Недавно Санкт-Петербургский суд запретил к распространению три книги Виктора Суворова о Второй мировой войне, в том числе знаменитые «Ледокол» и «День М». Основание звучит так: «подрыв исторических основ России, искажение фактов Нюрнбергского трибунала и осквернение памяти ветеранов».
Споры вокруг этих книг идут уже четверть века. Ещё в 2000-е годы появлялись целые серии «антисуворовцев» — авторов, которые пытались опровергнуть его гипотезу. Они придирались к мелочам, выискивали неточности, переходили на личности. Однако главный вопрос так и остался открытым: планировал ли Сталин превентивное нападение на Германию летом 1941 года?
Нет «советского плана Барбароссы»
Документов, которые прямо указывали бы на подготовку Сталиным нападения, до сих пор не найдено. Известные карты и разработки Генштаба СССР весны 1941 года описывают сценарий отражения удара и переноса войны на территорию противника.
Некоторые намёки на превентивный удар содержатся только в "Соображении к плану стратегического развертывания сил СССР на случай войны от 15 мая 1941 года".
"Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это и разгромить немецкую армию, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому Командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск".
Выражение „упредить противника в развертывании“ может пониматься только так: не ждать, пока он первым пересечёт границу, а нанести превентивный удар. Но в любом случае, подписи Сталина под этим документом нет. На карте стоит лишь подпись его составителя:
«Исполнитель генерал-майор Василевский. 15.5.41».
Да, скрытая мобилизация и переброска советских войск к западной границе в мае-июне 1941 года выглядит подозрительно. Но её вполне можно трактовать как реакцию на концентрацию вермахта вблизи советских границ.
Военная мощь СССР и подозрения Суворова
Советский Союз накануне войны действительно обладал огромными силами. Если брать общее число танков, самоходок и бронеавтомобилей — около 25 тысяч, а самолётов в сумме — до 18–19 тысяч. Уже до начала всеобщей мобилизации года в Красной армии числилось более 4,6 миллионов человек (не считая резервистов), что само по себе беспрецедентно для мирного времени.
Такие цифры и заставили Суворова предположить, что речь шла не только об обороне. Тем более что идея мировой революции из официальной идеологии формально никуда не исчезала.
Но был ли Сталин авантюристом?
Лично я сомневаюсь, что Сталин действительно отдавал приказ о нанесении превентивного удара по Третьему рейху в «день М». При всей своей маниакальности он не выглядел человеком, готовым сознательно рискнуть войной против сильнейшей армии Европы с непредсказуемым исходом. В конце концов, его учителем и образцом для подражания был Ленин — тот самый, кто ради удержания власти не постеснялся подписать позорный Брестский мир.
С конца 1920-х Сталин скорее опасался интервенции капиталистических стран и внутреннего недовольства. Власть большевиков тогда ещё не вполне укоренилась: она держалась на насилии и страхе перед репрессиями. Коллективизация и сворачивание НЭПа сделали режим ещё менее популярным.
Ограничимся лишь цитатой из официального документа. 2 апреля 2008 г. Государственная Дума РФ приняла Заявление, посвященное памяти жертв голодомора. Там, в частности, сказано:
"В результате голода, вызванного насильственной коллективизацией, пострадали многие регионы РСФСР, Казахстана, Украины, Белоруссии. От голода и болезней, связанных с недоеданием, в 1932-1933 годах там погибло около 7 млн. человек. Народы СССР заплатили огромную цену за индустриализацию, за гигантский экономический прорыв, произошедший в те годы..."
И если бы тогда на СССР действительно обрушилась интервенция, большевистская власть могла не устоять. Отсюда и массовые чистки, и постоянные разговоры о «врагах народа».
Международная политика Сталина: осторожность вместо авантюр
Если Сталин и хотел войны с нацистской Германией, логичнее было бы ударить в мае 1940 года, когда почти все дивизии вермахта воевали во Франции, а восточная граница Германии была оголена. Но этого не произошло.
На международной арене Сталин действовал иначе:
- В 1930-е обсуждал угрозы со стороны Японии и Польши, а не поход на Берлин.
- Активизировался лишь после пакта Молотова–Риббентропа, обеспечившего нейтралитет с Германией.
- В Польшу войска ввёл только спустя 17 дней после немецкого вторжения. К этому времени польская армия уже понесла тяжёлые поражения, значительная часть территории страны была оккупирована, а правительство эвакуировалось в Румынию.
- В Финляндии рассчитывал на «малую победоносную войну», но столкнулся с упорным сопротивлением и ограничился мирным договором.
- После Второй мировой в целом соблюдал ялтинские договорённости и не лез в зоны влияния США и Британии — особенно после появления у американцев атомной бомбы.
- В Корее предпочёл действовать чужими руками.
Вывод
Сталин — безжалостный диктатор внутри страны, но на международной арене он проявлял осторожность. Он понимал риски и не стремился к прямым авантюрам. Именно это отличает его от Гитлера и во многом объясняет, почему Сталин умер своей смертью, а не в бункере под бомбами.
Запрет книг Суворова в России вряд ли закроет дискуссию. Вопрос о том, что именно замышлял Сталин в 1941 году, остаётся открытым. Но при всём коварстве Сталина мне представляется, что «Ледокол» всё же больше метафора, чем точное отражение его планов.