Имя Ингеборги Дапкунайте долгие годы было синонимом элегантности и интеллекта. Она была та самая актриса, которая одинаково органично смотрелась и на сцене Театра Наций, и в кадре рекламной кампании люксового бренда, и в образе чьей-нибудь матери в авторском кино, и в роли светской дамы в глянцевом журнале. Загадочный акцент, тонкая пластика, неповторимые черты лица. Всё это превращало её в «визитную карточку» культурной жизни нашей страны.
Но всё изменилось в 2022 году, когда актриса внезапно покинула Россию. Причём не в гастрольную командировку, не в отпуск, а навсегда. Тогда её поступок многими был воспринят как личная обида.
Королева в своей стране
На пике своей популярности, Дапкунайте могла выбирать, где сниматься, с кем работать и какую роль принять. Она была не просто актрисой, она была уже брендом. В Театре Наций за ней числились главные постановки, и именно благодаря ее появлению, билеты моментально раскупались. Её участие в проекте всегда означало финансовый успех фильма, рейтинги, а также престиж.
Каждый её съёмочный день оценивался по-разному, но, как писали в открытых источниках, суммы могли достигать 5000 евро. Это уровень европейской «второй лиги» звёзд, что для России уже чуть ли не потолок. К этому всему прилагался немалый стабильный доход от телевизионных проектов, интервью, озвучки, а также от преподавания.
Вне съемок у неё было всё: трёхкомнатная квартира в историческом центре Москвы, дом в Подмосковье, совместная школа скорочтения с экс-супругом Дмитрием Ямпольским. Всё это сделало её карьеру одной из самых стабильных и авторитетных в российской культуре.
Отъезд, который никто не понял
Уехав в 2022 году, Дапкунайте сначала оказалась в Бельгии, потом переехала в Литву. В интервью она говорила, что «всегда была гостьей» в России. Что не чувствовала Москву своим настоящим домом. Что теперь, наконец, будет ближе к своим истинным корням.
Для миллионов зрителей, эти слова стали, как ледяной душ. Её всегда считали «своей», несмотря на фамилию, акцент и происхождение. Считали, что она выбрала Россию, а не просто пользовалась ей, как трамплином для заработков. Понадобились месяцы, чтобы стало ясно, что это был не «переезд», а элементарное бегство от реальности.
Жизнь после блеска софитов
Надо сказать, что в Европе актрису не ждали. Там, где она рассчитывала начать новую успешную главу своей жизни, её никто не знал. Агентам всегда приходилось пояснять, кто она такая. Да, в её биографии были проекты в Лондоне, участие в западных фильмах, но это было в то время, когда ей было чуть за тридцать.
Сейчас, когда актрисе перевалило за шестьдесят, рассчитывать на второе перерождение в европейском кинематографе весьма и весьма сложно. А особенно, с ярко выраженным восточноевропейским акцентом. На «роль эмигрантки из Прибалтики» в кино сейчас целая очередь. А вот на «главную героиню», пожалуй, шанс один на миллион.
Театр тоже не стал для нее спасением. Вместо масштабных постановок и аншлагов, камерные спектакли в небольших залах, гастроли по литовским и эстонским городам. Роли есть, но это не то, к чему она привыкла за время в России. И это не сцена Театра Наций, а новая «удивительная» реальность для актрисы.
Деньги закончились раньше, чем мечты
Роскошная жизнь, которую она могла позволить себе в Москве, в Европе оказалась слишком недосягаемой. Расходы выросли, а вот доходы исчезли. Проект школы скорочтения в Москве начал, откровенно говоря, загибаться. Так, после её отъезда, интерес к ее детищу упал. Теперь школу готовят к закрытию.
Чтобы поддерживать привычный образ жизни, пришлось продать московскую квартиру. Дом в Подмосковье нынче теперь тоже в подвешенном состоянии, ведь он требует оплаты налогов, коммунальных платежей и охрана. Всё это сейчас превратилось в непосильную ношу.
По словам близких, финансово её сейчас поддерживает бывший муж. Он же финансово помогает растить их общего сына Алекса. Для женщины, которая всегда гордилась своей независимостью, это стало ударом ниже пояса. Гордость уступила место новой суповой реальности.
От высокомерия к ностальгии
Но вот прошёл год, и тон актрисы слишком изменился. От слов «Москва никогда не была домом» не осталось и следа. Теперь в её интервью всё чаще слышны слова: «Я скучаю по Москве», «Мне не хватает той сцены», «Я бы хотела снова поработать в Театре Наций».
Да, эти признания звучат почти неслышно, можно сказать шёпотом. Как будто она сама боится признать сама себе, что всё было ошибкой. Но зрители слышат и воспринимают это, не как покаяние, а как слишком позднее сожаление.
Те, кто ещё недавно встречал её бурными аплодисментами, теперь просто молчат. Не потому что им всё равно, а потому что больно. Ведь те слова, которые она говорила в первые месяцы после отъезда, запомнились слишком хорошо и их ни выжечь каленым железом.
Вернуться нельзя – запятой не будет
Юридических препятствий для возвращения в Россию у неё нет. Но вернуться в профессию, значит шагнуть в реальность, где всё уже давно поменялось. Сегодня продюсеры предпочитают не рисковать, телеканалы обходят стороной, а режиссёры не спешат вставать на её сторону. Не потому что даже осуждают ее, а потому что боятся нарваться на шквал негатива.
Особенно, после общения Дапкунайте с еще рядом артистов, уехавших из России и открыто критикующих страну. Чулпан Хаматова, Татьяна Лазарева* и другие публично приняли на себя образ «совести на выезде». Образ, который у российской публики вызывает раздражение, а у власти – настороженность.
Сегодня образ Ингеборги Дапкунайте воспринимается сквозь призму этих связей. И даже если она вернётся, тот самый эффект «волшебства» для нее исчезнет, ведь актриса – это не только лицо и голос, это ещё и доверие публики. А его можно потерять легко и, ой, как сложно вернуть, а точнее, почти невозможно.
Цена свободы
Отказ от всего – от статуса, связей, комфорта и признания, был сделан ради мнимой свободы. Но стала ли она подлинной? Или это просто новая клетка – без стен, но с тотальным одиночеством? Без сцены, ролей, стабильного дохода и зрителя, цена получилась слишком высокой.
Теперь, когда её больше нет ни на сцене, ни в кадре, ни в эфире, о ней почти не вспоминают. Для одних она просто исчезла, для других – давно перестала быть важной.
Героиня вне сцены
Можно ли вернуть былое? Нет. Но можно сохранить лицо. Пока имя Ингеборги Дапкунайте ещё не стёрто из памяти зрителей, у неё остаётся шанс жить достойно. Пусть не в прежней роскоши, но с пониманием, что она всё же оставила след. Даже если путь, по которому она пошла, оказался тупиковым.
Каждый сам выбирает, где быть собой. Она выбрала Литву, выбрала «независимость» и вместе с тем, одиночество. Даже если сейчас это решение кажется ей не самым удачным – оно было её.
Ингеборга Дапкунайте больше не выходит на сцену Театра Наций, не мелькает в прайм-тайме, не представляет известные бренды. Её имя ещё помнят, но уже без восторга. Скорее с недоумением, а порой и с упрёком. И, пожалуй, самый главный вопрос, который остаётся – а стоило ли оно того?
*Признана иноагентом в РФ
Читайте также: