Прощание Андрея: «Что бы ни случилось, не хороните меня здесь»
Перед отъездом на фронт Андрей говорит отцу слова, которые повиснут в воздухе как зловещее предзнаменование.
[Пролог: Решение, повисшее в воздухе]
Утро отъезда. В доме Болконских царит не просто суета сборов — царит тяжелая, давящая атмосфера прощания, которое все чувствуют, но никто не решается озвучить. Князь Андрей принял решение. Он не просто возвращается в армию. Он бежит. Бежит от фальши салонов, от нелюбимой жены, от давящей опеки отца, от самого себя, который не нашел здесь покоя.
Но это бегство — навстречу смерти. Он не знает этого точно, но чувствует всем нутром. Предстоящая кампания видится ему не чередой блестящих побед, а гигантским жерновом, который перемелет тысячи судеб. И его в том числе.
[Акт I: Прощание с отцом. Суровость как форма любви]
Сцена прощания с отцом лишена каких бы то ни было сентиментальностей. Два болконских стоят друг напротив друга — два кремня.
- Последние распоряжения: Старый князь, пряча волнение под маской сухости, дает сыну письма к своим старым связям в штабе. Это его способ защиты, его попытка хоть как-то прикрыть сына с высоты своего опыта и авторитета.
- Просьба-приказ: «Служи честно. Но помни: лучше быть раненным и убитым, чем пленным. Позор плена я не перенесу». В этих словах — весь старый князь. Его идеал — смерть с честью, а не жизнь с пятном. Для него плен — не несчастный случай на войне, а моральное падение.
- Слово, которое всё меняет: И вот, в самый последний момент, князь Андрей произносит фразу, которая обрывает все привычные сценарии прощания. Вместо «прощай» или «береги себя» он говорит нечто шокирующее:
«Простите меня, ежели я перед вами виноват... А ежели я буду убит и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя... как я вам сказал, чтобы он вырос у вас... сделайте милость.»
Давайте разберем эту просьбу:
- Она начинается с покаяния: «Простите меня...» Андрей чувствует свою вину перед отцом — вину за несходство характеров, за неоправданные ожидания, за свою холодность.
- Она прямо говорит о смерти: «...ежели я буду убит...» Он не прячется за эвфемизмы. Он называет вещи своими именами, как и подобает болконскому.
- Это — завещание. Он доверяет отцу самое дорогое — будущее своего нерожденного ребенка. И он просит о конкретном: воспитать его в строгости, в трудах, вдали от развращающего влияния света. Он хочет, чтобы его сын стал продолжателем дела Болконских, но без тех ошибок, которые, как он чувствует, были в его собственном воспитании.
Старый князь, пораженный, коротко бросает: «Жене не отдавать?» — получает подтверждение и, не в силах больше говорить, быстро обнимает сына и отворачивается. Его мир, построенный на железной логике, дал трещину от этой пронзительной человечности.
[Акт II: Прощание с женой. Невысказанная трагедия]
Сцена с Лизой еще более тяжела. Она в слезах, ее хорошенькое личико распухло. Она не понимает глубины происходящего, но чувствует надвигающуюся беду.
- Детские упреки: «За что? За что ты меня оставляешь? За что?» — ее главный вопрос. Она не понимает его внутренней борьбы, его тоски. Для нее его отъезд — непонятная жестокость.
- Безнадежность диалога: Князь Андрей не может ей ничего объяснить. Его ответы формальны и холодны: «Я должен ехать». Между ними — стена. Он смотрит на нее, на ее беременный живот, и испытывает не любовь, а тяжелую, давящую жалость и чувство долга.
- Жест вместо слов: В последний момент он берет ее за подбородок и приподнимает ее заплаканное лицо. Этот жест — странная смесь нежности и отчуждения. Он не целует ее. Он как бы ставит точку в их отношениях. «Прощай, Лиза», — говорит он, и в этом «прощай» звучит навсегда.
Он выходит из комнаты, оставляя ее одну в ее горе, которое он не в силах разделить.
[Акт III: Прощание с сестрой. Молчаливое благословение]
Самое светлое и одновременно самое печальное прощание — с княжной Марьей. Здесь нет слез, нет упреков. Есть понимание.
- Дар веры: Марья протягивает ему маленький образок Спасителя на серебряной цепочке. Это не просто оберег. Это — частица ее души, ее главное сокровище. «Умоляю тебя, Андрюша... ради меня...» — она не договаривает, но он понимает: «...верь».
- Обещание: «Обещай мне, что никогда его не снимешь». И он, скептик и рационалист, обещает. Потому что это просьба не религиозного фанатика, а любящей сестры, чью веру он, даже не разделяя, бесконечно уважает.
- Предчувствие: Они смотрят друг на друга, и в этом взгляде — вся грядущая разлука, вся боль возможной потери. Марья, с ее духовной чуткостью, вероятно, чувствует, что провожает его если не на смерть, то в самое пекло испытаний.
Он целует ее. В этом поцелуе — благодарность, прощение и просьба о прощении.
[Акт IV: Отъезд. Разрыв с прошлым]
Коляска трогается. Князь Андрей не оглядывается. Оглянуться — значит показать слабость, поддаться чувству. Он смотрит строго вперед, на дорогу, ведущую к войне, к неопределенности, к его личному Аустерлицу.
Отец, сестра, жена — все они остаются позади. С ними остается его прошлая жизнь. Впереди — только будущее, туманное и грозное.
Заключение: Завещание живого
Восемнадцатая глава — это акт духовного завещания, которое князь Андрей составляет при жизни.
- Отцу он завещает своего сына и продолжение фамилии.
- Жене он завещает жалость и чувство вины.
- Сестре он завещает обещание хранить ее веру в своем сердце.
- Самому себе он не завещает ничего, кроме права идти навстречу своей судьбе, какой бы страшной она ни была.
Его последние слова в Лысых Горах — не о себе, а о других. Это высшая степень ответственности и отречения. Он уезжает не просто офицером, следующий к месту службы. Он уезжает как человек, сознательно обрывающий последние нити, связывающие его с миром покоя и семейного уюта, чтобы с чистой совестью встретить то, что уготовила ему судьба под холодным небом Европы.
Дорогие друзья делитесь своим мнением в комментариях.