— Завтра переписываешь квартиру на меня, или я подаю в суд на раздел имущества твоих родителей!
Голос свекрови прозвучал как приговор. Галина Петровна стояла посреди гостиной, сжимая в руках какие-то бумаги. Её лицо было холодным и непреклонным, как у судьи, выносящего смертный приговор.
Марина замерла с чашкой чая в руках. Горячая жидкость выплеснулась на пальцы, но она даже не почувствовала боли. В голове звенела пустота, а перед глазами плыли цветные круги. Она медленно повернулась к мужу, который сидел на диване и старательно смотрел в пол.
— Игорь? — её голос дрогнул. — Что происходит?
Он поднял на неё глаза и тут же отвёл взгляд. На его лице читалась вина пополам с беспомощностью.
— Мам, может, не надо так сразу... — начал он, но Галина Петровна оборвала его взмахом руки.
— Хватит тянуть! Три года я терплю эту... — она окинула Марину презрительным взглядом, — эту особу в квартире, которую купили мы с твоим отцом. На наши деньги! А она тут распоряжается, как будто это её собственность!
Марина поставила чашку на стол. Руки дрожали, но голос она заставила звучать ровно.
— Эта квартира записана на Игоря. Мы женаты четыре года. У нас растёт дочь. Какое вы имеете право...
— Право матери! — перебила свекровь. — Я родила его, вырастила, выучила! Я вложила в него всю свою жизнь! А ты что сделала? Родила ребёнка? Так это любая может!
Слова били как пощёчины. Марина почувствовала, как кровь приливает к лицу. Она повернулась к мужу, ища поддержки, но Игорь продолжал изучать узор на ковре.
— Игорь, скажи хоть что-нибудь! — взмолилась она.
Он вздохнул, потёр лицо ладонями и наконец заговорил. Тихо, неуверенно, как школьник, оправдывающийся перед директором.
— Марин, мама права в том, что квартиру действительно купили родители. Я тогда только университет закончил, денег не было...
— Но она же подарена тебе! На свадьбу! Ты сам говорил!
— Подарена, да, — вмешалась Галина Петровна. — Но мы не думали, что наш сын свяжется с такой неблагодарной особой! Которая нас за порог не пускает!
— Я вас не пускаю? — Марина не верила своим ушам. — Вы приходите без предупреждения, в любое время! У вас есть ключи! Вы заходите, когда нас нет дома, переставляете мебель, выбрасываете мои вещи!
— Твои тряпки? — фыркнула свекровь. — Да они только место занимали! И вообще, хватит тут командовать! Завтра едем к нотариусу, и точка!
Марина посмотрела на бумаги в руках Галины Петровны. Теперь она разглядела, что это — какие-то официальные документы с печатями.
— Что это? — спросила она, хотя уже догадывалась.
— Договор дарения, — с торжеством ответила свекровь. — Уже составлен. Осталось только подписать. Игорь переписывает квартиру на меня, а я, как любящая мать, разрешаю вам тут жить. Пока. Если будете себя хорошо вести.
В комнате повисла тишина. Где-то на кухне капала вода из неплотно закрытого крана. В соседней комнате спала трёхлетняя Даша, не подозревая, что её будущее решается сейчас, в этой душной гостиной.
— Игорь, — Марина заставила себя говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Ты понимаешь, что она предлагает? Мы останемся без жилья. Мы с Дашей будем полностью зависеть от её настроения. Сегодня она разрешит нам жить, а завтра передумает и выставит на улицу.
— Мама так не сделает, — пробормотал Игорь, но в его голосе не было уверенности.
— Не сделаю, если ты будешь послушной, — подтвердила Галина Петровна. — Научишься уважать старших, готовить нормально, а не эти свои диетические блюда. И наконец-то родишь сына! Нашему роду нужен наследник, а не очередная девчонка!
Марина почувствовала, как что-то внутри неё обрывается. Медленно, со звоном, как струна, натянутая до предела.
— Вон, — сказала она тихо.
— Что? — Галина Петровна даже растерялась от такой наглости.
— Вон из моего дома, — повторила Марина громче. — Немедленно.
Свекровь расхохоталась. Смех был неприятный, визгливый, торжествующий.
— Из твоего? Да ты вообще кто такая? Никто! Продавщица из магазина! Если бы не мой сын, ты бы так и торговала колготками до старости! А теперь ещё и смеешь мне указывать!
— Мам, успокойся, — слабо попытался вмешаться Игорь.
— Молчи! — рявкнула на него мать. — Ты вообще мужик или кто? Позволяешь этой выскочке так со мной разговаривать!
Марина встала. В её движениях появилась какая-то новая, незнакомая ей самой решимость.
— Галина Петровна, я последний раз прошу вас покинуть нашу квартиру. Если вы не уйдёте сами, я вызову полицию.
— Полицию? — свекровь снова расхохоталась. — Да они тебя же и выведут отсюда! У меня есть все документы, подтверждающие, что квартира куплена на наши с покойным мужем деньги!
— Но оформлена она на Игоря. И пока он не подписал ваши бумажки, это наш дом. Так что выбирайте — уходите сами или с нарядом полиции.
Галина Петровна посмотрела на сына. Тот сидел, сжавшись в комок, и молчал.
— Игорёк, сыночек, ты же не позволишь ей так со мной обращаться? Я же твоя мать! Я всю жизнь тебе посвятила!
— Мам, может, правда лучше поговорить завтра, когда все успокоятся... — пробормотал он.
— Предатель! — выплюнула Галина Петровна. — Баба из тебя, а не мужик! Ладно, я уйду. Но завтра, слышишь, завтра ты подпишешь эти документы! Иначе я такое устрою! Я докажу, что эта твоя женушка тебя обманула, что ребёнок не твой! У меня есть связи, я всё могу!
Она развернулась и вышла, громко хлопнув дверью. В квартире повисла звенящая тишина. Марина медленно опустилась на стул. Ноги больше не держали.
— Спасибо за поддержку, — сказала она мужу. В голосе не было сарказма, только бесконечная усталость.
— Марин, ты же знаешь маму. У неё характер тяжёлый, но она не со зла. Просто переживает за нас.
— За вас, — поправила Марина. — За тебя она переживает. А я для неё — пустое место. Помеха, которая завладела её драгоценным сыном.
— Не преувеличивай...
— Не преувеличиваю? Игорь, она только что потребовала переписать на неё нашу единственную квартиру! Квартиру, где растёт твоя дочь! И ты молчал!
— А что я мог сказать? Это действительно мама с папой купили...
— Но подарили тебе! Нам! На свадьбу! Или ты забыл, как твой отец говорил, что это подарок молодой семье?
Игорь встал, прошёлся по комнате, остановился у окна.
— Папы больше нет. Мама осталась одна. Может, ей действительно нужны гарантии...
— Гарантии чего? Что она сможет в любой момент вышвырнуть нас на улицу? Использовать квартиру как рычаг давления? "Не послушалась — выселю, не родила сына — выселю, не приготовила её любимые котлеты — выселю"?
— Она так не сделает.
— Сделает. Ты же её знаешь. Вспомни, что она устроила твоей сестре, когда та развелась. Выгнала из родительской квартиры, хотя Ленка с двумя детьми осталась.
— То другое дело. Ленка сама виновата была, мужа довела.
Марина посмотрела на него с изумлением.
— Довела? Он её бил, Игорь! Синяки документально зафиксированы! И твоя мать встала на его сторону!
— Мам сказала, что Ленка преувеличивает...
— Твоя мама скажет что угодно, лишь бы доказать свою правоту. И ты ей веришь. Всегда веришь. Больше, чем мне.
Она встала, подошла к нему, положила руку на плечо.
— Игорь, посмотри на меня. Посмотри в глаза.
Он нехотя повернулся. В его взгляде плескались вина и страх.
— Ты любишь меня? Дашу любишь?
— Конечно, люблю. Что за вопрос?
— Тогда почему ты готов отдать нашу безопасность в руки человека, который открыто говорит, что я недостойна быть твоей женой? Который называет нашу дочь "очередной девчонкой"?
— Мама просто эмоциональная. Она не имела в виду...
— Имела. Каждое слово имела в виду. Игорь, я четыре года терплю её придирки, оскорбления, вмешательство в нашу жизнь. Она приходит и переставляет мебель. Выбрасывает мои вещи. Критикует, как я готовлю, как одеваюсь, как воспитываю ребёнка. Проверяет наши платёжки, лезет в документы. И ты всегда на её стороне. Всегда!
— Я просто пытаюсь сохранить мир в семье...
— В какой семье, Игорь? В той, где главная — твоя мать? Где моё мнение не значит ничего? Где я должна отчитываться перед ней за каждый потраченный рубль, хотя зарабатываю не меньше тебя?
Игорь молчал. Марина отступила на шаг.
— Знаешь что? Подписывай. Подписывай эти документы.
— Что? — он удивлённо посмотрел на неё.
— Подписывай. Отдай квартиру матери. Пусть она будет хозяйкой. А мы с Дашей уедем.
— Куда уедем? Марин, не говори глупостей.
— К моим родителям. Они в области живут, места хватит. Даша в садик там пойдёт, я работу найду.
— Ты с ума сошла? А как же я?
Марина посмотрела на него долгим, изучающим взглядом.
— А ты оставайся. С мамой. Она тебе и готовить будет, и квартиру в порядке содержать. Идеально же. Сын снова вернулся к маме. Всё как она хотела.
— Марина, прекрати! Ты же не серьёзно!
— Абсолютно серьёзно. Я устала, Игорь. Устала бороться за место в собственном доме. Устала доказывать, что я не враг, а жена и мать твоего ребёнка. Устала от того, что в любом конфликте ты выбираешь её сторону.
Из детской послышался плач. Даша проснулась. Марина пошла к дочери, оставив мужа стоять посреди комнаты с растерянным видом.
Ночь прошла в молчании. Они лежали в одной постели, но между ними будто выросла невидимая стена. Игорь несколько раз порывался что-то сказать, но Марина отворачивалась к стене. Она не спала, просто лежала и думала. О том, как четыре года назад выходила замуж за любимого человека. О том, как мечтала о большой дружной семье. О том, как радовалась, когда свёкор с тестем подарили им квартиру. "Живите счастливо, дети", — сказал тогда отец Игоря. Через полгода его не стало, и Галина Петровна осталась одна. И с того момента их жизнь превратилась в филиал материнского дома.
Утром Марина проснулась от звонка в дверь. Настойчивого, требовательного. Она знала, кто это. Накинула халат и пошла открывать. На пороге стояла Галина Петровна. Но не одна. Рядом с ней был незнакомый мужчина в костюме, с портфелем в руках.
— Это нотариус, — сообщила свекровь вместо приветствия. — Я договорилась, чтобы он пришёл на дом. Где Игорь?
— Доброе утро вам тоже, — сухо сказала Марина.
— Некогда тут любезности разводить. Игорь!
Из спальни вышел заспанный Игорь. Увидев мать и незнакомца, он замер.
— Мам, что происходит?
— То, о чём мы вчера договорились. Господин Семёнов составил все документы. Осталось только подписать.
Нотариус неловко кашлянул.
— Простите, но я должен убедиться, что все стороны действуют добровольно, без принуждения...
— Конечно, добровольно! — перебила его Галина Петровна. — Мой сын сам хочет позаботиться о матери. Правда, сыночек?
Все посмотрели на Игоря. Он стоял бледный, растерянный, переводя взгляд с матери на жену.
— Я... мне нужно подумать...
— Что тут думать? — возмутилась Галина Петровна. — Мы всё обсудили! Или эта, — она кивнула на Марину, — опять тебе мозги запудрила?
— Никто никому ничего не пудрил, — вмешалась Марина. — Игорь взрослый человек и сам принимает решения. Правда, Игорь?
Она посмотрела на мужа. В её взгляде не было мольбы или угрозы. Только вопрос. И усталое ожидание ответа.
Игорь молчал. Секунды тянулись как часы. Наконец он выдохнул и повернулся к нотариусу.
— Давайте документы. Я подпишу.
Марина почувствовала, как что-то внутри неё окончательно умерло. Не сломалось, не треснуло, а именно тихо умерло. Она развернулась и пошла в детскую. Даша сидела в кроватке, растрёпанная со сна, и тёрла глазки.
— Мамочка, почему бабушка кричит?
— Бабушка радуется, солнышко. Пойдём, я тебя одену. Мы поедем в гости к бабушке Тане и дедушке Коле.
— К другой бабушке? Ура! А папа с нами?
Марина присела на корточки перед дочерью, поправила ей растрёпанные волосы.
— Папа приедет позже. А мы пока поживём у бабушки с дедушкой. Там есть большой сад, помнишь? И кошка Мурка.
— Мурка! Я хочу к Мурке!
Марина начала быстро собирать вещи. Детские платья, игрушки, свою одежду — только самое необходимое. Из гостиной доносились голоса. Галина Петровна что-то диктовала, нотариус уточнял детали. Игорь молчал.
Через полчаса Марина вышла из детской с двумя сумками и Дашей за руку. В гостиной за столом сидели свекровь, Игорь и нотариус. Перед ними лежали бумаги.
— Куда это ты собралась? — спросила Галина Петровна.
— К родителям. Как и говорила.
— С ребёнком? Ты не имеешь права!
— Имею. Игорь, если ты захочешь видеться с дочерью — звони. Мы не будем препятствовать. Но жить в доме, где я никто, где моё мнение не значит ничего — не буду. И дочь свою этому учить не стану.
Игорь вскочил.
— Марина, подожди! Давай поговорим!
— О чём? Ты уже всё решил. Подписал документы?
Он опустил глаза.
— Ещё нет, но...
— Но подпишешь. Я знаю. Ты всегда делаешь то, что велит мама. Всегда. И будешь делать. Потому что так проще. Потому что так не надо брать ответственность, не надо защищать свою семью, не надо быть мужчиной.
— Как ты смеешь! — взвилась Галина Петровна. — Да он больший мужчина, чем...
— Чем кто? — спокойно перебила её Марина. — Чем муж, который не может защитить жену и ребёнка? Чем сын, который в тридцать пять лет не может сказать "нет" матери? Знаете что, Галина Петровна? Вы победили. Забирайте квартиру, забирайте сына. Живите вдвоём, как вы всегда хотели. А мы найдём место, где нас будут ценить.
Она повернулась к нотариусу.
— Простите, что вы зря потратили время. Хотя нет, не зря. Всё оформляйте. Квартира теперь будет принадлежать Галине Петровне. А мы с дочерью здесь больше не живём.
Нотариус растерянно посмотрел на Игоря.
— Простите, но если вы женаты, то для отчуждения совместно нажитого имущества требуется согласие супруги...
— Квартира была подарена до брака, — устало сказала Марина. — Это добрачное имущество мужа. Он волен распоряжаться им как хочет. Даша, пойдём, солнышко.
— Мама, а почему папа плачет? — спросила девочка.
Марина обернулась. Игорь действительно стоял с покрасневшими глазами. Но он молчал. Молчал, как всегда.
— Папа просто устал, милая. Пойдём.
Она вышла из квартиры, не оборачиваясь. Спустилась по лестнице, вышла во двор. Июньское солнце слепило глаза. Даша весело щебетала про кошку Мурку и дедушкин сад. Марина достала телефон, набрала номер отца.
— Пап? Это я. Мы с Дашей приедем пожить... Да, надолго... Нет, всё нормально, потом расскажу... Встретишь на вокзале? Спасибо, пап.
Она убрала телефон и посмотрела на дом, где прожила четыре года. На окна третьего этажа, за которыми осталась её прошлая жизнь. И вдруг почувствовала странное облегчение. Будто скинула с плеч непомерную тяжесть.
Через неделю ей позвонил Игорь. Голос был тихий, виноватый.
— Марин, мама уехала. Можно, я приеду?
— Приезжай. Даша будет рада.
— А ты?
Марина помолчала.
— Я тоже буду рада тебя видеть. Как друга Дашиного отца.
— Марин, я... я подписал документы. Мама настояла. Но я понял... Она теперь хочет квартиру продать. Говорит, слишком большая для меня одного. Хочет купить две однокомнатные — мне и себе. Чтобы я был рядом.
— Предсказуемо.
— Марин, вернись. Пожалуйста. Я поговорю с мамой, объясню...
— Нет, Игорь. Не вернусь. И ты не объяснишь. Потому что не умеешь. Не научился за тридцать пять лет, не научишься и сейчас.
— Но как же... как же мы? Семья?
— Семьи больше нет, Игорь. Есть ты и твоя мама. А есть я и Даша. Приезжай к дочери, общайтесь, гуляйте. Но жить в атмосфере вечного унижения я больше не буду. И дочь от этого уберегу.
— Марин...
— До свидания, Игорь. Звони, когда соберёшься приехать.
Она положила трубку и вышла в сад. Отец копался в грядках, мать развешивала бельё. Даша бегала за кошкой, смеясь и визжа от восторга. Обычная жизнь обычных людей. Без драм, без борьбы за власть, без унижений. Марина села на лавочку, подставила лицо солнцу.
— Мама, смотри, я поймала Мурку! — закричала Даша.
— Молодец, солнышко!
И Марина улыбнулась. Впервые за долгое время улыбнулась искренне, от души. Она была дома.