Глава 6.
Я крепче прижимаю к груди ежедневник, словно это щит, который может защитить от того, что ждёт меня за дверью с табличкой «И.А. Зимин». Нервно поглаживаю серебристый срез и чувствую кончиками пальцев тонкую закладку из засушенных полевых цветов, которая прячется между страницами с аккуратными записями и цифрами.
Моя тайна, моя слабость, моё единственное напоминание о том, что когда-то я любила и была любимой.
Секретарь Ирина поднимает голову от компьютера, когда я приближаюсь к её столу.
– Добрый день, – мой голос звучит увереннее, чем я себя чувствую. – Илья Александрович на месте?
– Да, он у себя. Что-то срочное?
– Очень срочное, – твёрдо отвечаю я, стараясь не выдать дрожь в голосе.
Ирина кивает и нажимает кнопку на телефоне.
– Илья Александрович, к вам Молчанова Полина Игоревна из отдела маркетинга по срочному вопросу.
Я задерживаю дыхание, ожидая ответа. Его голос, даже искажённый динамиком телефона, пронзает меня насквозь, заставляя сердце болезненно сжаться. Тысячи иголок впиваются в грудь, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не выдать своих эмоций.
– Ну раз по срочному, то пусть проходит, – мне показалось, или в его тоне есть лёгкая ирония.
Ирина кивает мне, и я делаю глубокий вдох, собирая всю свою решимость. Я не имею права показать слабость. Не сейчас и тем более не перед ним.
– Спасибо, – тихо произношу я и берусь за дверную ручку.
Дверь открывается бесшумно, и я вхожу в кабинет, который полностью преобразился с тех пор, как его занимал наш прежний директор. Никаких тяжёлых штор, массивной мебели и картин в позолоченных рамах. Теперь здесь царит минимализм: светлые стены, одинаковые шкафы для документов, небольшой стол, эргономичное кресло и панорамные окна, открывающие вид на город. Ничего лишнего, ничего личного. Новый интерьер полностью отражает нового директора – холодный, отстранённый, недоступный.
Илья сидит за столом, не поднимая глаз от монитора. Его пальцы быстро скользят по клавиатуре, а лицо сосредоточено. Я замираю в нескольких шагах от него, не зная, с чего начать разговор. Вся моя уверенность и решимость будто остались за порогом этого кабинета. Горло перехватывает от волнения, во рту пересыхает.
Я жадно впитываю каждую деталь его облика – тёмные волосы, чётко очерченные скулы, упрямый подбородок, тронутые щетиной. Да, Илья изменился, возмужал, но чем дольше я на него смотрю, тем отчётливее понимаю, что это всё ещё он – человек, который когда-то был центром моей вселенной.
– Чем обязан столь внезапному визиту, Полина Игоревна? – спрашивает Илья, всё ещё не глядя в мою сторону.
Я делаю ещё один шаг вперёд, сокращая дистанцию между нами.
– Я бы хотела узнать, почему моё имя в списке на увольнение? – мой голос звенит от напряжения. – В профессиональном плане вам меня упрекнуть не в чем, и вы сами это признали на собеседовании неделю назад. – Я делаю паузу, собираясь с духом. – Значит, это что-то личное. Вот так вы меня не помните, да, Илья Александрович?
Последние слова я почти выплёвываю, не в силах сдержать горечь. Мой пульс зашкаливает, руки начинают мелко дрожать от адреналина и гнева. Я чувствую, как кровь приливает к щекам, а в висках будто кто-то стучит молоточком.
Илья наконец поднимает на меня взгляд, и я на мгновение теряюсь под этим пронзительным тёмным взором. В его глазах – бездна, в которую я когда-то с радостью падала, не боясь разбиться. Сейчас же эта бездна пугает меня своей холодностью.
– Присядьте, Полина Игоревна, – спокойно произносит он, указывая на кресло напротив. Его невозмутимость только подливает масла в огонь моего гнева.
Я опускаюсь в кресло, стараясь сохранить достоинство, хотя внутри меня всё дрожит. Кладу ежедневник перед собой, как будто это может создать барьер между нами.
– Я также сказал вам на собеседовании, что для меня важнее всего финансовые результаты, – произносит он, откидываясь в кресле. – А Мила Валерьевна из отдела продаж предоставила весьма интересные данные.
Мой мозг мгновенно переключается в рабочий режим. Значит руку к этому всё-таки приложил отдел продаж, который постоянно путается в цифрах и предоставляет некорректные отчёты. Они и здесь отличились! Одно дело, когда они присылают мне свои кривые таблицы – я уже привыкла их перепроверять и исправлять. Но совсем другое, когда эта информация попадает напрямую к директору.
– Могу я взглянуть на информацию от них? – спрашиваю я, стараясь говорить спокойно и профессионально.
Илья смотрит на меня с любопытством, словно я какой-то интересный экспонат под микроскопом, затем берёт со стола папку и протягивает мне.
– Прошу.
Я беру документ и начинаю быстро просматривать цифры. Уже через несколько секунд нахожу первую ошибку, потом вторую, третью... Это даже не ошибки, а какой-то абсурд! Кто вообще составлял это недоразумение, потому что отчётом это можно назвать с большой натяжкой!
– Здесь всё неправильно, – говорю я, чувствуя, как волнение отходит на второй план, уступая место профессиональной уверенности. – Во-первых, они суммировали усреднённые показатели за разные периоды, не учитывая коэффициент сезонности. Во-вторых, полностью проигнорировали предоплату во втором квартале, которая составила почти 35% от общего объёма продаж за тот период. В-третьих, они почему-то не включили в отчёт три новых крупных договора, которые я лично курировала в прошлом месяце.
Я продолжаю говорить, указывая на каждую неточность, объясняя реальное положение дел, приводя конкретные цифры, которые помню наизусть благодаря своей привычке всё перепроверять и записывать важную информацию. Слова льются потоком, уверенно и чётко. В рабочих вопросах я чувствую себя в своей стихии – здесь нет места эмоциям, только факты и цифры. Это моё спасение, мой щит от всего личного и болезненного.
Закончив объяснение, я поднимаю глаза и с удивлением обнаруживаю, что Илья смотрит не на документы, а на меня. В его взгляде что-то неуловимо меняется – появляется выражение, которое я не могу расшифровать. Восхищение? Интерес? Или мне просто хочется так думать?
– Впечатляюще, – произносит он, глядя на меня, и я непроизвольно улыбаюсь от этой похвалы. Тепло разливается в груди, и на мгновение я забываю о нашей ситуации, о том, что он собирается меня уволить, о годах разлуки и боли. Но я тут же одёргиваю себя.
Сейчас точно не место и не время для улыбок, Полина! Помни, где и с кем ты сейчас…
Он не тот мальчишка, который дарил тебе полевые цветы и признавался в любви. Он – твой начальник, который собирается тебя уволить!
– Полина Игоревна, должен признаться, – продолжает Илья, возвращая меня к реальности, – я изначально знал, что в информации от отдела продаж куча недочётов. Данные сильно расходились с отчётами финансового отдела. – Он делает паузу, внимательно наблюдая за моей реакцией. Его глаза словно сканируют меня, пытаясь заглянуть под кожу. – Это была всего лишь проверка. И вы с ней справились блестяще.
Что? Проверка? Внутри меня вспыхивает новая волна гнева. Илья играл со мной? Заставил меня пережить все эти эмоции, страх потерять работу, только чтобы проверить мои профессиональные навыки?
Да как он смеет?!
Я сжимаю кулаки под столом, но заставляю себя сохранять спокойствие. По крайней мере внешне.
– Я настолько не вызываю у вас доверия, Илья Александрович? – спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. Хотя уверена, что со стороны прекрасно видны все мои едва сдерживаемые эмоции. – Или вам просто нравится играть с людьми?
Он наклоняет голову чуть набок, изучая меня взглядом, от которого по спине бегут мурашки.
– Я же говорил, что мне важно знать, с кем я имею дело, – отвечает он, и в его голосе появляются стальные нотки. – Стать начальником отдела в столь юном возрасте через год после устройства в компанию – результат, достойный уважения, но в то же время, подвергающийся сомнению. – Его глаза сужаются, в них появляется что-то хищное. – Я всего лишь хотел убедиться, что вы действительно хороший специалист, Полина Игоревна. И занимаете своё высокое место не за красивые глаза.
За красивые глаза?
Эти слова бьют меня наотмашь, выбивая воздух из лёгких. Внутри меня всё кипит от возмущения. Как он смеет намекать, что я могла получить свою должность каким-то нечестным путём? Я работала как проклятая, чтобы доказать свою компетентность. Ночами не спала, изучая рынок, анализируя конкурентов, разрабатывая стратегии. Я заслужила своё место – каждым своим достижением, каждой своей идеей, каждой каплей пролитого пота!
Я резко встаю, не в силах больше сдерживать эмоции. Стул с грохотом отъезжает назад, но сейчас мне абсолютно плевать на приличия.
– Убедились? – мой голос дрожит от едва сдерживаемого гнева. – Я могу идти? Работа, знаете ли, не ждёт.
Илья снова смотрит на меня с уже знакомым непроницаемым выражением лица.
– Идите, – просто говорит он.
Я хватаю со стола ежедневник и быстрым шагом направляюсь к выходу. Мне нужно поскорее убраться отсюда, пока я не сказала или не сделала что-нибудь, о чём потом пожалею.
Я уже берусь за дверную ручку, когда слышу за спиной его голос:
– Полина Игоревна.
Я замираю, медленно выдыхаю и оборачиваюсь, готовая услышать ещё какую-нибудь колкость в свой адрес. Но вместо этого вижу, как Илья встаёт из-за стола и идёт ко мне. Моё сердце пропускает удар, когда он наклоняется и поднимает что-то с пола.
– Кажется, вы обронили это, – говорит он, протягивая мне тонкую закладку.
Я застываю в ужасе, не в силах пошевелиться. Кровь отливает от лица, и я чувствую, как холодеют кончики пальцев. Время словно останавливается, и весь мой мир сужается до этого маленького предмета в его руках. Моя самая дорогая вещь, моё сокровище сейчас в руках человека, который никогда не должен был его увидеть.
Илья внимательно рассматривает закладку, проводя пальцем по засушенным полевым цветам, заламинированным в прозрачном пластике. Это те самые ромашки и васильки, которые он регулярно дарил мне в прошлом. Простые полевые цветы стали символом нашей любви – чистой, искренней, настоящей. Каждый раз, когда он приносил мне такой букет, моё сердце пело от счастья. Не дорогие розы или гортензии, а эти скромные цветы, собранные его руками на лугу, значили для меня больше, чем самые дорогие подарки, которые мне доводилось получать.
Один из последних букетиков, который он подарил мне за неделю до нашего вынужденного расставания, я засушила на память, а уже в Москве сделала из него закладку. И вот с тех пор она всегда со мной, как единственное материальное напоминание о времени, когда я была по-настоящему счастлива. Я берегла её, как зеницу ока, никому не показывала, прятала от посторонних глаз. И вот теперь она в его руках...
Илья медленно поднимает взгляд и смотрит прямо мне в глаза. И в этот момент его маска безразличия трескается, позволяя мне хотя бы на мгновение увидеть того мальчишку, которого я когда-то полюбила…
Продолжение на Литнет: https://litnet.com/ru/book/narushaya-zaprety-boss-byvshii-b552871