— Ты... ты шутишь? — выдавил он из себя. — Это какой-то дурацкий розыгрыш?
1. Звонок из прошлого
— Инна, привет... Это Кирилл.
Телефонный звонок пронзил тишину квартиры, как сигнал тревоги. Инна как раз залезла под одеяло с книжкой, пытаясь расслабиться после длинного дня: работа, потом родительское собрание, потом ещё час у плиты. На экране светилось ненавистное «Бывший».
Голос в трубке был чужим, надтреснутым. Она не слышала его уже полгода, с тех пор как он бросил ей в лицо: «У меня новая семья и новые расходы, я не печатный станок!», задерживая алименты на три недели. Инна посмотрела на часы — половина десятого. Её сердце тревожно ухнуло.
— Что-то с Максимом? — только и смогла выдохнуть она, садясь на кровати.
— Нет-нет, с Максом всё в порядке, не волнуйся, — зачастил он. — Я по другому поводу. Инна, мне очень неудобно... я знаю, сколько сейчас времени. Но я в отчаянном положении.
Она молча ждала, потирая виски. Инна уже догадывалась, к чему идёт этот ночной разговор. Раз он звонит сам, значит, ему что-то нужно.
— Понимаешь, тут такое дело... у Оксаны дочка... Лизонька... она очень сильно заболела. Мы по врачам бегаем, анализы, обследования... Ты не представляешь, какие это деньги. Я на мели, Инна. Все карточки в блоке, до зарплаты копейки считаю.
Он тяжело вздохнул в трубку, и на секунду, всего на одну предательскую секунду, ей стало его жаль.
— Кирилл, я тебе сочувствую, но у Максима завтра английский, за который нужно заплатить. И зимняя куртка сама себя не купит, он из старой вырос.
Она говорила спокойно, но внутри всё сжималось от усталости. Только сегодня Инна крутила в руках эту самую куртку, прикидывая, хватит ли ей до аванса, если она купит её сейчас.
— Я всё понимаю! — его голос дрогнул так натурально, что мог бы получить «Оскар». — Инна, я не прошу простить долг. Я прошу... дай мне перерыв. Всего на три месяца. Просто паузу в выплатах. Я потом всё верну, клянусь! До копеечки! Как только мы Лизу на ноги поставим. Пожалуйста, войди в положение. Это же... ради ребёнка...
«Ради ребёнка». Эта фраза ударила Инну под дых. Только речь шла не о её сыне.
Голос разума кричал: «Не верь!». Она вспомнила, как выбивала из него деньги на летний лагерь для Макса. Но другая её часть помнила Кирилла совсем другим.
Инна помнила, как он, бледный от страха, не спал всю ночь, когда у маленького Максима была температура под сорок. Он тогда был готов отдать всё на свете, лишь бы сын поправился.
А что, если сейчас он не врёт? Что, если маленькая девочка, которая ни в чём не виновата, и правда больна? И она сейчас поведёт себя как бессердечная стерва из-за старых обид?
— Хорошо, — вырвалось у неё раньше, чем она успела подумать. Ей перехватило горло. — Три месяца. Но ни днём больше.
— Спасибо! Инна, спасибо! Ты человек с большой буквы! Ты меня спасла! — закричал он в трубку с таким искренним облегчением, что её совесть на мгновение успокоилась.
Она повесила трубку и долго смотрела в тёмное окно.
Она и не знала, какую змею пригрела на груди.
2. Горькая правда
Эти две недели превратились для Инны в марафон выживания. Она затянула пояс так туго, что, казалось, он вот-вот треснет. В магазине на кассе она молча выложила из корзинки плитку своего любимого шоколада, чтобы хватило на курицу для супа.
Отказалась от посиделок с подругами в кафе, соврав, что приболела. По ночам, когда Максим уже спал, она брала на дом переводы, щурясь от света монитора и заваривая самый дешёвый чай.
Было тяжело. Но Инна терпела, утешая себя мыслью, что где-то маленькая девочка идёт на поправку, и в этом есть крошечная частица её жертвы.
В один из вечеров Максим, их с Кириллом десятилетний сын, вернулся после выходных у отца. Он выглядел немного задумчивым.
— Как выходные, солнышко? — спросила Инна, помогая ему снять куртку. — Не скучал?
— Нормально, — пожал плечами он. — Мы с папой в кино ходили. А ещё, мам, кажется, они Лизе готовят какой-то супер-подарок на день рождения.
Инна устало улыбнулась.
— О, да? И что же такое?
— Я точно не знаю, они шептались, — заговорщицки понизил голос Максим. — Я был в комнате, а дверь была приоткрыта. Кажется, они скоро поедут в Париж! В Диснейленд!
Пакет с гречкой выскользнул из рук Инны и глухо ударился об пол. Кровь отхлынула от её лица. Она медленно опустилась на пуфик в прихожей, потому что ноги вдруг стали ватными. В ушах зазвенело.
Вот она, значит, какая, «страшная болезнь». Поездка в Диснейленд.
— Они... втроём поедут? Папа, тётя Оксана и Лиза? — переспросила она севшим голосом.
— Наверное! — беззаботно подтвердил сын, не понимая, какой ураган бушует внутри матери. — Тётя Оксана так радовалась! Говорила, что Лиза будет в восторге. Они даже смотрели в интернете розовый чемодан для неё.
Мир вокруг Инны поплыл.
Не больная девочка. Не врачи и лекарства. Не бессонные ночи у кроватки.
А Париж, Диснейленд. И новый розовый чемодан для падчерицы, купленный на деньги, которые он забрал у собственного сына. Внутри всё закипело. Обида, жгучая злость и унижение смешались в один горький коктейль.
Холодный, расчётливый цинизм этого человека не имел границ. Бывший муж лгал так легко и убедительно, планируя за её счёт праздник для своей новой семьи. А она, дура, почти поверила.
Ну что ж, Кирилл. Ты хотел перерыв? Ты его получишь. Только это будет совсем не тот отпуск, о котором ты мечтал.
3. Чемодан для папы
На следующий день Инна действовала с методичной яростью. Она молча достала с антресолей большой дорожный чемодан Максима, с которым они когда-то вместе ездили на море. Она складывала вещи одну за другой, как хирург раскладывает инструменты.
Школьная форма — отглаженная. Спортивный костюм для физкультуры. Две пары джинсов, три футболки, любимая толстовка сына с капюшоном. Зарядка для планшета. Зубная щётка в футляре.
На отдельном листе бумаги она выписала все аллергии Максима и телефоны классного руководителя, репетитора и тренера по плаванию. Этот лист она аккуратно положила в боковой карман чемодана. Щелчок замка прозвучал в тихой квартире как выстрел.
Вечером она вызвала такси и поехала по знакомому адресу. Новый дом, консьерж в холле, дорогие двери. Из-за двери Кирилла пахло чем-то вкусным, жареным мясом и специями. Инна нажала на звонок.
Дверь открыл он, расслабленный, в домашней футболке известного бренда. Увидев её, он удивлённо поднял бровь.
— Инна? Что-то случилось? Максим в порядке?
А потом его взгляд соскользнул с её лица вниз, на огромный чемодан, стоящий у её ног. Улыбка медленно сползла с его лица, словно тающий снег. Мышцы на его лице напряглись.
— Что... это? — спросил он почти шёпотом.
— Это? — Инна спокойно кивнула на чемодан. — Это твой перерыв.
Он растерянно моргнул, переводя взгляд с её ледяного, непроницаемого лица обратно на вещи. Он выглядел как человек, который смотрит на знакомые буквы, но никак не может сложить их в слово.
— Я... не понимаю.
— Всё ты понимаешь, Кирилл. — В её голосе не было ни капли эмоций, только холодный металл. — Ты хотел отдохнуть от финансовой поддержки нашего ребёнка на три месяца. Я подумала и решила, что тоже заслужила перерыв. От родительских обязанностей. Так что... поздравляю! Следующие три месяца Максим живёт с тобой.
Метаморфоза была поразительной. Краска схлынула с его лица, оставив бледные, нездоровые пятна. Рот приоткрылся, потом закрылся, как у рыбы, выброшенной на берег. Он сделал крошечный шаг назад, словно его ударили.
— Ты... ты шутишь? — выдавил он из себя. — Это какой-то дурацкий розыгрыш?
— У меня нет времени на шутки. Я ищу вторую работу. Чтобы оплачивать «болезнь» твоей падчерицы, — ядовито улыбнулась Инна. — В понедельник утром я привезу его к тебе перед школой. Вместе с портфелем, расписанием уроков, кружков и списком телефонов учителей. Наслаждайся отцовством, дорогой. Это ведь... ради ребёнка.
Она развернулась и пошла к лифту, не оглядываясь. Она не видела, но чувствовала его ошеломлённый взгляд в спину. Она слышала, как из глубины квартиры донёсся капризный женский голос: «Кирюш, кто там? У нас всё остынет!».
Она оставила его стоять на пороге — растерянного, бледного, с открытым ртом, пока реальность его парижского отпуска рушилась прямо на его глазах.
4. Три месяца рая... или ада?
В понедельник утром, как и обещала, Инна привезла сына. Кирилл встретил их у подъезда, выглядел он так, будто не спал всю ночь. На его лице была смесь паники и недоверия.
— Вот, — Инна протянула ему тяжёлую папку. — Здесь всё: расписание уроков, телефоны учителей, график кружков, репетитора. По вторникам и четвергам у него плавание, не забудь положить в рюкзак плавки, шапочку и полотенце. И справку для бассейна надо обновить на следующей неделе.
Кирилл тупо смотрел на папку, словно это была инструкция к космическому шаттлу.
Инна наклонилась, быстро поцеловала Максима в макушку и сказала:
— Веди себя хорошо, солнышко. Папе нужна твоя помощь.
И, не оглядываясь, вышла из подъезда.
Первый тревожный звонок раздался уже во вторник вечером.
— Инна, он пропустил плавание! — нервно заговорил Кирилл. — Я не нашёл его шапочку! Мы всё перерыли!
— Она в маленьком кармане рюкзака, сбоку. Я тебе записку оставляла, — холодно ответила она.
— Я не видел никакую записку! — огрызнулся он. — И вообще, почему ты мне не сказала, что по математике им задают какие-то дурацкие уравнения с иксом?! Мы вчера два часа сидели, я сам ничего не понял!
— Добро пожаловать в четвёртый класс, Кирилл. В интернете есть решебники.
В среду он позвонил снова. Голос его был на грани истерики.
— Забери его! — прошипел он в трубку. — Он не хочет есть овсянку, которую готовит Оксана! Требует наггетсы! Сын отказывается делать уроки, говорит, что устал! Он целый вечер сидит в своём планшете, а на все замечания хамит!
— Добро пожаловать в родительские будни, Кирилл. Разбирайся. — И она повесила трубку.
Апогеем стало сообщение в мессенджере от его новой жены Оксаны в воскресенье вечером. Инна как раз сидела с чашкой чая, впервые за долгое время наслаждаясь тишиной. Телефон завибрировал.
«Вы просто мелочная стерва, которая использует ребёнка, чтобы доказать свою правоту! Из-за вас мы можем пропустить нашу поездку! Кирилл весь на нервах, а ваш сын совершенно невоспитанный! Он не ест нормальную еду и разбрасывает вещи по всей квартире! Забирайте его немедленно!»
Инна прочитала это сообщение. Потом перечитала ещё раз. И на её лице впервые за эти мучительные две недели появилась улыбка. Спокойная и абсолютно удовлетворённая.
Она ничего ей не ответила. Зачем?
Впервые за много лет Кириллу пришлось столкнуться не с её уговорами и просьбами, а с реальными, ощутимыми последствиями своих эгоистичных решений.
Его «отпуск» от алиментов только начался. И что-то подсказывало Инне, что никакой Париж ему уже не светит. По крайней мере, в ближайшие три месяца.
Спасибо за прочтение! Будем благодарны за каждый ваш лайк и подписку на канал. Впереди много новых историй!
Читайте все рассказы в нашей подборке: Истории из жизни