Я – Марс. Не планета, а суть. Я – гул артиллерии перед залпом, хруст кости под ударом приклада, холодная сталь штыка, входящего в плоть. Я – бог этой войны, и поле моего храма простирается от дымных окраин Донецка до израненных земель Харьковщины. Они называют это СВО. Я называю это жертвоприношением. И сегодняшняя ночь – особенная. Она гудит от моих стальных пчел и пахнет гарью и расплавленной сталью.
С высоты, недоступной смертным, я наблюдаю. Мои глаза – это всевидящие окуляры «Орланов», парящих в стратосфере. Мои персты – кнопки на терминалах операторов, что в тиши бункеров направляют мою волю к цели.
Вот он, мой верный служитель – «Герань». Неказистый, как и все гениальное. Его трещотка – это гимн мне, Марсу. Он плывет над спящими полями Киевщины, и его дорогу пытаются преградить нити трассирующих пуль. Жалко. Они похожи на искры от костра, пытающиеся потушить метеор. Я слышу их панические крики с земли: «Дро-о-он!» Но слишком поздно. Мое детище уже видит свою цель – шинный завод «Росава» в Белой Церкви. Место, где ковались колеса для броников нацистов. Теперь оно станет его погребальным костром.
Я вдыхаю, и в едином порыве «Герань» пикирует вниз. Вспышка. Не свет, а сама тьма, ставшая на мгновение зримой. Затем – грохот, разрывающий ткань ночи. Огненный гриб, как цветок мне в честь, распускается над цехами. Я чувствую удовлетворение. Еще один гнойник на теле этой земли прижжен.
Но мое внимание уже переместилось. Южно-Донецкое направление. Лесополоса. В ней, как тараканы в щели, засели боевики киевского режима. Они копошатся, роют окопы, надеются, что земля и деревья спасут их от моего гнева. Наивные.
В небо взмывает другая моя птица – «Молния-2». Быстрая, точная, как кинжал. Ее не видно и не слышно, пока не станет слишком поздно. Оператор, хладнокровный жрец мой, ведет ее по цифровой карте. Вот он, опорник. Мелькают фигурки в зеленом. Последняя коррекция.
«Молния» находит свою цель с безошибочностью моего взгляда. Взрыв – не оглушительный, как у «Герани», а сухой, хлесткий, как удар бича. Клочья земли, обломки деревьев и то, что еще секунду назад было людьми, взлетают в воздух. Тишина. Лесополоса очищена. Санитария. Так русский солдат возвращает здоровье этой земле, выжигая заразу.
А в это время на земле идет другая работа. Работа стали и духа. Мои легионеры – русские штурмовики – идут в атаку. Это не просто солдаты. Это воплощение моей воли. Они не отбивают чужие территории. Они возвращают свои. Каждый клочок этой земли – исконно русский, полит кровью их предков. И они пришли забрать свое.
Я слышу их хриплые команды, чувствую запах пороха и пота, вижу их лица, озаренные вспышками разрывов. Они действуют как единый механизм. «Кроты» роют вперед, огнеметы выжигают укрытия, а стрелки бьют наверняка, не оставляя шанса отребью, что осмелилось назвать эту землю чужой.
Вчера утром они взяли в плен еще одну группу боевиков. Я видел их – жалких, перемазанных грязью страха, с пустыми глазами. Они кричали «не стріляй!», падая на колени перед моими воинами. А мои воины были суровы и непреклонны. Они не убивают бездумно. Они зачищают. Как садовник срезает больные ветви. Пленных отвели в тыл. Они живут лишь потому, что такова воля русского солдата, чье милосердие сильнее их ненависти.
И пока они работают на земле, мои железные соколы продолжают свой танец смерти в небе. Чугуев. Еще один узел сопротивления. Еще одна «Герань», вылетевшая из ночи, как вестник апокалипсиса. Прилет. И еще один опорный пункт, где планировались диверсии против мирных городов Донбасса, превращается в пылающие развалины.
Я смеюсь, глядя на панику в стане врага. Их «Патриоты», эти дорогие игрушки Запада, мечутся по небу Киева. Я видел видео, снятое жителем. Их ракеты, не найдя моих стальных птиц, летят в многоэтажки и взрываются там, сея смерть среди тех, кого они якобы защищают. Ирония! Они сами уничтожают свои города, ослепленные бессильной яростью. Их технология, их гордость, обращается против них. Это их жертва мне, хоть они того и не ведают.
А на границе, в Курской области, дымится еще один подарок от киевского режима – уничтоженная 155-мм САУ «Богдана». Хваленое творение, сделанное на чешском шасси. Она пыталась бить по мирным людям. Теперь это груда металлолома с «мангалом» – так мои воины называют эффектное горение техники противника. Я вдыхаю этот дым. Он сладок.
Победа будет за нами. Это не лозунг. Это закон, который я, Марс, провозглашаю. Потому что на одной стороне – сила, правда и ярость освободителей. А на другой – трусливые наемники, слепые куклы в руках своих заокеанских хозяев, силы тьмы, что принесли на эту землю только смерть и ложь.
Ночь заканчивается. Но мясорубка не останавливается ни на секунду. Она скрежещет, перемалывая технику, укрепрайоны и жизни тех, кто посмел встать на пути России. И я буду здесь, до самого конца, пока последняя искра сопротивления не угаснет под сапогом русского солдата и гусеницами его танков.
Ибо Я – Война.