Глава 1
- Алла, где мои носки?
- Мам, а почему завтрак до сих пор не готов?
- Где мои таблетки, Алла?
- А куда дели пульт?
- Кто взял мой пенал?
Эти вопросы подобно стрелам впиваются в меня, пока я пытаюсь разобраться с делами. Найти мужу носки, приготовить дочери любимый круассан с красной рыбой и творожным сыром, дать свекрови таблетки, найти пульт, чтобы свекор мог посмотреть телевизор и разыскать пенал сына. Впрочем, с последним проблем не будет, точно помню, что Никита вчера закинул его под кровать.
Бегая по квартире, как в одно место ужаленная, я внезапно останавливаюсь напротив кухни, где моя семья с радостью уплетает поданный мною завтрак. Причем, у каждого были свои предпочтения.
Оле подавай круассан, Виктору и Никите яичницу с беконом, свекрам кашу на молоке... Каждое утро мне приходилось вставать на час раньше, чтобы успеть всё приготовить.
Замерев на месте, я как заворожённая смотрю на них, довольных, сытых, весёлых... Смотрю и почему-то отчётливо понимаю, что почему-то мне за этим столом места нет. Ни один из них не подумал дождаться меня, налить мне чаю, предложить отдохнуть и перевести дух. О помощи я уже вообще молчу...
- Могли бы и меня к столу пригласить, - непроизвольно вырывается из груди, и на мгновение на кухне воцаряется тишина.
- Зачем? - наивно уточняет Оля. - Ты же потом можешь позавтракать, когда мы уйдём.
Действительно, и чего это я такие глупые вопросы задаю?
Позавтракав, дети убегают в школу, муж на работу, Нина Николаевна и Виталий Иванович уходят в поликлинику. Закрыв за свекрами дверь, я мельком смотрю на своё отражение в прихожей и вздрагиваю всем телом, потому что увиденная картина мне совершенно не нравится.
Синяки под глазами занимают уже чуть ли не пол лица, волосы взъерошены, губы нервно подрагивают, на халате красуется пятно от соуса... Да уж, видок как из преисподней! Так плохо я не выглядела даже в декрете.
Нет, правда.
Восемнадцать лет назад, когда родилась Оля, я умудрялась найти время, чтобы следить за собой. Волосы всегда были чистыми, одежда опрятной, на руках красовался маникюр... Через два года родился Никита, и я по-прежнему ухитрялась выглядеть хорошо.
Но потом...
Потом дети выросли, и что-то пошло не так.
Вот никак не могу уловить тот момент, когда я из жены, матери и дочери превратилась в кухарку и домработницу.
Может, это случилось когда свёкры переехали к нам? Мы с Виктором и детьми проживали за городом, и его родители очень хотели жить с нами.
- У вас и воздух свежий, и река рядом, и лес... - вздыхала свекровь, - а у нас с отцом уже сил нет жить в этом загазованном городе.
- Может, вам на дачу переехать? - предложила я, на что свекровь всплеснула руками:
- Алла, ты что! Там же никаких удобств, туалет на улице, летний душ! Как мы там жить будем?
Виктор, который присутствовал при этом разговоре, поспешил меня пристыдить.
- Алл, ну что ты в самом деле? У нас дом - двести пятьдесят квадратов, всем места хватит! Мама, конечно, мы согласны принять вас. Начинайте сборы.
Нина Николаевна картинно всхлипнула.
- Спасибо, Витенька!
Посмотрев на меня, она быстро добавила:
- Но вы не волнуйтесь, мы понимаем, что вы хотите своей семьёй жить... Мы все свои накопления все-таки в дачу вложим, сделаем там ремонт. А пока нашу квартиру сдадим и переедем к вам.
Я наивно полагала, что так и будет. Думала, свёкры какое-то время побудут у нас, пока на их даче будет идти ремонт, однако, совместное проживание растянулось на долгие годы, а про ремонт никто так и не вспомнил.
С годами характеры что у свёкра, что у свекрови начали портиться. Они становились требовательными, властными, капризными и искренне полагали, что я должна выполнять любую их прихоть по первому требованию.
Услышав тихий писк посудомойки, возвращаюсь на кухню и вновь погружаюсь в свои мысли.
А может, моя жизнь повернула не туда, когда Виктор предложил мне бросить работу?
- Алл, денег нам хватает, - сказал он, -а вот домашнее хозяйство требует внимания. Может, бросишь свою работу?
Тогда его предложение показалось мне заманчивым. Работа бухгалтером в небольшой логистической компании не приносила мне ни хорошего дохода, ни удовольствия. А вот кулинарить и наводить уют в нашем большом доме мне нравилось всегда.
В общем, я согласилась на предложение Виктора и уволилась.
И первое время всех всё устраивало. Я вдохновенно готовила разные блюда, наводила порядок, встречала детей из школы, делала с ними уроки...
Но потом я очень быстро поняла, что это игра в одни ворота.
Я не могла устать, не могла заболеть, не могла просто не иметь желания заниматься домашними делами, потому что на все свои аргументы я всегда слышала один и тот же ответ:
- Но ведь ты же не работаешь, не учишься, ты молодая, здоровая... Так от чего ты устаёшь?
И вообще, готовит мультиварка, стирает стиральная машинка, посуду моет посудомойка... Короче, у меня не жизнь, а малина, и нечего мне тут ныть.
Все мои доводы развивались о толстую стену непонимания.
Нет, бывали периоды, когда я взрывалась, устраивала скандал, топала ногами и кричала, что я не прислуга...
Тогда домашние ненадолго унимались. Дети убирались в своих комнатах, Виктор снисходил до того, что мог сам разогреть себе обед, его родители не дёргали меня ежесекундно по поводу и без...
Правда, эти периоды затишья обычно длились несколько дней, а потом всё начиналось по новой.
Я чувствовала себя в западне. Отчаянно хотелось вырваться на свободу, несколько раз я всерьёз думала о разводе, но... Смелости не хватало.
Так я и плыла по течению бытовой рутины, которая уничтожала меня, как личность, как женщину и как человека. И я понятия не имела, что с этим делать.
Переделав кучу дел, я кое-как привожу себя в порядок. Меня еще ждёт стирка и глажка, но, взглянув на гору одежды, я машу рукой и выхожу на улицу.
Добравшись до ближайшей кофейни, заказываю себе латте с карамельным сиропом и решаю хоть немного прогуляться и проветрить голову.
Бреду по аллее, погруженная в свои мысли и вздрагиваю, когда меня окликает звонкий голос:
- Эй, красивая, стой! Давай погадаю!
Обернувшись, вижу перед собой молодую цыганку. Чёрные волосы, карие глаза, белоснежная улыбка, яркие юбки, куча браслетов, цепочек... Да, точно цыганка. Только вот неестественно пухлые, явно сделанные в кабинете косметолога губы, меня несколько настораживают.
- Спасибо, не надо, - бросаю я и ускоряю шаг.
Но цыганка каким-то непонятным образом меня опережает.
- Стой, Алла. Просто так погадаю, денег не нужно.
Остановившись как вкопанная, я смотрю на недоумением.
- Откуда вы знаете моё имя?
- Это неважно. Слушай меня внимательно, Алла. Беда надо тобой висит страшная. Болезнь вижу тяжёлую, болеть будешь долго и умирать мучительно...
- Бред какой-то! - резко вскрикиваю я. Очень хочется уйти подальше от этой цыганки и её страшного пророчество, но ноги будто бы к земле приросли.
- Нет, Алла, - цыганка качает головой, - я всё точно вижу. Но... Погоди-ка есть один способ предотвратить болезнь!
- И какой же? - подозрительно уточняю я.
Схватив меня за руку, цыганка всматривается в мою ладонь.
- Та-ак... Вижу, устала ты от жизни своей. Терпишь всё, страдаешь молча, держишь всё в себе... Да? Вижу, вижу... Так... Если перестанешь терпеть и поменяешь свою жизнь, беда мимо пройдёт. Так что прекрати терпеть, Алла. Прекрати, слышишь? Поняла меня? Иначе быть беде!
Резко отпустив меня, цыганка разворачивается и уходит прочь, а я с ужасом смотрю ей вслед, пока она окончательно не теряется в толпе.
Ну и что это сейчас было?!