, а от чудовищной лжи. И никакие ее манипуляции больше не сработают.