Дмитрий и Оля считали себя представителями нового, прогрессивного поколения. Оба — айтишники с зарплатами в долларах, говорили на английском, отпуск проводили в Европе. Когда встал вопрос об ипотеке, менеджер премиального банка с блестящей визиткой предложил им «эксклюзивный» продукт — ипотеку в евро под 4% годовых. «Для таких клиентов, как вы, это идеальное решение, — убеждал он. — Сравните: 12% в рублях. Ваши доходы привязаны к иностранной валюте, так что вы полностью хеджируете риски. Это финансовая грамотность в действии».
Логика казалась безупречной. Их ежемесячный платеж составлял 600 евро. По курсу 35 рублей за евро это было чуть больше 20 тысяч — просто смешные деньги для их общего дохода. Они с легкостью подписали договор, купили квартиру в только что построенном доме с панорамными окнами, вложились в дорогой ремонт по скандинавским каталогам. Казалось, они обхитрили систему.
Первые звоночки прозвучали в конце 2014 года. Курс евро, который десятилетиями был стабилен, вдруг дернулся и пополз вверх. Сначала Оля заметила, что их платеж стал не 21, а уже 25 тысяч рублей. «Ничего страшного, — отмахивался Дмитрий. — Колебания рынка». Но это не были колебания. Это был обвал. 40 рублей... 50... 70... Их комфортный платеж в 600 евро превратился в 42 000 рублей. Потом в 50 000. А когда курс достиг пика, они должны были отдавать банку по 70-75 тысяч каждый месяц.
Их зарплаты, номинированные в долларах, тоже выросли в рублевом эквиваленте, но не так соразмерно. Началась паника. Они продали свою новую машину, перестали летать в отпуск, потратили все свои «евро-сбережения». Оля пыталась рефинансировать кредит в рублях, но банки предлагали лишь чудовищные ставки под 15-17%. Прежний менеджер вежливо отвечал: «Договор есть договор. Валютные риски несет заемщик».
Через полгода они не смогли внести полную сумму. Начались пени, звонки из банка. Через год просрочки пришло официальное уведомление о начале судебного процесса по взысканию жилья. Суд был быстрым и безэмоциональным. Их квартиру, пахнущую новым ремонтом и надеждами, выставили на публичные торги. Ее продали за сумму, которая едва покрыла основной долг. Все их вложения в ремонт, все годы выплат — просто испарились.
Сейчас они снимают квартиру. Дмитрий в 37 лет стал седым. Они потеряли не только жилье. Они потеряли веру в свою непогрешимость, в разумность мира финансов. Теперь они читают каждый документ с лупой, а фраза «валютные риски» вызывает у них нервную дрожь. Они купили свой первый дом и одновременно — самый дорогой урок в жизни.
