Нашёл недавно на улице пятак. Крупную такую советскую монету. Крутил в пальцах, разглядывал. Вспомнил, что можно было на эти деньги тогда купить: полбуханки хлеба, билет в метро, пять коробов спичек полпачки, сигарет без фильтра... Реверс — герб страны и буквы «СССР». На аверсе — цифра 5, надпись «Пять копеек» и год выпуска — 1982. Осторожно удаляю верхние пласты, как археолог, постепенно пытаюсь докопаться в памяти до восемьдесят второго года... В тот год я крепко влюбился. Девушку звали Лена. Сам не возьму в толк, почему почти всех моих женщин звали Еленами. Фамилия её, правда мне не нравилась — Богомолова. Но очень нравились прямые ножки и зелёные глаза. Богомольного в ней ничего не было. По-моему, она верила только в одного бога — деньги. Постоянно стрекотала о тряпках, коврах, английских обоях... Поскольку я всегда был к этим атрибутам «роскошной жизни» равнодушен, то и слушал её в полпуха. Как-то морозным зимним вечером она попросила меня проводить её к тётке. С
Нашёл недавно на улице пятак. Крупную такую советскую монету. Крутил в пальцах, разглядывал. Вспомнил, что можно было на эти деньги тогда купить: полбуханки хлеба, билет в метро, пять коробов спичек полпачки, сигарет без фильтра... Реверс — герб страны и буквы «СССР». На аверсе — цифра 5, надпись «Пять копеек» и год выпуска — 1982. Осторожно удаляю верхние пласты, как археолог, постепенно пытаюсь докопаться в памяти до восемьдесят второго года...
В тот год я крепко влюбился. Девушку звали Лена. Сам не возьму в толк, почему почти всех моих женщин звали Еленами. Фамилия её, правда мне не нравилась — Богомолова. Но очень нравились прямые ножки и зелёные глаза. Богомольного в ней ничего не было. По-моему, она верила только в одного бога — деньги. Постоянно стрекотала о тряпках, коврах, английских обоях... Поскольку я всегда был к этим атрибутам «роскошной жизни» равнодушен, то и слушал её в полпуха.
Как-то морозным зимним вечером она попросила меня проводить её к тётке. Сама Лена жила в общежитии при педучилище, поэтому посещала любимую тётушку регулярно — там она принимала ванну, наслаждалась уютом городской квартиры.
Ехать было далеко — в посёлок Северный. Быстро стемнело. Троллейбус выплюнул нас на конечной остановке и пошёл на разворот, где его уже ждали другие припозднившиеся пассажиры. Мы вошли в подъезд, немного поцеловались, и Лена стала подниматься к двери тёткиной квартиры.
— Я тебя подожду? — спросил я вслед.
— Ну, подожди! — милостиво разрешила Лена.
Я пересчитал сигареты в пачке — то ли десять, то ли одиннадцать. На время хватит. Выбрал ступеньку почище и принялся ждать. Курил, о чём-то думал, всё время представлял, как мы с Леной поедем обратно и я буду согревать её ручки у себя на груди.
Время шло. Давно перевалило за полночь, и мысли о троллейбусе отпали сами собой. Обшарил все карманы — ни копейки! Хотя б гривенник... На улице крепчал мороз, стёкла в окнах покрывались густым известковым инеем. Я начал приплясывать. Неслышно ступая, несколько раз пробежал с первого на пятый этаж. Стрелки на часах уже показывали три, затем четыре... Под самое утро от скуки я начал писать на стенах (знаю, вандал!) признания в любви, а затем сдержанные ругательства в адрес моей беспечной подруги...
Только в семь Лена появилась на площадке, где я провёл всю ночь. Она изумленно поглядела на меня и сказала:
— Ты?!
— Я... — еле вымолвил я. От долгого молчания и бесконечного курения мой голос осип.
— Господи, я думала что ты ушёл домой!
— Нет, я же обещал тебе подождать...
— А мы с тёткой чаю напились, и она меня не отпустила в общагу.
Видимо, в тот день Лена поняла, что есть кое-что дороже золота и английских обоев. Только вот засела в моём сердце заноза, и в итоге взяла она верх. Через какое-то время мы расстались.
Нет ничего хуже безразличия к близкому человеку. Цена внимания — пять копеек, именно столько нужно было заплатить за проезд. И два бесплатных слова: «Не жди... »
Журнал Однако жизнь